8. Как говорит наш Вергилий, «пьет огромная радуга воду»[262], предвещая дождь. Однако предвестия она может нести разные — в зависимости от того, где появится. Если она поднялась с юга, то принесет с собой страшные потоки воды; ибо это значит, что тучи настолько мощны, что даже самое сильное солнце их не одолело. Если радуга засияет на западе — будет роса и маленький дождик. Если она встала на востоке или где-нибудь поблизости — обещает ясную погоду.

1. Теперь нужно сказать несколько слов о так называемых «жезлах»[263]; они бывают раскрашены не менее ярко и пестро, чем радуга, и мы также считаем их обычно предвестниками дождя. Много говорить нам о них не придется, и трудностей здесь не будет, ибо жезлы — это несовершенные радуги. В самом деле, на вид они такие же пестрые, только не изогнуты, а вытянуты по прямой.

2. Бывают они совсем почти рядом с солнцем в мокром и уже начинающем рассеиваться облаке. Цвет у них такой же, как и у радуги, только очертания другие, поскольку другие очертания у облака, в котором они возникают.

1. То же разнообразие цветов есть и в венцах. Различаются многоцветные небесные явления тем, что венцы возникают везде, где есть какое-нибудь светило, радуга — только напротив солнца, жезлы — только рядом с солнцем. Я могу, впрочем, различить их и так: если ты разделишь венец, получится радуга, если распрямишь — жезл. Все они окрашены в разные цвета — от синего до желтого. Жезлы появляются только возле солнца; радуги бывают солнечные и лунные; венцы же бывают у всех светил.

1. Можно наблюдать и другой вид жезлов: когда тонкие, вытянутые и отстоящие друг от друга солнечные лучи устремляются вниз сквозь тесные отверстия в облаках. Они тоже предвещают дожди.

2. Но как быть мне дальше? Каким именем назвать мне это? Образами солнца? Историки зовут их просто солнцами и рассказывают потомкам, как появлялись сразу по два и по три солнца[264]. Греки называют их «парелиями», то ли потому, что они видны всегда рядом с солнцем, то ли потому, что они достаточно на него похожи[265]. Впрочем, они уподобляются солнцу не во всем, а только в размерах и очертаниях: в остальном же непохожи — тусклые и бессильные, они нисколько не греют. Какое же дать им имя? Не поступить ли мне, как Вергилий: он посомневался насчет имени [винограда] и, в конце концов, дал то самое, насчет которого усомнился:

Так почему бы мне не назвать их парелиями?

3. Это изображения солнца, получающиеся, как в зеркале, в плотном и находящемся рядом с солнцем облаке. Некоторые определяют парелий так: круглое светящееся облако, похожее на солнце. Оно следует за солнцем и никогда не отстает от него, оставаясь все на том же расстоянии, на каком было при своем появлении. Кто из нас удивился бы, увидав отражение солнца в ручье или тихом озере? — Никто, я думаю. Но с таким же успехом, как здесь у нас, так и там в вышине может появляться его отражение, было бы только подходящее для этого вещество.

1. Когда мы хотим наблюдать солнечное затмение, мы ставим на землю тазы и наполняем их маслом или смолой, так как жирная жидкость не так легко поддается возмущению и потому хранит возникшее в ней изображение; а возникать изображения, как известно, могут не иначе, как в жидком и неподвижном веществе. Тут мы и наблюдаем обычно, как луна становится между нами и солнцем и, хоть оно во много раз больше, скрывает его своим телом — иногда только частично, если заденет солнце сбоку, иногда целиком. Последний случай называется полным затмением, при нем и солнце перестает светить, и звезды показываются, а бывает оно тогда, когда оба шара стоят на одной прямой линии.

2. Так вот, раз мы можем видеть отражение обоих светил на земле, то можем и в воздухе, если только имеется такой сжатый и ясный воздух, чтобы в нем могло получиться изображение солнца. В облаках оно тоже получается, но не сохраняется, если они подвижны, или разрежены, или грязны. Ибо подвижные облака рассеивают его, редкие — не удерживают, пропускают насквозь; мутные и грязные не отражают, подобно тому как и у нас покрытая пятнами поверхность не дает отражения.

1. По той же самой причине часто бывают видны два парелия сразу. В самом деле, что мешает, чтобы их было столько, сколько оказалось облаков, подходящих для воспроизведения солнечного отражения? Некоторые, правда, полагают, что всякий раз, как появляются два подобных изображения, следует одно из них считать отражением солнца, а другое — отражением отражения. Ведь и у нас тоже, если расположить множество зеркал так, чтобы одно могло заглядывать в другое, во всех окажется отражение, причем в первом это будет отражение истинного предмета, а во всех остальных — отражения отражений. Ибо зеркалу решительно все равно, что показывать: что видит, то и отражает. Точно так и там, в вышине: если какому-нибудь случаю угодно будет расположить облака так, чтобы одно заглядывало в другое, то одно будет воспроизводить изображение солнца, а другое изображение изображения.

2. Но чтобы сыграть роль солнца, находящиеся рядом с солнцем облака должны быть плотны, гладки, блестящи и ровны. Все такого рода подобия солнца бывают белые и похожие на лунный диск, ведь так же, как и луна, они светят, отражая косо падающие на них солнечные лучи. Они не располагаются под солнцем или слишком далеко от него, ибо тогда не отражали бы лучей и не воспроизводили бы изображения; так же ведь и у нас — если зеркало от нас слишком далеко, наш облик в нем не отражается, ибо силы зрения нашего не хватает, чтобы проделать путь туда и обратно.

3. Эти солнца, я воспользуюсь здесь словами историков, тоже предвещают дожди, особенно если покажутся с южной стороны, откуда идут самые тяжелые облака. Если же подобные изображения появятся по обе стороны от солнца, значит, если верить Арату[267], собирается гроза.

1. Пора перечислить и другие виды небесных огней, которые очертаниями своими бывают чрезвычайно разнообразны. То пронесется падающая звезда, то разольется сияние — иногда неподвижно застывшее в одном месте неба, иногда вертящееся. Их наблюдают множество видов. Бывает то, что греки называют «ямы», когда нечто вроде венца опоясывает огромный провал в небе, похожий на вырытую в нем круглую шахту; бывают так называемые «пифии», или «бочонки», когда большая круглая масса огня, похожая на бочонок, несется по небу или горит на одном месте; бывают «хасмы» — «зияния»[268], когда какой-то участок неба как бы расседается и в разверзшейся пропасти виднеется пламя.

2. Цвета у всех этих огней также бывают самые разнообразные: бывают огни ослепительно красные, бывают цвета бледного и потухающего пламени, бывают как белый дневной свет, бывают мерцающие, а бывают горящие ровным желтым светом без языков и без лучей. Наконец, бывает, что мы видим, как