— Ты мои мысли читаешь. Я всё время княжения мечтал о таком воинстве. Но только-только делал Г первые шаги к нему, как натыкался на яростное сопротивление вождей племён.

   — Теперь там другие люди.

   — Ты ручаешься, что Щёк и Колыван пойдут за нами?

   — За Щёка — вполне, за Колывана — с оговоркой. Он сложный человек, скрытный, хитрый, изворотливый. Но думаю, любовь к родине пересилит его капризы.

   — Ты знаешь их такими, какими они были в твоём подчинении. К тому же вы были в постоянной опасности, в окружении неприятеля. Там другой дух и настроение иное. На первом месте — товарищество и взаимовыручка. Иначе — не выживешь. Иначе — сомнут. И всё это понимали. Теперь Щёк и Колыван получили власть. А власть коренным образом меняет человека. Более того, иногда делает его совершенно другим.

   — Подумаешь, какая власть — вождь племени. Я никакой перемены в себе не почувствовал.

   — Потому что стоял во главе большого отряда, руководил операциями и военными действиями на протяжении двух лет. И избрание на спокойную должность вождя племени прошло для тебя незаметно. Иное дело Щёк и Колыван...

   — Не будем торопиться с выводами. Я бы попросил съездить в ближайшее время к Щёку и поговорить с ним. Именно самому съездить в Смоленск, чтобы выразить уважение Щёку. Это его подкупит и сделает уступчивым. Я хорошо знаю своего брата, он очень любит делать услужение близким. Это у него внутри сидит. И на этом можно сыграть.

— Хорошо, я подумаю. Наведывался я к нему осенью. Деловой разговор получился. — Помолчал, покрутил седой головой. — Жена у него настоящая красавица. С дерзким взглядом. Ох, любил я таких в молодости!

«Ты и сейчас ни одну юбку не пропускаешь, — ехидно подумал про него Кий. — Услышала бы жена, в гробу перевернулась».

Смирена, жена Колывана, невысокая, толстенькая пышечка, была в постоянном движении, вечно чем-то озабочена, всегда в каком-то деле: то руководила челядью при уборке дома, то убегала на скотный двор и следила за доярками, конюхами, то перекатывалась с одного конца поля на другой, наблюдая за работами с зерновыми или репой. Но главной её заботой был уход за мужем. Насколько она помнила, он постоянно чем-то болел. И болезни-то вроде были несерьёзными — то начинал вдруг покашливать, то целыми месяцами сморкался, то хватался за грудь или живот, — но мучили они его непрестанно. Она привыкла видеть его недовольным, со страдальческими глазами и от всей души жалела.

И теперь, по возвращении из похода, она старалась как можно чаще быть около него, особенно после того, как его избрали вождём племени древлян. Она изучила распорядок дня мужа, которому он следовал со скрупулёзной точностью. Она и существовала лишь для того, чтобы в положенный час подать всё необходимое ему. Едва вставал, как несла тазик с водой, мыло и полотенце и из кружки начинала поливать, наблюдая, как он медленно, точно раздумывая, намыливал руки, лицо и шею, не спеша смывал пену. Подав полотенце, Смирена внимательно смотрела на то, как он тщательно вытирается, видела, как проступают бугорки его позвонков, и очень переживала за его худобу.

Не взглянув на неё, он протягивая полотенце и шёл в свою горницу, где, удобно усевшись в кресло с покатой спинкой, начинал пить приготовленный ею морковный настой. Пил не спеша, мелкими глоточками, глядя невидящими глазами перед собой. Она знала, что с этого момента он погружался в глубокое раздумье и его ни в коем случае нельзя было беспокоить.

Примерно через час она несла ему завтрак — тщательно переваренную баранину с отварной репой, которые он ел небольшими кусочками, а потом запивал морковным соком. Посидев некоторое время за столом, как бы прислушиваясь к тому, как организм начинал переваривать полученную пищу, он медленно вставал и шёл в гостиную, где принимал посетителей, решал насущные вопросы, улаживал споры соплеменников.

Сегодня с утра у Колывана побаливала голова. Он наклонял её то в одну, то в другую сторону, прижимал к вискам тонкие синюшные пальцы, надеясь, что боль пройдёт, но она не прекращалась. Такая несильная, но надоедливая, тягучая боль. Умывшись, он с кружкой морковного отвара уселся в своё кресло и стал думать. Он вновь и вновь перебирал в памяти все походы русов, и ему становилось всё обидней и обидней от мысли, что все победы Кий приписал себе, оставив в тени его, Колывана. А ведь именно он со своей хитростью и изобретательностью обеспечил блестящее проведение почти всех воинских операций. Разве не он предложил выдать отряд Кия за разбойников во время похода на буртасов? Не будь такой задумки, едва ли удалось заманить лесных жителей в ловушку и разгромить под Брянском. Колыван всё придумал, всё разложил по полочкам, а на руках носили не его, а Кия... То же самое произошло и при стравливании кутургуров с аварами... А сколько искусства проявил он, Колыван, во время почти годичного похода русов по лесам?.. Достаточно было Кию лишь один раз не послушаться его, Колывана, поступить по-своему и ринуться сломя голову на Каменск, как всё войско оказалось перед угрозой полного уничтожения. Именно тогда ему стало ясно, что настоящий командир войска не Кий, а он, Колыван. Кий всего-навсего хороший воин, храбрый воитель, красивый и сильный, умеющий увлечь за собой людей как личным примером, так и зажигательными речами. И только.

Именно тогда, с попытки прорваться к Каменску, понял Колыван непреложную истину: только на нём держатся победы отряда, а не на Кие, который, беззастенчиво крал их и присваивал себе. Значит, он может бросить вызов Кию и победить его. А что такой момент наступит, он не сомневался. Не переживёт своего десятилетнего срока княжения Яросвет. Почему ему так казалось, Колыван и сам не знал, но был убеждён, что скоро начнётся борьба за драгоценную булаву. Вот тут-то и надо Колывану перехватить княжеский престол. А это можно сделать только после многоходовой комбинации, которую надо выносить в голове и осуществить методично и последовательно. Надо думать и думать, тщательно всё рассчитать, чтобы не совершить хотя бы маленькой, но роковой ошибки. Ошибки такого рода, как он прекрасно понимал, часто стоят жизни.

Прежде всего, надо найти главное звено в цепи. В настоящий момент таким звеном является племя кривичей во главе со Щёком. Удастся привлечь его на свою сторону, победа будет обеспечена. Против двух племён — древлян и кривичей — сил у Кия не хватит. На государственном вече их голоса будут решающими.

Следовательно, надо основательно взяться за Щёка. Этот всегда улыбчивый человек был прекрасным разведчиком: неутомимым, находчивым, смышлёным. К тому же он умел ладить со всеми, у него не было врагов. Он всегда умудрялся находить золотую середину, старался всем помочь и всем быть нужным. Чудесного характера был Щёк. Даже непонятно было, с какого края к нему подступиться.

Но он-то, Колыван, знал одну большую слабость Щёка: тот был только хорошим исполнителем, а своего мнения в крупных вопросах не имел и всегда шёл за сильным человеком. Поэтому его можно было легко убедить и переубедить, лишь бы он поверил в тебя. Следовательно, надо почаще с ним встречаться, беседовать, прощупывать настроение, воздействовать на его взгляды, создавать и формировать мнение...

Придя к такому выводу, Колыван решил ехать в Смоленск. Но он никому не сказал, что целью его поездки является встреча со Щёком; он приказал собираться в столицу. И только в последний момент оповестил своих близких, что сначала решил завернуть к своему однополчанину и другу Щёку, чтобы вспомнить былые походы и старые раны.

Дождались, когда сошли вешние воды и установились дороги. Выехали в ясный солнечный день.

Но после обеда закружила пурга. Снежинки оседали на лице, приятно холодили, превращались в капельки, текли тонкими струйками, щекоча кожу. Так и мысли Колывана кружились сумбурным вихрем в голове, потом успокаивались, но не согревали душу, а оставляли на ней чёткие, ясные и расчётливые решения, холодные и лишённые всяких чувств; немигающие глаза его при этом смотрели в одну точку, отсвечивая ледяным блеском.