2. Некоторые[288] полагают, будто он составлен из отдельных частиц, как пыль, и в этом они совершенно не правы. Ибо никогда не может быть упругости в теле, если оно не едино по составу, ибо для того, чтобы оно напряглось, части его должны сообщаться между собой и объединить свои силы. Воздух, если предположить, что он разделяется на атомы, рассеян; а рассеянные тела не могут напрягаться.

3. Напряжение воздуха ты можешь наблюдать, глядя на надутые предметы, отражающие удар; глядя на тяжести, переносимые ветром на большие расстояния; слушая звуки — тихие или громкие в зависимости от того, насколько сжат воздух. А что такое звук, как не напряжение воздуха, сжимаемого ударами языка таким образом, что мы можем его слышать?[289]

4. Да что там — всякий бег, всякое движение — дело напрягшегося воздуха. Он сообщает силу жилам, быстроту бегущим; он, взметенный могучим порывом и закрутившись вихрем, увлекает за собой деревья и леса, поднимает ввысь и ломает целые здания; он возмущает море, само по себе ленивое и неподвижное.

5. А вот примеры помельче. Какое пение возможно без напряжения воздуха? А рога и трубы и те инструменты, которые под нажимом воды издают звук куда более мощный, чем способен произвести человеческий голос, — разве действие их основано не на напряжении воздуха? Вспомни о тех невидимках, что проявляют огромную силу совершенно неприметно: крохотные семена, ничтожные настолько, что помещаются меж двумя плотно соединенными камнями, оказываются достаточно сильны, чтобы опрокидывать громадные валуны и разрушать памятники; мельчайшие и тончайшие корни раскалывают утесы и скалы. А что это такое, как не напряжение воздуха, без которого ничто не имеет силы и против которого все бессильно?

6. Что в воздухе есть единство, можно усмотреть и из того, например, что наши тела не разваливаются. Что держит их, как не воздух (spiritus)? Чем, как не им, приводится в движение наша душа?[290] А что заставляет его двигаться, как не напряжение? Но откуда же взяться напряжению, если нет единства? И откуда взяться единству, если оно не было изначально присуще воздуху? Что заставляет расти плоды и прорастать нежные посевы, что выгоняет из земли зеленые побеги деревьев, что гонит их в вышину и заставляет раскидывать ветви, как не напряжение и единство воздуха (spiritus)?

1. Некоторые расщепляют воздух на удаленные друг от друга частицы, полагая, будто он смешан с пустотой. В доказательство того, что воздух — не тело и что в нем много пустот, они ссылаются на то, как легко движутся в воздухе птицы, на то, что самые крупные предметы проходят сквозь него так же легко, как и самые мелкие[291].

2. Но они ошибаются. В самом деле, тем же свойством обладает и вода, но в ее единстве никто не станет сомневаться, ибо принимая погружающиеся в нее тела, она всегда течет им навстречу; наши [т. е. стоики] называют это свойство «circumstantia» («окружением»), а греки — «ἀντιπερίστασιν». В воздухе оно проявляется точно так же, как в воде — он окружает всякое тело, которое сталкивается с ним. Поэтому придумывать в нем пустоты совершенно ни к чему. Но об этом в другой раз.

1. Не приходится особенно задумываться, чтобы признать существование в природе вещей, наделенных стремительной мощью и большим напором; но ничто не могло бы быть мощным без напряжения, так же как ничто, ей-богу, не могло бы получить напряжения от другого, если бы не было чего-то напряженного самого по себе — точно так же мы говорим, что ничто не могло бы получить движения от другого, если бы не было чего-то самого по себе движущегося. Но что вероятнее всего на свете могло бы иметь напряжение само по себе, как не дух? Кто скажет, что в нем нет напряжения, когда увидит, как сотрясаются земля и горы, стены и дома, большие города со всеми жителями, моря вместе с их берегами?

1. О напряженности воздуха свидетельствует и быстрота его распространения. Глаза наши мгновенно посылают свой взор на много миль; один звук вмиг пронизывает целый город; свет продвигается не постепенно, но одновременно проливается на все вещи.

2. А вода — как могла бы она напрягаться без духа? Ведь ты же не сомневаешься в том, что брызги, вылетающие из-под самой арены цирка и орошающие самые высокие ряды в амфитеатре[292], летят благодаря напряжению воды? Ни человеческая рука, ни какой метательный снаряд не смогут забросить воду так далеко, как воздух; ему она послушна; он внедряется в нее и заставляет подниматься ввысь; она отваживается на многое, противное ее природе, и, рожденная течь вниз, устремляется вверх.

3. А что ты скажешь о тяжело груженных судах — разве не очевидно, что не вода мешает им утонуть, а воздух? Вода бы расступилась и не смогла бы удержать тяжести, если бы ее саму не сдерживало что-то другое. Если, стоя на берегу, метнуть в пруд диск, он не погрузится, а отскочит; а как бы он отскочил, если бы его не отталкивал воздух?

4. А каким образом голос проходит сквозь стены и преодолевает препятствия[293], если не благодаря тому, что воздух присутствует также и в твердых телах: он-то и принимает поступающий снаружи звук и выпускает его снова с другой стороны, ибо духом своим он напрягает не только открытые [предметы или части предметов], но и скрытые и недоступные; ясно, что делать это он в состоянии лишь потому, что не разделяется нигде, но соединяется сам с собой даже сквозь такие препятствия, которые, на первый взгляд, разделяют его. Поставьте на его пути стены или высокие горы: сквозь них мы не сможем за ним последовать, но сам-то он пройдет. Ибо для него нет препятствий — препятствия только для нас; сам же он проходит даже сквозь то, что его, по-видимости, рассекает; он не только обтекает и окружает со всех сторон то, что встречается на его пути, но пронизывает насквозь.

1. Воздух разлит между сияющим эфиром[294] и землею; он выше, подвижнее и тоньше не только земли, но и воды, но гуще и тяжелее эфира; сам по себе он холодный и темный[295]. Свет и тепло у него заимствованные. Но не на всем своем протяжении он одинаков: он меняется в зависимости оттого, с чем соседствует. Наивысшая его часть — самая сухая и теплая, а потому и самая тонкая — из-за соседства с вечным огнем, с движением стольких светил и с постоянно вращающимся небосводом; нижняя часть его, соседствующая с землей, густая и мрачная, ибо она впитывает земные испарения; срединная часть, по сравнению с верхней и нижней, более умеренная в отношении сухости и тонкости, но холоднее и той и другой[296].

3. Ибо верхние слои воздуха согреваются жаром расположенных по соседству светил; в нижних слоях тоже тепло; во-первых, от земных испарений, которые несут с собой много тепла; во-вторых, оттого, что солнечные лучи отражаются от земли и таким образом вдвое щедрее обогревают те области, которые успевают пройти, не угаснув, на обратном пути; наконец, и от горячего дыхания всех животных, деревьев и трав, ибо ничто не живет без тепла.

4. Добавь сюда еще и огни — не только зажженные человеком и видимые глазу, но и скрытые под землей; некоторые из них вырываются порой на поверхность, бесчисленное множество постоянно горит в темной глубине. Везде, где воздух плодороден для жизни, в нем есть хоть немного тепла, ибо холод бесплоден, тепло же рождает жизнь. Ну а в более высоких слоях воздуха всегда царит стужа; ибо природа воздуха холодная.