— Что еще? — поморщился Шэдде.

— Еще нужно создать давление в пусковых шахтах, проверить зажигание и электроцепь в моторах, на боеголовках и на пусковой установке. И конечно, первый помощник командира должен проверить плунжерную цепь.

— Приступайте, — голос Шэдде звучал сухо.

Уэдди вышел, и вскоре раздалась его команда по трансляции:

— Ракетному расчету приготовиться! Все по местам!

Шэдде улыбнулся первому помощнику, серьезная улыбка, без тени шутки, скорее даже с налетом злобы.

— Ну, что скажете, первый?

— Что именно, сэр?

— Вы не верили, что наш корабль будет когда-либо использован по его прямому назначению, — в голосе Шэдде послышалась торжествующая нотка. — Ну, кто же прав?

«Обожди, дружок, скоро мы узнаем, кто прав, а кто нет…» — подумал Каван, а вслух спросил:

— Еще какие-нибудь приказания, сэр?

Шэдде поднял голову от стола, словно впервые увидел Кавана.

— Следите за поведением людей. Надеюсь, вы предупредили офицеров?

— Да, сэр, — кивнул Каван.

Шэдде поспешно прошел в центральный пост. Первый помощник последовал за ним.

Во второй раз в эту ночь экипаж услышал по радио голос командира.

— Только что получен второй приказ. Он короток. «Возмездию», «Массиву» и «Устрашению» быть в состоянии готовности номер один. Вы уже слышали команду ракетным расчетам. — Командир едва сдерживал волнение, он говорил торопливо, и поэтому его слова звучали особенно тревожно. — Готовность номер один означает, что мы должны быть готовы выпустить четыре ракеты через три минуты после приказа. Пусковые расчеты подготавливают сейчас ракеты номер одни и два, пятнадцать и шестнадцать. — Он прокашлялся, сухо и хрипло, затем продолжал: — Очевидно, три наши лодки не получили бы эти приказы, если бы не создалось чрезвычайное положение. Однако (и я хочу, чтобы это было отчетливо понято) приказ о готовности номер один является обычной предохранительной мерой. Это еще не значит, что мы дадим залп, хотя эту возможность исключать не следует. — Он сделал паузу. — Еще раз должен предостеречь вас против каких-либо кривотолков и пересудов. Мы находимся здесь для того, чтобы выполнять приказы, а не обсуждать их. Как я уже говорил, в двадцать два ноль-ноль лодка на несколько минут всплывет на поверхность с навигационными целями. Это произойдет через двадцать три минуты. Я буду держать вас в курсе дальнейших событий. Сохраняйте спокойствие… Не прислушивайтесь к сплетням… Сосредоточьтесь на своих обязанностях. Все.

Пока Шэдде говорил, первый помощник проверил электроцепь.

— Огневая плунжерная цепь проверена и в порядке, сэр, — доложил он.

— Очень хорошо, — кивнул Шэдде.

После второго выступления командира по радио доктор сообщил, что Масгров в реакторном отсеке потерял рассудок и находится в истерическом состоянии.

— В чем дело? Почему? — воскликнул Шэдде.

— Трудно сказать, сэр. У него шок, — пожал плечами доктор.

— Что это значит?

— Не выдержали нервы. Ваше сообщение относительно готовности ракет к запуску, по-видимому, потрясло его. Возможно, он лишился рассудка от страха… от шока. Когда я привел его в сознание, он был словно потерянный и болтал невесть что…

— Болтал? — нахмурился Шэдде. — О чем?

— Вспоминал мать, родных…

Шэдде расхаживал взад и вперед по тесной каюте, заложив руки в карманы брюк, подняв плечи.

— Боже мой! Офицер! Что же было бы с ним в настоящем деле?! Невероятно. — Он вдруг остановился. — Что вы с ним сделали?

— Дал ему снотворное. Почувствует себя лучше, когда проснется.

— А он не притворяется? Вы уверены?

— Совершенно уверен. Нервы не вы держали напряжения, — доктор внимательно следил, как будет реагировать командир.

В глазах Шэдде мелькнуло выражение, словно он получил пощечину. Задрав подбородок, он яростно взглянул на доктора. О’Ши увидел, как сжались его губы и набухли вены, и приготовился к вспышке ярости, но тут из переговорного устройство послышался хриплый голос Саймингтона:

— Командира в центральный пост. Двадцать два ноль-ноль, сэр.

Злость в глазах Шэдде уступила место возбуждению.

— Хорошо, штурман, — ответил он. — Иду.

Он поспешно натянул резиновые сапоги и дождевик, повесил на шею бинокль и вышел. В центральном посту он тронул за плечо оператора. Тот сдвинул наушники и обернулся.

— Есть что-нибудь поблизости, Синклер? — спросил Шэдде.

— Большой одновинтовой транспорт, на красном один-три-один, сэр. Возможно, танкер. Примерно в двух милях… Быстро открывается, сэр.

— Хорошо, продолжайте наблюдение.

Командир вышел на середину центрального поста.

— Посты погружения! — приказ был повторен по радио, и люди заспешили на свои места.

— Сорок футов! — прорычал Шэдде.

Рулевые горизонтальных рулей принялись вертеть штурвалы, и нос лодки начал подниматься. Затем вновь раздался резкий голос Шэдде:

— Поднять перископ! — Быстро осмотрев горизонт, он задвинул ручки. — Всплывать на поверхность!

— Всплывать! Закрыть главные клапаны! — отдал команду первый помощник.

Гулко захлопнулись клапаны, и тут же последовали быстрые доклады из различных отсеков.

— Главные клапаны закрыты, сэр!

— Всплытие!

— Продуть главный балласт! — скомандовал Каван.

Сработали горизонтальные рули, и раздалось шипение воздуха, нагнетаемого под давлением в балластные цистерны. Сигнальщик отвернул задрайки нижнего люка, и Шэдде поднялся по трапу в боевую рубку.

Первый помощник называл глубины:

— Тридцать футов, сэр… Пятнадцать футов, сэр…

Всплыв, лодка начала покачиваться на волне. Шэдде отвернул задрайки и открыл верхний рубочный люк. Он поднялся на мостик, наблюдатели, сигнальщик и вахтенный офицер последовали за ним.

Норд-вест крепчал, и море было неспокойно. Скорость снизили до двенадцати узлов, но даже при этом волны заливали мостик. Видимость была меньше мили. Радиолокационная антенна, возвышавшаяся над людьми, стоявшими на мостике, обшаривала горизонт.

Наблюдатели заняли свои места, но по приказу Шэдде навигационные огни не включались.

В течение нескольких минут шла бурная деятельность. Саймингтон быстро определил девиацию компаса, проверил радионавигационную систему «Лоран» и положение корабельной инерциальной системы, проверил место корабля. Когда все это было проделано, командующему сообщили о погружении, и ровно через шесть минут после всплытия, лодка вновь погрузилась на глубину двести футов. Скорость была увеличена до двадцати узлов, и корабль лег на курс, направляясь в Богус Бэй.

За час до полуночи Грэйси вызвали к командиру. Шэдде шагал из угла в угол, словно тигр в клетке. При виде радиста он расцвел улыбкой.

— Молодец, Грэйси! Вы проделали все отлично! Учение проходит сверхуспешно!

Глаза Шэдде сверкали, освещая его изможденное лицо. Не останавливаясь, он продолжал:

— Благодаря вам, Грэйси, мы достигли подлинно реалистической обстановки. Ни один человек на борту не сомневается в том, что происходит нечто чрезвычайное, — он замешкался и быстро прибавил: — За исключением нас, конечно. — Затем, подхватив основную нить мысли, продолжал: — Да, да! Наконец-то весь экипаж уверен, что столкнулся с всамделишной ситуацией. Это первоклассное испытание для них. Отличное учение!

Он внезапно обернулся и взглянул на Грэйси:

— Знаете, все так похоже на правду, что лейтенант Масгров рехнулся от страха! — Он дал время Грэйси оценить эту новость, затем фыркнул: — Офицер называется! Лишнее доказательство, как необходимо такое учение!

Короткими, быстрыми шагами он вновь задвигался по каюте. За все это время Грэйси не произнес ни слова. Он стоял в дверях, ожидая, когда командир перейдет к главному, зачем он вызывал его.

— Осталось проделать последнюю штуку, чтобы достойно завершить учение, — продолжал Шэдде и угрюмо посмотрел на радиста. — И знаете что?

— Нет, сэр, — сказал Грэйси и подумал про себя: «Какого черта он еще надумал?!»