Рулевой немедленно повторил приказ, однако нос лодки продолжал разворачиваться к шведскому пароходу.
— Прямо руль! Право на борт! — последовали новые команды.
Из переговорной трубки послышался тревожный доклад рулевого:
— Корабль не слушается руля, сэр! Нет давления!
Капитан шведского пароходика дал тревожный гудок, предупреждая, что он отворачивает вправо. Шэдде вздрогнул. Если бы швед догадался отвернуть влево, все могло бы обойтись благополучно.
— Полный назад! — скомандовал он в трубку и крякнул Кавану: — Задраить люки! Живо!
Но было уже поздно: корма шведа и нос подводной лодки неумолимо сближались. Саймингтон услышал испуганные крики пассажиров, скрежет металла о металл. Нос «Возмездия» ударил в корму пароходика и царапнул его по борту. К счастью, удар оказался скользящим, и это значительно ослабило его силу. Через несколько секунд пароходик разошелся с лодкой. Саймингтон хорошо запомнил фигуру шведского капитана, который стоял на мостике, грозил кулаком и что-то кричал.
Между тем Каван быстро спустился из боевой рубки в центральный пост, закрывая за собой люки, подбежал к микрофону корабельной радиосети и крикнул:
— Всем по местам! Задраить водонепроницаемые переборки!
По переговорной трубке он связался с машинным отделением и приказал Рису Эвансу немедленно послать одного из механиков в рулевое отделение узнать, что произошло. Вскоре Эванс доложил, что обнаружено заклинение головки румпеля и что телемоторная система, приводящая в движение рулевое устройство, видимо, отказала. Причина была еще неясна, но уже сейчас не вызывало сомнений, что в одном из цилиндров упало давление.
Шэдде по радио доложил начальнику порта о столкновения, и вскоре на место происшествия прибыло два буксира. Один из них потащил пароходик по каналу в Нибровикен. Шэдде в мегафон отказался от услуг второго и блеснул подлинным искусством кораблевождения, мастерски подведя «Возмездие» к бочке, к которой лодка была пришвартована до этого.
Мрачный и бледный, едва сдерживая бушевавшую в нем ярость, Шэдде стоял на мостике. Саймингтон понимал, что его трясущиеся руки, стиснутые зубы и вздувшиеся на висках жилы говорят о неотвратимо надвигающейся грозе.
Сразу же после швартовки Шэдде обратился к шведскому военно-морскому командованию с просьбой предоставить ему катер, водолазов и специалистов для тщательного обследования подводной части «Возмездия». Аллистэра он отправил на берег с приказом доложить о случившемся военно-морскому атташе. Командующему подводными силами он радировал о задержке и о том, что вскоре представит дополнительную информацию. Копия этой радиограммы была направлена командиру лодки «Массив».
Только после этого Шэдде спустился в каюту, жестом отчаяния швырнул фуражку на койку и вызвал Кавана. Тот немедленно явился. Засунув руки в карманы и дымя сигаретой, Шэдде гневно расхаживал взад и вперед по каюте. Он сердито посмотрел на первого помощника из-под мохнатых черных бровей к отрывистыми, рублеными фразами распорядился:
— Увольнений на берег не будет… Удвоить число часовых на корме и на носу… Скоро прибудут шведские водолазы и специалисты… Всякую другую связь с берегом запрещаю.
Шэдде вызвал главного механика и в ожидании снова принялся расхаживать по каюте.
«В обычной обстановке, — думал Каван, — он пригласил бы меня сесть. Но в том-то и дело, что сейчас обстановку никак не назовешь обычной… Однако почему он так нервничает? Он сделал все, чтобы избежать столкновения, и если оно все же произошло, то не по его вине. Моряк он, конечно, первоклассный — этого у него не отнимешь… Черт возьми, но что случилось с рулевым устройством? Все произошло меньше чем за минуту, и пока трудно разобраться…»
В дверь постучали, и вошел Эванс.
— Слушаю вас, сэр.
Шэдде продолжал ходить по каюте, и офицеры видели, как у него на скулах перекатываются желваки. Наконец он остановился.
— Доложите, что там у вас произошло с этим проклятым рулевым механизмом? — крикнул он. В его голосе одновременно слышались и упрек, и отчаяние.
— Полагаю, сэр, причиной следует считать какие-то неполадки в гидросистеме, — сухо ответил валлиец, обиженный грубым тоном командира.
— Неполадки, неполадки! — заревел Шэдде. — Вы и сейчас не решаетесь назвать вещи своими именами. До вас доходит, что лодка могла затонуть?
— Мы производим тщательный осмотр, сэр, и через некоторое время сможем точно доложить вам…
— Кто вам разрешил производить осмотр? Немедленно прекратить! Нужно проводить его по всей форме, как положено. Я сегодня же назначу официальное расследование о причинах неисправности, но предварительно должен повидать нашего военно-морского атташе. Сейчас же удалите всех из рулевого отделения и закройте его на замок. Немедленно! Вы понимаете, наконец, что произошло? Диверсия! Диверсия, вот что! Нечто подобное я и ожидал.
Он умолк и погрузился в свои мысли, но быстро встряхнулся и сердито взглянул на офицеров.
— Чего вы ждете? Вы слышали приказ? Выполняйте.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Столкновение задержало «Возмездие» в Стокгольме на трое суток.
Повреждение в подводной части корабля оказалось незначительным: в одном месте корпуса, недалеко от носа, вдавился стальной лист и разошелся шов, что привело к образованию течи в носовом торпедном отсеке. Лодку пришлось поставить в сухой док, и шведские мастера, работая в три смены, произвели необходимый ремонт.
Много времени ушло на представление необходимых документов портовым властям, на донесение командующему подводными силами, на опросы и допросы. По возвращении в Портсмут должна была приступить к работе следственная комиссия. Шэдде настоял на проведении самого тщательного предварительного расследования о причинах неисправности рулевого управления. Оно началось вечером того же дня и происходило в кают-компании под председательством Шэдде.
До начала расследования Шэдде отправился в рулевое отделение и тщательно осмотрел его, чтобы освежить в памяти все детали телемоторной системы управления и рулевого устройства. Да, румпельная головка действительно заклинилась, и стальная палуба была покрыта липкой смесью воды и глицерина, вытекшей из гидросистемы. Несомненно, утечка произошла где-то здесь, поэтому-то и упало давление. Однако многое другое, думал Шэдде, так просто не объяснишь. Например, почему произошла утечка и кто в этом виноват.
Осматривая рулевое отделение, Шэдде испытал некоторое облегчение при мысли, что он все же послал соответствующую радиограмму командующему подводными силами, несмотря на совет военно-морского атташе Бартона подождать до возвращения «Возмездия» в Портсмут.
— Вы будете там через восемь дней, и к тому времени многое прояснится. Что, к примеру, случилось с рулевым управлением и все такое…
— Положим, это станет мне известно уже сегодня к вечеру. Я хочу, чтобы начальник разведывательного управления адмиралтейства немедленно, по горячим следам прислал сюда своего человека. Можете не сомневаться, Бартон, мы имеем дело с диверсией.
— Откуда такая уверенность, старина?
— Вы что, из тех, кто утверждает, будто у нас ничего подобного произойти не может? А вам известно, что после того, как я ввел «Возмездие» в строй, такие «инциденты» происходили не однажды?
— Что вы хотите сказать?
— Да то, что это уже третья попытка! Первая была предпринята, как только мы закончили освоение лодки. Мы вернулись в порт с серьезными неполадками в главных турбинах. В роторах были обнаружены стальные пластины. Следственная комиссия заседала трое суток и приняла глубокомысленное решение: возможность диверсии не исключается, однако маловероятна.
— Какое же объяснение дала комиссия?
— Вы же знаете, что обычно говорится в таких случаях. При сборке турбин на заводе кто-то из рабочих оставил эти пластины по халатности, и так далее, и тому подобное.
