В лесу нет ни одной тропинки. Но он же сюда как-то добрался, так что доехав до поляны, я предполагаю, что это и есть тропа.

Я прибавляю газу и несусь в темноту, ориентируясь в свете единственной фары. Сперва я еду быстро, но налетая на пару пней, перевожу дыхание и успокаиваю себя. Едь медленнее, Сидни. Если разобьешься, то умрешь.

Я не представляю, где нахожусь, но тропы здесь имеются не просто так. Они куда-то ведут. И прямо сейчас мне не важно, куда ведет именно эта.

Она довольно извилистая, что вынуждает меня ехать еще медленнее. Иногда настолько медленно, что вероятно, я продвигалась бы быстрее пешком.

Я замерзла. У нет ни шарфа, ни шапки. Но я продолжаю ехать. Я выезжаю на заснеженный холм и мчусь с него вниз. С другой стороны холма снегоход глохнет и останавливается.

Но кроме этого я кое-что вижу. Свет. Прямо впереди меня за деревьями. Дом!

Я дергаю шнур стартера снова и тогда слышу это. Рев другого мотора у меня за спиной.

Святое дерьмо. У него два снегохода!

Я выключаю свой снегоход и начинаю бежать через снег. Мои ботинки слишком большие и вязнуть в снегу, так что не удивительно, что когда снег доходит мне до колен, я теряю один.

Рев двигателя позади становится громче, но я не рискую оставаться без ботинок и обморозить ноги. Я возвращаюсь назад и достаю ботинок, натягиваю на ногу и снова пытаюсь бежать по глубокому снегу.

Теперь свет становится ярче, так что я уговариваю себя двигаться дальше. Мои ноги мерзнут даже в ботинках, потому что оба носка намокли.

На расстоянии я слышу, как отключается двигатель, и знаю, что он нашел мой снегоход посреди тропы. Теперь он, должно быть, пойдет пешком.

Я ускоряюсь. Не представляю, где беру силы, но они есть. Я пру как трактор через снег, падая и вставая столько раз, что теряю счет. Здесь есть тропинка. С нее расчистили снег. Она всего полметра шириной и ведет к моему спасению, взывая еще об одном рывке. Я работаю руками и почти добегаю до дома, когда моя нога спотыкается о что-то.

Сначала я падаю в снег лицом, а потом осознаю, что он снова меня поймал.

- Кричи, - говорит он, падая всем телом на мое. - Кричи, Сидни. Никто тебя не услышит.

Я открываю рот...

Но он прав. Никто меня не услышит, потому что он так сильно бьет кулаком мне в голову, что у меня нет шансов на успех. Я отключаюсь от боли.

  "Всегда знай, когда пришло время сдаться".

  - Сидни

Я связана по рукам и ногам. Кляп закрывает мне рот. Он усадил меня перед собой на другой снегоход так, что ветер и снег хлещут мне в лицо.

Я дергаюсь на месте достаточно сильно для того, чтобы снегоход начал вилять, а Кейс - злиться. Он останавливается и хватает меня за плечи, притягивая мое лицо ближе к своему.

Трудно дышать. Мне нужно это ради выживания, но я не могу втянуть достаточно воздуха в легкие, как ни стараюсь. На каждом вдохе я хриплю, кляп во рту плохо пропускает кислород, когда стараюсь вдохнуть посильнее. Однако это уловка. Все всегда подстроено против вас. Потому что даже, когда втягиваю через рот немного воздуха, вместе с ним я втягиваю и тряпку поглубже в свой рот.

- Послушай, - говорит Кейс мне на ухо. - Если я не доберусь домой, то мы замерзнем до смерти. Ты понимаешь это? - Он тянет меня за волосы, дергая голову назад. - Ты накачала меня. Сейчас я почти что засыпаю, так что наши шансы невелики. А теперь я еще и остановился, пытаясь не дать твоей сучей заднице врезать эту двухсоткилограммовую машину в чертово дерево. Так как ты хочешь, чтобы все закончилось? Смерть от холода? Авария, а потом смерть от холода? Или все-таки вернуться домой невредимой, живой?

В ответ я могу лишь всасывать воздух,  но должно быть, этого ему достаточно, потому что Кейс слегка поправляет мое перекошенное тело на сидении, и мы едем дальше.

Он петляет по тропам, и мы мчим не тем путем, которым я доехала сюда. В этот момент я начинаю паниковать. Потому что он правда может разбиться. Или уснуть. И тогда мы замерзнем здесь до смерти.

Закрывая глаза, я пытаюсь скрыться от собственного ужаса. Теперь я сижу почти что неподвижно, пока мы то едем, то останавливаемся. Его координация становится хуже с каждой секундой. И когда добираемся до хижины, кажется что прошло несколько часов. Кейс встает, тянет меня на свое плечо, а затем валится на колени, при этом зарывая меня лицом в снег. Снег блокирует мне ноздри, заставляя паниковать и начать извиваться. Сдавленный звук вырывается изо рта, но он воспринимает мои крики о помощи, как борьбу. Так что решает проблему. Сильный удар в голову пускает мой мир кубарем, но в процессе Кейс снова поднимается на ноги и берет на руки мое обмякшее тело.

Он тащит меня в дом, и мы снова падаем слева от кухонного стола.

О, боже. Если он умрет, я останусь здесь, хрен знает где, связанная и беспомощная.

Меня одолевает неконтролируемая дрожь. Зубы дрожат, но не ударяются друг о друга из-за чертового кляпа. Мое тело корчится, пытаясь справиться со всем этим.

Кейс поворачивает голову, и теперь мне видно его лицо. Его веки отяжелели, словно парень вот-вот отключится. Но он тянется к моей руке и пододвигает меня ближе к себе, обнимая и согревая. Я поднимаю голову и понимаю, что теперь мы лицом к лицу. Очень близко друг к другу. Кейс поднимает руку и тянет за мой кляп. Спустя несколько неудачных попыток, он все-таки вытягивает его.

После этого я всхлипываю. Все случившееся - уже слишком.

- Посмотри на меня, Сидни.

Не представляю, как ему удается оставаться таким уверенным, когда он почти что без сознания. Я смотрю на него. Сейчас Кейс для меня целый мир. Холодная, бессердечная машина для убийств, не испытывающая отвращения к насилию над женщинами. Но он все, что у меня есть. Так что я смотрю на него.

Он уже почти что отключился. Его глаза прищурились, а рот расслаблен от наркотиков. Но затем парень резко открывает веки и говорит:

- Если мы пойдем на дно, то вместе. - И в следующую секунду я замечаю в его руке шприц. Он втыкает иглу в мою руку. Она прокалывает пальто и мою кожу. И я наблюдаю за горящей в его глазах злобой, пока он нажимает на поршень.

Я просто беспомощно наблюдаю за тем, как закрываются его глаза, как захват на моем теле ослабляется, а его дыхание становится тяжелым.

Пытаюсь оттолкнуть его, но он слишком большой.

И здесь холодно. Огонь почти погас. И никто не подбросит в него дров, пока Кейс не проснется. Но в любом случае, когда он проснется, то убьет меня.

Так что я прекращаю бороться и вместо этого просто наслаждаюсь теплом его тела. Радуясь, что я не голая. Что не на улице. И что он спит. Пока что.

Мои веки все тяжелеют и тяжелеют с каждой минутой, и как раз когда я готова сдаться и закрыть их, он шепчет:

- Знаешь, почему я тебя ненавижу, Сид?

Я вынуждаю себя немного проснуться. Открыть веки.

Его глаза тоже открыты. Совсем чуть-чуть.

- Почему? - бросаю я в ответ.

- Потому что ты его любишь.

Я знаю, что он говорит о Гаррете, но не понимаю, почему его это волнует.

- И это меня убивает. - Его веки снова опускаются, трепещут и затем открываются. - Меня убивает, что ты попалась на удочку. Ты во тьме, и она пропитала тебя. Почему же ты на хрен не понимаешь этого? Почему не видишь сквозь тьму?

- Возможно, потому что не хочу.

Я ожидаю, что он ещё что-то ответит, но нет. Кейс отключился.

- Или, быть может, это ты во тьме, а не я.

-Выбери свою битву и сражайся в ней, Сид.