- Дикая сука, - сказал мужчина. - Она сильнее, чем выглядит.

Другой мужчина опустился на колени у головы Норы и проверил пульс. Определенно он у нее был.

- Вы двое слишком долго добирались сюда, - сказала Мари-Лаура, ее голос был хриплым и напряженным. В руке был пистолет. Как и у мужчины. На кровати лежал электрошокер. Они оба целились в Нору, которая лежала без сознания на полу.

- Вы хотели остаться наедине с ней.

- Я думала, ты связал ее. Как она перерезала веревки?

- Без понятия. Мы обыскали ее.

Кингсли посмотрел вниз и увидел блеск серебра на полу - обычное лезвие. Так вот что Нора использовала, чтобы разрезать веревки. Оно, должно быть, вылетело из ее руки во время драки и приземлилось у двери. Он присел, подобрал его и спрятал в кармане. С его низкого поста он наблюдал и слушал.

- Когда она очнется?

- Скоро.

- Свяжи ее. И на этот раз правильно.

Три выстрела – все, что нужно было Кингсли. В затылок охранников. В затылок Мари-Лауры. Мужчины, кем бы они не были, выглядели как наемники - наемные киллеры, вполне устранимые. Но вот... вот она, его сестра, в десяти футах от него, и она даже не догадывается, что он стоит у нее за спиной.

- Есть идеи, почему мы еще должны держать ее здесь? Мы больше не должны тут находиться. Семья может вернуться в любой день.

Кингсли начал поднимать пистолет.

- Еще один день, затем мы уедем.

- Чего мы ждем?

- Его?

- Вашего брата?

Кингсли замер.

- Конечно, нет. Моему брату наплевать, жива я или мертва. Ему было наплевать тогда, наплевать и сейчас.

- Вы уверены, что он знает, где мы?

- Он знает.

- Хотите убить ее сейчас? Покончим с этим и оставим тело на его пороге.

Кингсли ровно держал пистолет. Сначала мужчины, затем Мари-Лаура. Он мог это сделать, делал тысячу раз. Хотя все они были чужаками. Враги государства. Монстры, рядом с которыми отец Сорена был бы кандидатом на канонизацию. Наемников он мог с легкостью убить. Но Мари-Лаура... она была его сестрой, несмотря на все произошедшее. Они были одной крови. Он провел тридцать лет, утопая в чувстве вины, потому что думал, что убил ее. Он не переживет еще одно ее убийства, не такого хладнокровного, стоя к нему спиной. Но он должен, должен ради Сорена. Он мог это сделать. Три выстрела. Больше не понадобится. Ничего... лишь три пули.

Он смотрел на пистолет и заметил, как трясется дуло.

- Non. Я не хочу ее убивать. У меня идея получше. Мы подождем.

Мужчина у головы Норы начал вставать. Как только он выйдет из комнаты, они обнаружат Кингсли за дверью в тени. У него была лишь доля секунды на принятие решения. Он мог пошуметь, заставить их повернуться и увидеть его. Сначала они выстрелят в него, затем он бы отстреливался без угрызений совести.

Как странно... впервые в жизни он понял, что Мари-Лаура выросла и стала похожа на мать.

Он опустил пистолет и исчез в комнате напротив. Мог ли он вернуться, попробовать снова? Но было слишком поздно. Он упустил свой шанс, потерял хладнокровие. Кингсли оставался сидеть на корточках в комнате, в темноте. Когда в доме снова воцарилась тишина, он открыл окно и спрыгнул на землю. Он бежал через лес к машине. Как только оказался внутри, взял телефон и набрал номер.

- Кингсли. - Голос Сорена казался таким успокаивающим для Кинга, что ему пришлось подавить навернувшиеся слезы.

- Я не вернул ее, - признался Кингсли.

- Она жива?

- Oui. Жива. Но... я не смог выстрелить. Я не смог убить свою сестру. Она стояла спиной ко мне. Я бы выстрелил ей в спину. И она сказала, что не хочет смерти Норе. Поэтому я не смог... я уже убил ее. Я не смог сделать это снова. - Он наклонился к рулю. - Прости.

Он слышал тишину на другом конце линии. Он умер в этой тишине, умер тысячью смертей.

- Возвращайся. Уже поздно. Она жива. Тебя не за что прощать.

- Я верну ее. Я найду способ. Там, по крайней мере, двое, но может быть больше. Я могу выждать и...

- Кингсли... послушай меня. Возвращайся. Делай, как я говорю.

С трудом кивнув, Кингсли ответил.

- Да, Сэр.

Лайла ощутила, как прогнулась кровать. Она распахнула глаза и тут же их закатила. Не отводя от нее взгляда, в изножье сидел Уес, опираясь на столбик.

- Привет? - сказал Уес, смеясь над ее внезапной настороженностью. - Ты потерялась?

- О, нет, прости. - Она схватила подушку и притянула ее к груди. - Мы с Грейс делим комнату. Она плакала. Я хотела оставить ее наедине. Я хотела лишь на несколько минут тут спрятаться.

- И заснула. Все в порядке. Ты можешь остаться. Я посплю в другом месте.

Она начала вставать, но Уес махнул рукой.

- Оставайся. Серьезно, - сказал Уес. - В этом доме куча комнат. Я только вещи свои возьму.

- Нет, я пойду к Грейс. Сомневаюсь, что она хочет сегодня спать одна. Должно быть, ей тяжело быть вдалеке от мужа.

Уес скинул ботинки и сел на кровать, скрестив ноги.

- Ага, тоже так думаю. Они женаты почти двенадцать лет.

- Но она такая молодая. - Лайла думала, что Грейс не больше тридцати.

- Она вышла замуж в твоем возрасте. И, кажется, у них получается. Они до сих пор вместе.

- У тебя есть девушка? - спросила Лайла. Она хотела, чтобы на ней было чуть больше одежды, чем белая футболка и шорты для сна. Последнее, что она планировала, это спать в постели Уеса.

Уес оперся на руки и потянулся к ней, чтобы включить прикроватную лампу. На секунду он был так близок, что она могла поцеловать его руку. Лайла на две секунды представила, как целует его руку, изгибы мышц на локте, поднимаясь к плечу.

- Не совсем, - ответил он, садясь на кровать. Казалось, он не мог смотреть ей в глаза. - И парня. Чувствую, что должен это прояснить.

- Почему?

- Надо мной подшучивали в колледже. Побочный эффект отсутствия девушки и беспорядочных связей.

- Меня так же высмеивают.

Уес потянулся к прикроватной тумбочке и вытащил небольшой кожаный чехол.

- Нет парня?

- Никогда и не было.

- Не извиняйся. Поверь. Мне знакомо это чувство.

- Я не извиняюсь, - ответила Лайла.

- Ты так густо покраснела, что это видно с космической станции.

Лайла уткнулась лицом в подушку.

- Я все еще вижу тебя. - Уес прищурился. - И румянец.

- Сдаюсь. - Она повернула голову и посмотрела на него.

- Если тебе хоть чуточку станет легче, я был девственником в твоем возрасте. Боже, я говорю, как Нора. Она тоже была «старой девой». Ее слова, не мои. - Он расстегнул кожаный чехол и вытащил глюкометр.

- Ты плохо себя чувствуешь? - спросила она, и румянец начал исчезать.

- Немного голова кружится. Не знаю из-за уровня сахара в крови или из-за разговора с твоим дядей.

- Он может так влиять на людей.

Улыбаясь, она ближе пододвинулась к нему и взяла спиртовой тампон.

Лайла взяла его за руку и потерла подушечку среднего пальца.

- Не против? Никогда не делала это с людьми.

- Нет, продолжай. У тебя, наверняка, получится лучше, чем у меня.

Лайла взяла ладонь Уеса в свою и сжала палец, заставляя кровь прилить к фаланге.

- Почему ты не используешь помпу?⁵ - Лайла взяла ланцет и проткнула палец Уеса. Он даже не вздрогнул.

- Пробовал несколько раз. Не работает. Я езжу верхом, бегаю, плаваю. Не могу, когда в меня что-то воткнуто постоянно.

- Ты ездишь верхом?

- Постоянно.

- Я люблю лошадей. Мы иногда выезжаем на вызов, лечим их на дому. Но в Копенгагене не много лошадей.

- Приезжай в гости в Кентукки. Я покажу тебе столько лошадей, что тебе и не снилось.

Лайла вставила полоску в глюкометр и подождала сигнала.

- Все хорошо, - ответила она. - Сто пять.