Мужчина подходил всё ближе и ближе, оттесняя пятящуюся в ужасе девушку от ворот к стойлам конюшни.

- И, самое непонятное: зачем тебе нужны все эти ужасы? Тебе ведь достаточно только попросить госпожу Анну, и она объявит тебя свободной. В свидетели охотно пойдут хоть все мои гости сразу.

Неожиданно простое решение ошеломило Алевтину настолько, что она замерла на месте забыв про свой страх:

- Я сейчас иду к Ане и...

- Не спеши, - осадил её Тадарик. - есть препятствие. Документы стоят денег. Ни у Гастаса, ни, тем более, у Анны денег нет. Зато ... - мужчина выдержал паузу, заодно ещё сократив расстояние между собой и девушкой. - Деньги есть у меня.

Авлевтина смотрела на хозяина постоялого двора, как кролик на удава, будучи не в силах даже шевельнуться:

- Ты их мне дашь?

Тадарик облизнул губы, измерил девушку таким многозначительным взглядом, что у Тины дрожь прошла по коже.

- Если ты будешь хорошо себя вести.

- Как хорошо?

Вместо ответа, рука мужчины обняла её, подтолкнула к пустому стойлу.

- Я закричу, - шёпотом предупредила Алевтина.

- Кричи, - разрешил Тадарик, усаживая девушку на высокую кучу соломы в тёмном углу. - Парни за тебя не вступятся, а Анна - в саду. Она не услышит.

- Я ...

Вместо ответа, Тадарик опрокинул красотку на шуршащее ложе...

Стук в ворота обрывает наваждение. Тина открывает глаза, приподнимается, ища любовника взглядом, но рядом его уже нет. Он стоит посреди стойла и спешно оправляет одежду.

- Тадарик ...

Он оборачивается, подмигивает заговорщически:

- Вечером приходи сюда.

- Ты ...

- За мной не пропадёт, - отмахивается мужчина и выходит. Алевтина вскакивает, бросается следом и замирает: в распахнувшиеся ворота входят вооружённые воины. Толпой. И также, толпой столбенеют ошарашенно.

А поглядеть есть на что. У конюшни выложены четыре трупа: три воина в костяных доспехах и огромный пёс в медной броне. Рядом, на привязи, сидят два пленника-собачника. Сам хозяин, расхристанный, с соломой в волосах сыто щурится на пришельцев, а из пустого стойла выглядывает раскрасневшаяся, тоже в соломе, молодая девка

- С добрым утречком, братие, - мурчит Тадарик. - Как ночь прошла? А мы тут, как видите, не скучали.

Да уж, не скучали. Точнее не скажешь. Ну, трупы, ну пленные - ладно. Дело, как говориться, житейское. А вот здоровенный кобель в кольчуге, да ещё и с выпущенными кишками, - это слишком. Воины робко подходят к собаке. Мёртвой. Окоченелой. А всё равно страшно.

Постояльцы уже вздули костры под котлами, приволокли посуду, хлеб, маринованное мясо. Им всём целый день сторожить торг за стеной. Надо хорошо подкрепиться. Тадарик даёт ближайшему постояльцу ключ, поясняет: "Латы и мечи доставайте".

Завтрак обилен и скоротечен. Как-никак обеда не будет. Оглядев "своё" войско, Тадарик выбирает пятерых: "Останетесь в доме. Гастас за старшего." Воины переглядываются: "Что? "Веселье" ещё не закончилось?" - но с вожаком не спорят. Быстро приканчивают еду, быстро строятся, и маленький отряд выходит на улицу, направляясь к воротам.

Долгожданные "гости" приходят, точнее подъезжают, позднее. Их четверо: Седобородый кочевник в простой, дорожной одежде, два молодых воина-собачника в полном, медном доспехе и пленник без оков, но со связанными руками и с верёвкой на шее.

Ворота гостеприимно распахнуты. Гости заезжают во двор, оглядываются по сторонам. Во дворе полно воинов, у конюшни - трупы и пленники. Седобородый, с лошади рассматривает убитых. Лицо его неподвижно, словно вырезано из камня. Навстречу "гостю" с веранды спускается Гастас. Он в лёгкой, холщёвой одежде. Покрасневшие глаза парня смотрят сухо и зло. Следом за ним идут Анна со служанкой и рабыня Тадарика. Гость первым приветствует хозяев:

- Пусть будет удачным твой день, наёмник. Вчера мы плохо расстались, - дипломатично начинает переговоры Седобородый. - Ночь прошла и я понял, что в горячности уподобился зелёному юнцу. Я старше тебя и потому должен быть мудрее.

- Пусть этот день будет удачен и для тебя, - кивает Гастас. - Согласен, вчера мы расстались не очень хорошо, но "вчера" - закончилось.

- Да, настал новый день. Ты хотел вернуть друга? Я привёл его к тебе. Он - твой.

Воин-собачник соскочил с коня, освободил руки и шею пленника от верёвок, подтолкнул его к товарищам:

- Иди.

Мужчина идёт, шатаясь как пьяный, оглядывая двор безумными глазами. Товарищи принимают его, тащат к котлу, усаживают, вручают хлеб, ложку и полную миску с наваристой похлёбкой. Гастас провожает побратима взглядом, поворачивается к собеседнику:

- Я благодарен тебе за любезность, тем более, что мне есть чем отплатить за неё. - Он снимает ошейник с одного из пленников, ставит на ноги и таким же, несильным толчком отправляет к соплеменникам. - Ступай. - подходит к раненому, запускает человеку пальцы в волосы, задирает голову, сверху вниз рассматривая бесстрастное лицо живого трофея, бросает быстрый взгляд на Седобородого. Тот невозмутим. Криво усмехнувшись, Гастас снимает с пленного ошейник, помогает подняться, подталкивает. - Ступай.

- Я сожалею о своей резкости, и рад что мы договорились ...

-Теперь мы можем говорить о деле, - криво усмехается Гастас.

- Цена собачьей брони ...

- Нет. Ночью твои люди напали на меня и моих друзей.

- За эту дерзость они наказаны.

- Они оскорбили не только меня. Вопреки закону, они находились в городе ночью, с оружием и с собакой. Если я принесу жалобу в суд и покажу горожанам эти трупы, - взмахом руки Гастас обводит тела у конюшни, - город запретит торг с вами и закроет ворота. А вы ведь пришли сюда не затем, чтобы стоять под стенами.

- Да, - голос кочевника выдаёт волнение, - так и будет. Ворота закроются. Что ты хочешь за ... - теперь на тела указывает рука собачника.

- Много. Нас - шестеро.

- Я знаю.

- Так вот, каждому ты вернёшь его доспехи, оружие, каждому дашь по коню со сбруей, а сверху положишь двадцать золотых.

- Тоже каждому? - недобро улыбается Седобородый.

- На всех.

- Невозможно.

- Что именно?

- Двадцать золотых. У меня нет столько. Торговли толком ещё не было. Я дам двенадцать. Это всё, что у меня есть. Впрочем, - глаза мужчины по-особому остро впились в глаза Ани, - я могу дать тебе монеты Чёрного повелителя.

- Отдай их ему сам. Это не моя дорога.

Усмешка тронула губы Седобородого:

- Что ты знаешь о своих дорогах, наёмник? Но ты сказал своё слово. Я плачу тебе двенадцать золотых, а не двадцать. Шесть коней я тебе тоже дать не могу. У меня только три свободных коня. Но хорошие. Впрочем, в придачу к ним я могу дать тебе трёх кляч. Ноги они передвигают, но не больше.

- Понятно. А те три коня - безупречны?

- Безупречны.

- Ты сказал. А кляч можешь скормить своим собакам. Да, сбруя должна быть тоже в порядке.

- Да, я сказал. И сбруя будет в порядке.

- Мы договорились?

- Я думаю, - седобородый жестом подозвал одного из спутников, что-то шепнул ему на ухо. - Этот воин приведёт коней и привезёт брони с оружием. Этих двоих, он уведёт с собой.

- Они - твои. Делай, как знаешь. Может быть, скоротаем ожидание за вином и едой?

- Я не голоден. - отозвался вождь высокомерно. А вот присяду - с удовольствием.

- Старуха, - окликнул Гастас рабыню, - принесу шкуру для гостя.

- Не беспокой служанку. - Вождь кивнул второму спутнику. Тот спрыгнул с коня, снял с его спины и расстелил на земле посреди двора конский потник, поддержал за узду скакуна вождя, когда тот спускался на землю. Седобородый сел. За его спиной пристроился телохранитель. Шкуру, принесённую хозяйкой, постелили, напротив. На неё сел Гастас. Аня предпочла ждать стоя. Воины разбрелись кто куда. Над двором повисло молчание. Но нельзя сказать, чтобы гость держался бесстрастно. Взгляд его постоянно перебегал от Гастаса к Анне, от Анны к Гастасу. Наконец он не выдержал: