Именно поэтому, повинуясь решению вече, князь поддержит Кия, но будет пристально следить за его отрядом, чтобы пресечь нежелательные действия.

Усадив Кия в кресло перед собой, Яросвет некоторое время пристально рассматривал его. Тот спокойно выдержал испытующий взгляд князя.

   — Значит, вольный отряд хочешь набрать? — спросил князь, поглаживая ус. — Сколько бы тебе хотелось иметь воинов для начала?

   — Немного. Полтысячи достаточно. Сложатся действия отряда удачно, придёт больше.

   — Против кого собираешься направить первый удар?

   — Начну с буртасов. Народ полудикий, прячется в лесах. Воинственностью не отличается, вооружение слабое.

Князь в знак согласия кивнул головой. Откинулся на спинку кресла, прибросил в уме.

   — Отряд я снабжу всем необходимым. Дам коней, только что пригнали молодой табун, объездить придётся вам самим. Заодно выделю сёдла, уздечки.

   — Благодарю. Нам бы оружие...

   — Оружие и снаряжение получите со склада народного ополчения. Продовольствие тоже доставят. Если удастся отвадить от границ хотя бы одних буртасов, все мои затраты окупятся сторицей: сколько они сжигают селений, уводят пленников в рабство, грабят — не перечесть. Так что действуй.

Они обсудили ещё некоторые мелочи и расстались.

Кий уходил от князя воодушевлённый. Ему думалось, что придётся уговаривать Яросвета, спорить с ним и выпрашивать-вымаливать самое необходимое для отряда, а все основные вопросы были решены в столь короткое время. Теперь только понял отзывы русов о своём князе как о человеке дела, умном и решительном. Недаром народ избрал его yа второй срок. Не каждый князь удостаивается такой чести.

Тотчас Кий взялся за формирование отряда. Дел было невпроворот, и он крутился от восхода до заката. Незаменимым оказался Щёк. Всегда в настроении, с шутками-прибаутками, неутомимо носился он по столице и округе, набирал и размещал людей по домам, заготавливал оружие, снаряжение и продукты. Вокруг него вертелось множество друзей, которыми он руководил и которые бросались исполнять различные поручения по первому его слову. Были среди них ребята честные, порядочные, но были и откровенные прохиндеи, надеявшиеся в этой сумятице урвать кусок пожирнее. Щёк таких ругал, наказывал, но не прогонял. Как-то сказал Кию, что есть дела, которые можно провернуть только с помощью таких проныр.

Кий лично проверял всё доставляемое в отряд, особенно оружие. Он придирчиво осматривал мечи и, как бывший кузнец, видел, что клинок их изготовлялся из двух-трёх полос, сваренных и раскованных. Клинки были заострённые, реже закруглённые, равные по ширине, ими можно было и рубить и колоть. Ножны были сделаны из дерева и обтягивались кожей, которая раскрашивалась в различные оттенки. Луки были небольшие, склеенные из нескольких пород дерева для гибкости и упругости, с костяными накладками на концах. Древки стрел изготовлялись из берёзы, реже клёна, с железными наконечниками и перьями от беркута, прикреплёнными в три ряда для устойчивости в полёте. Колчаны были деревянными, обтянутыми кожей и выкрашенными в ярко-красный цвет, они привлекали своим видом. Кроме того, воины получили копья, дротики, арканы. Кое-кто за свой счёт сумел приобрести панцири из железных и бронзовых чешуек прямоугольной формы, из богатых семей — цельнометаллические, но таких было мало. В основном парни щеголяли в панцирях и шлемах, сшитых из нескольких слоёв кожи.

К Кию пришло несколько бывалых воинов. Они проводили военные занятия с молодёжью на лугу специально выделенном отряду. Бились десяток на десяток в пешем и конном строю, срубали на скаку головы фигур, изготовленных из соломы и ветоши, учились сражаться лавой. Изредка приезжал князь, подолгу смотрел на учения, делал замечания, старался выполнить просьбы Кия. Он понимал, что люди шли на войну и малейший промах мог обернуться большими жертвами, кровью, и на помощь не скупился.

Среди опытных воинов Кий выделил Колывана, невысокого, сухого, со сморщенным лицом. Когда-то в одном из сражений его тяжело ранило, он едва выжил, но стал ходить как-то боком, прижав руки, к груди, взгляд его был болезненный, а краешки тонких губ страдальчески опущены. С первого разу Колыван никому не верил, проверял и перепроверял услышанное, смотрел на всех подозрительно и недоверчиво. Такой человек был очень нужен Кию, потому что сам он был доверчивым, готовым сломя голову кинуться в какое-то необдуманное дело; Колыван мог вовремя удержать его.

Кроме того, Колыван имел привычку ковыряться, казалось бы, в самых ясных и бесспорных обстоятельствах, умел находить какие-то неожиданные мелочи, которые, как потом выяснялось, могли повлиять на осуществление задуманного дела. Кий всё чаще привлекал его к обсуждению предстоящего похода на север, а потом предложил ему стать его заместителем. Колыван поскрипел, поскрипел, но под конец согласился.

Одновременно Кий собирал сведения о пограничных с буртасами землях. Там, на берегу Десны, располагался городок Брянск. Население его было небольшое — около десяти тысяч, защитой ему служили деревянные крепостные стены, башни и рвы. За последние годы он неоднократно подвергался нападениям лесного народа. Буртасы появлялись внезапно и большими массами. Если получали отпор, то принимались за грабёж селений. Но иногда им удавалось застать горожан врасплох, крепость бралась приступом, а затем шёл поголовный грабёж и убийства жителей, а город сжигался. У Кия родился план проведения операции, которым он поделился с князем; тот его одобрил и обещал выделить дополнительные средства для её проведения.

Молодость брала своё. Несмотря на усталость, поздно вечером, умывшись и перекусив, Кий отправлялся на свидание. Власта не чаяла в нём души.

В её глазах он был почти героем: прошёл муки рабства, стал свободным человеком, воевал в аварском войске, а сейчас собирает отважных воинов на защиту родины от нападений хищных разбойников.

В пятый вечер свиданий она подала ему руку, и они шли по улице совсем близко, изредка касаясь плечами. Кий, ещё не остыв от хлопот дня, рассказывал, как пришли в отряд из далёкого селения трое братьев. У них авары во время набега убили мать, увезли в рабство сестру, угнали весь скот, а дом сожгли.

   — Ты бы видела их лица. Они иссушены горем, в глазах исступление. Они говорят только о мести, они рвутся в бой. Они будут настоящими бойцами...

Но ладно, я всё о деле и о деле. Как ты-то живёшь?

Что днём делала?

   — Так себе... Пряла. Немного порисовала. Я люблю расписывать вазы. Гончары делают прекрасные изделия из глины. Глина у нас особая. При обжиге приобретает белый цвет. Нам приносят сухие растительные краски в порошке. Их разводишь яичным белком и тонкой кисточкой наносишь узоры. Мне нравится прорисовывать листочки и цветы. Берёшь розу, к примеру, и стараешься все оттенки цвета, все прожилки прорисовать. Конечно, далеко не всё получается! Далеко не всё! Но как преображается ваза! Вот только что была белая, безликая посудина. И на глазах превращается в дивное, почти сказочное создание!

А Кий шёл и думал, что рядом с ним идёт серьёзная девушка, способная, как он чувствовал, на глубокое и самоотверженное чувство. И надо было решать, как поступать дальше. Он в неё не влюблён и вряд ли полюбит в будущем. Она ему нравится — не больше. Нравится красотой лица, статностью фигуры, девичьей чистотой. Она будет хорошей, любящей женой. А он?.. Может, стерпится, слюбится? Тем более, с княжеской дочкой?.. Да и нет у него никого, кроме неё... Эх, была не была, кинемся в омут неизвестности!

Он легонько привлёк её к себе и поцеловал в щёчку. Она вспыхнула и попыталась отстраниться. Однако он удержал её. Она потупилась и продолжала идти рядом, но уже молча. Тогда он остановился, повернул её к себе и прижал к груди. Она замерла, щёки её полыхали, он ощутил их жар сквозь рубашку. Тогда он обеими ладонями сжал её лицо и поцеловал в мягкие, безвольные губы. Почувствовал, как у неё подкосились ноги и она ослабла в его руках. Он поддержал её, тихо спросил: