К удивлению Эква-пыгрися, бабушка сказала просто:
— Это озеро, обыкновенное озеро.
— А что в нем так сияет?
— Вода.
— А что в воде?
— В воде тоже жизнь. Рыбы там живут. Рыб тех ловят и едят люди, медведи, чайки…
Тайга шумит, зеленая, как море.
Зверье, что рыба в шубе меховой.
А в реках, что сияют, с небом споря
Безбрежной широтой и синевой,
Гуляют осетры, как шхуны,
И нельмы — как серебряные луны.
— А нельзя ли нам половить рыбы?
— Почему нельзя. Можно.
— А как?
— Просто. Ловушки надо поставить. И на озере. И в нашей таежной речке. В ней тоже рыбы много. Только надо запор сделать.
— А что это такое?
— Это перегородка в речке.
— А как ее сделать?
— Покажу. Только ты помогай. Сил у меня мало стало…
И принялись они перегораживать речку тонкими кольями. Посередине оставили отверстие. В это отверстие поставили гимгу — ловушку, сплетенную из кореньев.
На другой день Эква-пыгрись пошел смотреть свою ловушку. И удивился: кто-то успел раньше его вытащить весь улов. «Кто-то кроме меня еще есть в тайге, — подумал Эква-пыгрись. — Почему он только в чужую ловушку смотрит? Неужели самому рыбы не поймать?..»
Пошел на берег. Среди кустов запрятался. Сидит. Ждет. И вот что-то зашевелилось. Ожил берег речки: по камешкам прибрежным, по снежку идут три девушки. Легкими шажками идут, озираясь вокруг, ждут, будто кого-то боятся.
Долбят лед, вытаскивают гимгу. А там вьются налимы. Усатые и скользкие рыбы. Вид у них неприятный. Но девушки сбрасывают усатых рыб на берег. Хохочут.
«Интересно, чего они хохочут? И кто это такие? Добрые лесные духи Миснэ или Порнэ — злые духи тайги? Не пойти ли по их следу? И что они будут делать с рыбами? Не про них ли рассказывала бабушка?» И пошел Эква-пыгрись по их следам. Увидел таежный домик. Залез на крышу и сквозь трубу чувала смотрит вниз. А в чувале уже поленья потрескивают, уха варится. Смастерил Эква-пыгрись удочку и стал выуживать рыбью печень. Один кусок вкуснее другого, один сочнее другого. Ест и радуется. А между тем Порнэ сели за стол. И вместо нежной печени друг друга грубой бранью кормят. Одна говорит: «Ты, наверное, съела!» Другая говорит: «Наверное, ты воровски вытаскала самые лакомые кусочки!» Ругают друг друга на чем свет стоит, сквернословят, бранятся.
А Эква-пыгрись сидит на крыше. Сытый и веселый, ухмыляется над злыми женщинами, над лесными Порнэ. И думает: «Неужели так бывает и среди людей? Неужели все женщины такие коварные? А может, лишь духи лесные такие? И правильно ли поступил я, Эква-пыгрись, будущий человек?»
А печень у налима сочная!..
— Ну-ка, братцы, скажите: правильно ли поступил Эква-пыгрись, выуживая печень из чужого котла? — Бабушка вдруг заулыбалась. — Ну-ка, кто из вас скажет?
— Я думаю, рыбу ловить хорошо. Воровать — плохо, — сказал тихо Кирилл.
— Воровать плохо! — повторила Агирись.
— Правильно сделал Эква-пыгрись. Нечего им было брать рыбу из чужой ловушки! — кричу я.
Наступила тишина. Слышно было только, как трещит огонь, поедая сухие поленья. Дедушка подкладывал поленья в чувал, кормил огонь и о чем-то думал.
— Нет наслаждения большего, чем есть и пить, — промолвил наконец он. — И этим блаженством вознаграждаться должен человек только за свой труд. Запомните эту первую заповедь и передайте другим. Пусть каждый берет лишь свою долю. Брать чужое — злая болезнь, тьма. Жить во тьме, есть во тьме — быть в страхе. А человек должен жить в радости. А радость — в труде. Люди сами пусть создают себе свою радость: пусть ловят рыбу, охотятся на зверей, строят дома, добывают огонь…
Эква-пыгрись на этот раз ошибся. Простим ему: он, как вы, был тогда мальчиком, человеком неопытным. Для того сказочный мальчик и ошибался, чтобы вам, земным, было легче идти по дороге жизни…
Вырастешь ты —
на Оби серебристой
Станешь ловить золотых муксунов.
Может, в лесу повстречаешься с рысью.
И с росомахой бороться готов.
Все ты пройдешь:
И огонь, и ненастье,
Бури и грозы,
И звездную тишь, —
Только в груди
Материнское счастье,
Сердце отца
Навсегда сохранишь!
Утром мы с Агирись пошли в лес. Снег в лесу пушистый, как заячий мех. Мимо кедров и елей вилась тропа. Агирись шагала весело, бодро. Она читала письмена снега, словно книгу. Вот глухарь крестики наставил, вот заяц путал след, убегал от кого-то, а вот здесь лиса кралась. Наверное, она зайца хотела поймать… Вдруг деревья расступились, и мы попали на небольшую поляну. На поляне стоял невообразимый шум. Десятки сорок, рассевшись на ветвях, с криком перелетали с дерева на дерево, будто затеяли веселое игрище. Одна слетит с ветки — на ее месте уже другая покачивает длинным черным хвостом. А на снегу разгуливают вороны. Тоже чем-то взволнованные.
— Сорока кричит — значит, кто-то на этой поляне есть, — говорит догадливая Агирись.
И правда, скоро на краю поляны, между двумя деревьями, увидели мы пляшущего зайца. Когда подошли поближе, заяц замер, вытаращил косые глаза, заурчал, пятясь назад. Одна лапа его была крепко зажата проволочной петлей. Мы долго смотрели на бедного зайца. Заяц смотрел на нас. Смотрел зло, враждебно.
— Заячье мясо вкусное! — сказал я тихо, проглатывая слюну. — Давно с охоты не приезжала мама. Свежее мясо у нас кончилось. И всю норму хлеба мы съели. А магазин далеко. В лесном магазине не пусто. Вот заяц попался. Хорошо!
— Но это не твой заяц. Ведь не ты ставил ловушку?
— Не я.
— И не твой дедушка ставил эту петлю.
— Не мой дедушка. Наши ловушки дальше. Знаю.
— Так и нечего глазеть. Это только сороки да вороны на чужую добычу зарятся. Видишь, как они расшумелись.
— Дома варить нечего.
— Ну и что! Сам поставь петлю. Сам поймай… — Потом Агирись замолчала. Долго молчала, жалобно глядя на зайца, который вновь заплясал на трех лапах, стараясь вырвать четвертую из петли. — Неужели тебе не жалко зайца? — жалобно, чуть не плача, сказала Агирись.
Я же охотник. И моя мама охотница. И дедушка был охотником. Я знаю. Мы тем всегда и жили, что ловили зайцев, белок, глухарей, лосей, питались их мясом. Без этого мы бы сразу померли. Это я знаю. Но уж больно просит девочка. И как мне не выполнить ее просьбу? Тем более что ловушка не моя. Пусть себе гуляет косоглазый. Я разжал петлю. Заяц даже несколько раз поцарапал мне лицо. Агирись визжала от радости. И когда мне удалось расслабить тугую петлю, заяц, бултыхнувшись в снег, помчался в лес. Агирись закричала торжествующе:
— Беги да больше не попадайся!
Но я тут же поправил ее:
Беги, беги, заяц!
В чужую ловушку не попадайся,
Мою ловушку находи!
Заяц и я… Мы разные. Заяц должен быть ловким. А я, охотник, должен ловить зайцев. Ведь дедушка говорил:
Зайчонок с заячьим сердцем
Трусливым зайцем станет.
Лосенок с лосиным сердцем
Сильным лосем станет.
А сын хорошего охотника
Хорошим охотником станет.
И охотником ты будешь
От души — не поневоле.
Разве есть на свете лучше,
Выше этой славной доли?
И к твоим ногам склонится
Сам медведь — хозяин чащи.
Разве есть в таежном мире
Для людей другое счастье?
