Сначала Кий думал, что это нытье вызвано плохим здоровьем Колывана. Но потом он вспомнил, что подспудное, но упорное сопротивление его действиям началось у него раньше, с неудачной попытки совершить набег на Каменск. Видно, тогда Колыван решил воспользоваться ошибкой Кия и постепенно развенчать его авторитет в глазах подчинённых. Действовал он в этом направлении методично и настойчиво, из совещания в совещание, изо дня в день, повторяя порой одни и те же аргументы своим бесстрастным, скрипучим голосом, но именно в этом монотонном голосе и была сила его воздействия на людей: при первых звуках все непроизвольно затихали и внимательно вслушивались в слова заместителя командира отряда.

Первым нападки Колывана на Кия заметил сотский Веденя. Как-то по окончании одного из совещаний он отвёл Кия в сторону и проговорил:

   — Бочку катит на тебя твой зам. Боюсь, как бы он людей не замутил. Убрал бы ты его от греха подальше, например, в обоз. Пусть там ворчит сколько хочет, хрыч старый.

Но Кию Колыван был нужен. Он умел уравновешивать его горячий, нетерпеливый характер, как никто другой вовремя указать на опасности во время планирования операций. Сухой, аналитический ум Колывана не раз спасал отряд от неожиданно свалившихся бед: от внезапных нападений противника, подстроенных ловушек, каверзных действий и многого другого, чем изобилует каждая война. Если Кий брал смелостью, решительностью и бесстрашием, а также своим огромным авторитетом среди воинов отряда, то оружием Колывана был тонкий анализ ситуации, точный расчёт и хитрые задумки. И в этом он был для Кия незаменим, и поэтому он терпел его, несмотря на откровенные интриги.

Размышляя над доводами Колывана, Кий вынужден был признать, что в одном он был прав, авары несут потери, но не такие, которые могли бы заставить их прекратить боевые действия и уйти, признав своё поражение. Для этого нужно было нанести несколько крепких ударов или один такой, который привёл бы к большим потерям противника: Над этим он думал постоянно, заставлял своих командиров искать место для сражения.

Однажды отряд вышел на кромку леса. Перед воинами расстилался луг, длинным, узким языком вдававшийся в лесную чашу; в густой траве и зарослях кустарника пролегала просёлочная дорога. Кий тут же, на месте, созвал сотских и рассказал о замысле: заманить аваров в это тесное пространство и уничтожить неожиданным ударом с двух сторон. Его соратники тотчас согласились с планом операции и предложили свои детали в её проведении.

На другой день весь отряд вышел из леса и ударил по аварскому лагерю. Завязался короткий ожесточённый бой. Аварский полководец бросал в бой всё новые и новые силы. Кий отдал приказ отступать. Отступление русов прикрывали четыре сотни, сражавшиеся до последней возможности. Дав отойти главным силам, сотни бросили поле боя и понеслись в сторону леса. Авары погнались за ними, на плечах ворвались в лес. Через некоторое время русы рассыпались среди деревьев, скрылись в чащобах...

В это время главные силы отряда под командованием Кия обходным путём вернулись к окраине леса и залегли в кустарнике вдоль дороги. Кий под страхом смерти запретил своим воинам выдавать своё присутствие.

Ждать пришлось долго. Наконец из леса появился первый отряд. По-видимому, дозор. Он проехал мимо кустов, даже не завернув в сторону от дороги, как видно, уверенный в безопасности пути. Следом вывалились основные силы. Ехали медленно. Люди и кони устали от жестокой битвы и длительного преследования русов в лесу. Строй был потерян, противник двигался разрозненными группами.

Кий терпеливо ждал, когда вся колонна растянется вдоль засады. Наконец настал момент для подачи сигнала, и он мигнул рядом сидевшему воину. Тот приложил к губам рожок, и над равниной понёсся звонкий призывный звук. Ему тотчас ответили рожки в других местах кустарника. И в аваров понеслись тучи стрел, а потом из кустов вырвались русы и набросились на противника, сдавив его с двух сторон.

Неприятель был поражён внезапно выросшим перед ним противником. Началась паника. Однако сказалась многолетняя выучка. Скоро авары сгруппировались в отдельные группы, и началась беспощадная рубка. Кий прорвался в самую гущу врагов, наносил удары направо и налево, и против его длинного и тяжёлого меча было бессильно короткое оружие аваров. Вокруг него быстро образовалась пустота, но он подавал коленями своего коня вперёд и устремлялся на новые группы врагов.

Спастись удалось небольшой группе аваров, двигавшихся в головной части колонны; она прорвала-таки строй русов и устремилась в степь. Было изрублено или взято в плен около двух тысяч степняков. Наскоро собрав оружие, кольчуги, панцири и латы, русы ушли в лес.

Через два дня после этого сражения разведчики доложили, что аварское войско снялось и удалило на юг. Следуя за противником на некотором расстоянии, они смогли наблюдать такую картину. Авары остановились на холме, наполнили хворостом несколько повозок и запрягли их волами. Гадателей, предсказавших победу на севере Аварии, они связали по рукам и ногам, а рты заткнули за тычками. Потом с дружным хохотом бросили их в повозки, а хворост подожгли. Обезумевшие от огня волы с рёвом рванулись вниз по холму, а воины неистовствовали от восторга, потрясали оружием и плясали. Для них это оказалось неожиданным, занимательным зрелищем. Так командир войска исполнил древний азиатский обычай, а заодно и отвёл недовольство воинов от себя, переложив вину за поражение на несчастных предсказателей.

На другой день Кий построил отряд на поляне и, горяча коня, произнёс короткую речь:

   — Закончился наш почти годовой поход по Аварии. Закончился победоносно. Вы своим ратным трудом обеспечили нашу победу. Мы показали, что аваров можно бить. Что день освобождения славян от жестокого ига не за горами. Спасибо вам за вашу преданность мне и своим командирам. Мы выступаем на родину со спокойной совестью, по своим следам не приведём врагов. Они разбиты и бегут в степи. С победой вас!

Едва пересекли границу Руси, как навстречу стал выбегать народ. Слух об отряде Кия распространился по всей необъятной стране, даже в самые глухие уголки дошла волна о необычайных делах Кия. Люди несли свои скромные угощения, старались на ходу сунуть конникам цветы. Жители же столицы вышли на несколько вёрст за ворота крепости, окружили воинов Кия и сопровождали до самого центра города. Кия встречал сам князь Яросвет. Он обнял его и долго хлопал по спине в знак особого расположения. А потом повёл во дворец, где за накрытыми различными яствами и винами столами восседали знатные люди Руси. К Кию подсела Власта, через силу улыбнулась ему вымученной улыбкой и застыла, не поднимая глаз.

Поднялся с бокалом в руке Яросвет.

   — Главной вашей заслугой, — высокопарно произнёс он, — было то, что вы сумели отвести от Руси нашествие аваров. Честь вам и хвала!

Один за другим поднимались тостующие, возвеличивали Кия и его воинов. Кий с трудом дождался окончания пира. Многомесячная усталость навалилась на него непреодолимой тяжестью. Он тронул Власту и тихо шепнул:

   — Уйдём.

Она покорно пошла за ним. В своей горнице он повернулся к ней и попытался привлечь к себе, но она упёрлась руками ему в грудь. Он отпустил её, стал молча глядеть ей в лицо.

Она отошла в сторонку, полуобернувшись спросила глухим голосом:

   — Что, кобелина проклятый, завёл себе бабу на стороне?

Его словно ударили по лицу. Помолчал. Сел на стул, стал мять неизвестно как попавшее в руки полотенце.

   — И не стыдно зенкам бессовестным на законную жену смотреть? — продолжала она наотмашь бить его позорными словами.

Он крякнул, кинул полотенце в угол, ответил холодно:

   — Не буду отрицать. Что было, то было. Потому как по краешку смерти шагали. Курносая не раз в глаза смотрела. Сегодня жив, а завтра нет. Сколько мы воинов в безвестных могилах оставили, сосчитать невозможно. Так что там совсем по-другому ко всему Подходишь, по-иному всё оцениваешь...