А через неделю отряд Кия исчез из города. Исчез незаметно для жителей. Поодиночке выкатились за пределы крепостных ворот телеги, небольшими группами или поодиночке в обычном платье выехали воины, растворившись в бескрайних степных просторах.

Сбор отряда был назначен в условленном месте. В назначенный день явились почти все. Только здесь Кий объявил цель своего похода. Скинули с себя одежду и вооружение и сложили в телеги, их оставили под охраной в широкой балке. Затем оделись во всё аварское, даже на коней накинули аварские уздечки и сёдла. После этого отряд двинулся к реке Южный Буг, где кочевало племя кутургуров. То самое племя, которое ещё в том, далёком 558 году помогало аварам покорить славянские народы. Кутургуры славились своей воинственностью и жестокостью, характером взрывчатым и мстительным.

На том берегу Южного Буга увидели войлочные палатки кутургуров. Паслись стада скота, поили коней в реке чернявые мужчины, варили на кострах обед женщины, между кибиток и палаток бегали дети.

Кий дал команду остановиться напротив кутургуров. Кибитки отогнали подальше от берега. Стали купать коней. До кутургуров было недалеко, слышимость на реке отличная, и Кий начал кричать на аварском языке слова приветствия. Среди кутургуров началось некоторое оживление, затем один из них выдвинулся вперёд и стал отвечать тоже по-аварски.

Они представились друг другу, сказали названия своих родов (Кий заранее придумал вымышленное имя), спросили про здоровье старейший, соплеменников, пожелали успехов и счастья — обычный в таких случаях вежливый разговор миролюбиво настроенных случайных соседей.

Два дня стояли они друг против друга, иногда перекладывались приветственными фразами. На третий день кутургуры стали укладываться и перед Обедом отправились в степь. Тогда Кий распорядился готовиться к переправе через Буг. Место было глубокое, поэтому вынимались кожаные мешки, набивались сухими травой, ветками и другим лёгким материалом. Вечером все кибитки с обрыва были сброшены в реку, и они потекли тёмными бесформенными предметами по светлой глади в сторону моря.

С темнотой стали переправляться на ту сторону. Переправа заняла немного времени и прошла благополучно. Кий предоставил людям и коням небольшой отдых, а затем отряд, выслав вперёд разведчиков, быстрой рысью двинулся по пути кутургуров. При свете полной луны хорошо были видны следы колёс кибиток и конских копыт.

В полночь прискакали разведчики: за ближайшими увалами остановилось на ночь кочевье кутургуров. Кий развернул отряд в лаву, полуохватив молчаливое стойбище. Взял из рук денщика факел и зажёг его. Это был сигнал к атаке. С места в галоп сорвалась конница. Только слышен был в ночной тиши дробный перестук сотен копыт. Караульные слишком поздно подняли тревогу. Сонные кутургуры выбегали из палаток и тут же попадали под мечи и пики всадников Кия. Не щадили ни взрослых, ни детей. Войлочные палатки, кибитки поджигали факелами, и они ярко горели, освещая поле жестокого избиения. Каждый воин знал, что в своё время не менее жестоко расправлялись кутургуры с селениями русов.

Стойбище было разграблено и сожжено. На его месте было разбросано несколько вещей аваров, после чего отряд, гоня перед собой табун лошадей, отправился на запад, вглубь аварской степи. Около полудня переправились через Буг. Дошли до мелководной речки. Здесь Кий приказал разобрать коней кутургуров, всему отряду войти в воду и двигаться по течению в сторону Буга. Никому не разрешалось выходить на берег. Наблюдать за этим должны были десятские и сотские. Нарушивший приказ должен быть казнён на месте. Так Кий запутывал и скрывал следы отряда.

Вечером вышли к Бугу Здесь отряд остановился на ночёвку. Огней не зажигали, питались хлебом и салом, запивая речной водой. Рано утром снялись и двинулись вверх по Бугу. Нашли брод и переправились на другой берег, а затем вышли на балку со спрятанной одеждой. Здесь всю аварскую одежду и вооружение погрузили на телеги и отправили в заранее намеченные места для сокрытия. Все воины переоделись в одежду русов и рассыпались по степи. Кий остался один на 6ерегy. Долго смотрел в аварскую степь. На сердце было тревожно: удалась ли хитрость? Правильно ли он рассчитал, что воинственные и мстительные кутургуры не оставят без последствий этот набег и разгром рода и обрушат удар по Аварии?.. Ответ должен был прийти в ближайшие неделю-две. А пока надо ждать и ждать.

Кий развернул коня и поскакал по дороге в Родню.

Свадьбу с Нежаной Щёк сыграл сразу после аварского похода. На другой день они отправились в лавку за продуктами.

   — Добрый день, Вашута, — приветствовал он хозяина лавки. — Прибыльной тебе торговли.

   — Спасибо на добром слове, Щёк. С обзаведением тебя семьёй. Дай Лада вам согласия и богатства.

Рядом за прилавком стояла дочь Вашуты. Ей Щёк протянул цветок, который неизвестно когда успел сорвать.

   — Расцветай, Чаруша, как этот цветок!

Чаруша приняла цветок, зарделась.

На обратном пути Нежана остановилась и, дёргая Щёка за руку и заглядывая ему в лицо, стала строго допрашивать:

   — Ты почему так влюблённо смотрел на Нарушу? Зачем подарил цветок? У вас что, давняя любовь?

Щёк опешил. Он никак не ожидал такого проявления ревности.

   — Нежана, что ты говоришь? — пытался урезонить он её...

   — Я хорошо видела, как ты улыбался ей! Так и вперился в неё глазищами!

   — Я всегда всем улыбаюсь, — отшучивался он. — Такой уж я человек.

   — Не забывай, что ты — женатый человек! И не смей больше заглядываться на молоденьких!

«Э-э-э, да с гобой надо быть поосторожней! — сделал для себя вывод Щёк. — Видно, ревность раньше тебя родилась. Хорошо это или плохо?» — задал он себе вопрос, но так и не мог ответить. Ответ он получит гораздо позднее...

Однажды послала она его в лавку за покупками. Он приобрёл всё, что она наказала, заодно купил понравившийся ему перстенёк с маленьким камушком. Придя домой, положил его на подоконник, сам прилёг на кровать. Нежана пересчитала сдачу, приступила к нему:

   — А где остальное серебро?

Щёк валялся на постели, дурачился:

   — Хватит тебе! Иди ко мне...

   — Присвоил? Или по ветру пустил? — возмущалась она.

Но аут увидела перстенёк, надела его на палец, кинулась к нему, начала его целовать:

   — Щёк, миленький! Как я люблю тебя!

Потом пристала, выспрашивая, что лежит в его сундуках. Он снял замки, открыл крышки. Она ахнула: там хранилась его доля добычи, захваченная в походах на буртасов и аваров: дорогая одежда, золотые и серебряные кубки, чаши, кольца, колье, цепи, и прочая мишура. Нежана долго перебирала, взвешивала в руках драгоценности, примеряла на себя одежду и украшения. Так продолжалось пару дней. Потом закрыла сундуки на замки, а ключи прибрала себе. О чем-то стала сосредоточенно думать. Однажды часть драгоценностей завернула в платок и отправилась к купцу Ратибору, соседу. Вернулась не скоро. Посадив перед собой Щёка, она приглушённым голосом, хотя в избе они были вдвоём, стала рассказывать, какую выгодную сделку она совершила Купец Ратибор, оказывается, взял у неё ценности на год и она «срезала» с него половину цены, то есть через год он отдаст стоимость долга и ещё полцены набавит за ссуду.

   — Обманет! Как есть обманет! — перебил он её. — Купцы — это такие жулики и пройдохи! Обвесить, обмерить, обмануть, обкрутить — вся жизнь у них в этом! Зря ты с ним связалась...

   — Плохо ты меня знаешь! — сияя большими глазами, ответила она. — Я от него вот что получила!

И Нежана положила перед мужем доску, на которой были нацарапаны названия драгоценностей, а против них стояла метка купца Ратибора.

   — Никуда он от меня не денется! Любой суд взыщет с него долг и резу (процент) в полной мере! Да, я забыла, при сделке присутствовали ещё свидетели, они тоже подтвердят! Не на такую напал!