Она спала больше суток, проснувшись незадолго до пробуждения того, кто так, походя, перевернул всю её жизнь. Сон не принёс желанного отдыха, она чувствовала себя выжатой и обессиленной. Счастливая улыбка напарника при разговоре с доктором, как и полное равнодушие Джокера к ней самой и к тому, что произошло трое суток назад, вновь разбередили едва успокоившиеся чувства…

В себя я приходил с трудом. Такой контакт не был похож на чтение памяти, когда я запечатлел Йен и просматривал её жизнь как отрывки из стереофильма. Это не было и обычным сочувствием, когда смотришь со стороны и думаешь, что понимаешь…

Я всё чувствовал и проживал как своё личное.

Только сейчас я понял и осознал, что такое запечатление.

Нравилось нам это или нет: мы были связаны. И гораздо крепче, чем обычно бывают связаны люди.

Запечатление оказалось куда сильнее и глубже и любви, и ненависти, и кровных уз.

Знал бы, что так будет, — ни за что бы не согласился.

Эх, Марья… Как ты могла так меня подставить?!

Моя напарница по-прежнему сидела на полу, обхватив колени руками и уткнувшись в них лицом.

— Йен…. - я не знал, что сказать в своё оправдание. Ведь действительно о многом не подумал и многое даже в голову не пришло… И столько боли ни за что причинил…

— Я… Прости… Я… я не хотел… чтобы так…

Она приподняла голову и покосилась на меня из-под светлых прядей. На щеках высыхали дорожки от слёз.

— Дурак ты, Джокер. Усложнил жизнь и себе, и мне.

Я провёл рукой по карманам, совсем забыв, что меньше получаса назад вышел из больницы и никаких сигарет при мне нет и быть не может. Йен устало протянула открытую пачку и поставила между нами почти полную пепельницу.

— Йен… Прости. Я, правда, не хотел так…

— Я знаю, — она, не глядя на меня, достала сигарету и закурила, глядя куда-то в точку на стене. — Поэтому мне просто больно и обидно. Если бы ты сделал это сознательно…

— Это было бы…. подлость и предательство, — я закончил фразу и под её удивлённым взглядом добавил: — Я бы сам себе такого не простил…

Она снова отвернулась, но её рука дрожала меньше.

— Йен… Спасибо. — Я не смотрел в её сторону, но ответное удивление уловил легко. Но не сказать то, что чувствовал, просто не мог.

— За что?

— Ну, что ты… не стала так ломать блок. Думаю, у тебя бы получилось.

— Да пошёл ты, — вяло отмахнулась она, сбивая пепел с сигареты. — Много ты понимаешь, ловелас хренов…

Я только вздохнул. Понимаю или нет, но как же много я на самом деле не знал ни о себе, ни о ней… Профессиональная гордость задета да ещё как, а вот ведь не оправдывает для неё цель средства…

— Знаешь, а ведь у них почти получилось, — я нашарил брошенную пачку, достал сигарету и с удовольствием затянулся. Мне требовалась хорошая доза никотина успокоить нервы и привести мысли в порядок. — Этот ваш вариант… А я-то голову сломал, всё думал: зачем это надо было? В чём суть?..

Девушка ответила удивлённым взглядом, но я решил не утаивать правду. Часть правды.

— Да с куклой этой. — Я нервно хохотнул, передёргивая плечами от одного воспоминания. — Ты не представляешь, что она там устроила… Это было нечто…

— И ты поверил? — судя по взгляду, мнение Даггер обо мне было на грани падения в бездну. Мысль, что могла устроить её копия в откровенном наряде, ей явно не понравилась.

— Сначала нет, — я аккуратно стряхнул пепел в пепельницу. — Я бы и тебе не поверил, наверно. Я ж видел, как Ингвар дышит в твою сторону. Он…

Йен заметно напряглась, ожидая продолжения, но я не стал заострять внимание на своих разговорах со Скальдом на эту тему. Ни к чему.

— Да и без этого не поверил бы. По крайней мере, так сразу. Не в твоём характере на шею вешаться, да ещё в таком… виде. А вот когда по ушам эротическая психоделика, по всей хате «райское наслаждение», а в нос ещё и феромоны, — очень поверил… Но знал бы, что это такой способ сломать блок… Даже наркота не помогла бы. Сразу упаковал бы эту куклу и на базу в таком виде привёз. Скальду в подарок. А ты бы умерла на той хате…

— И далеко вы зашли?

Девушка спрашивала с заметным холодом в голосе. То ли ревнует, то ли злится… И не ответить нельзя: только-только установившееся доверие нарушу. И ответить, насколько далеко я зашёл в своих желаниях, — тоже не поймёт…

— Ну-у… — я опасливо покосился на напарницу и под её леденеющим грозовым взором честно выдал очередную часть правды: — Ничего не было. Но к этому было очень близко.

— И как же ты удержался, бедненький? — Йен скептически хмыкнула, но за этим скепсисом неожиданно прозвучало заметное облегчение, вместе с нотками искреннего интереса и уважения, словно я совершил подвиг. Только как раз этого я и не совершал.

Как-как… Да никак. Спасибо, удержали….

— Чудом, — я снова затянулся, не желая углубляться в позорящие меня подробности. — В последний момент разобрал, что она — это не ты.

Девушка недоверчиво хмыкнула, но допытываться деталей не стала, за что я был очень благодарен. А она решила меня добить:

— Знаешь, если бы ты с ней… — Йен откинулась на спинку дивана и тоже закурила. Я напряжённо молчал, ожидая продолжения. Воспоминания — воспоминаниями, договоры и отношения со Скальдом у каждого свои, но теперь мы связаны куда сильнее, чем стань любовниками даже на один раз. Как бы ни было, Йен всегда серьёзно относилась к таким связям. И мне в душе льстили её интерес и определённая симпатия, пусть даже ничего и не светило в реале.

— Если бы ты с ней… — она выпустила струю дыма и посмотрела мне в глаза. Её взгляд был крайне серьёзен и очень глубок. Я даже не знал, что грозовая глубина бывает такой… антрацитовой. — Даже не до конца… Я бы перестала тебя уважать. Это как будто тебя попользовали, пока ты без сознания, а потом тебе же рассказали для похвальбы… Убить, наверно, не смогла бы уже… Потому что я… я жить хочу… — она чуть дёрнула уголком рта, едва обозначая кривую улыбку. — Но жить с этим… Как в душу наплевали и не отмыться… Это так… мерзко… И даже не отомстить…

Я молчал, совершенно ошарашенный услышанным. Даже про сигарету забыл. Не ожидал… Мне вообще такое в голову не приходило. Где кукла, а где настоящая Даг… Как тут вообще можно сравнивать?! Хотя, да, если подумать… действительно, гадостное ощущение…

— Я рада, что не ошиблась в тебе, Джо, — моя напарница устало, но чисто улыбнулась, её глаза заметно посветлели. — Спасибо тебе.

— За что? — Я совершенно перестал её понимать. Чувствовать — чувствовал, эмоции слышал. А вот понять, что и почему Йен говорит и делает — на это даже запечатления не хватало…

— За то, что рассказал правду. — Она снова мягко улыбнулась, а в глазах появились отблески внутреннего солнышка. Тёплые… И благодарные. — За то, что пришёл. И остался.

— Ну… — под её чуть насмешливым взглядом, я торопливо подхватил почти догоревшую сигарету, затянулся, оставляя один бычок. Когда я в последний раз смущался от простых слов? Да никогда… — Мы же напарники…

— Ты всегда такой: сначала делаешь, а потом думаешь? Напарничек… — она вмяла фильтр в измельчитель пепельницы, взяла новую сигарету и вздохнула, смиряясь с неизбежным злом в моём лице: — Дурак…

Я молчал, только сейчас поняв, что ощущаю всё, что чувствует Йен: от того, как упирается ей в поясницу край дивана, до каждой её затяжки, словно в этот миг курил я сам, хотя моя сигарета просто дымилась в руке. Вот чёрт… О таком побочном эффекте я тоже не подумал… Даже теоретически.

— Прости. Я не знаю, как вернуть всё обратно.

— Дура-ак, — снова протянула Йен. — Это уже не вернешь, понимаешь. Совсем. Ты ещё не понял… Господи, — она положила сигарету и погрузила пальцы в волосы. — Я с ума сойду от всего этого…

— Тогда я тоже, — я докурил в две затяжки, с трудом подавив желание повторить её жест. — Будем с тобой двумя конченными психами с особо извращённой формой шизофрении. Абрамыч порадуется. Лучше вставай и заканчивай про это думать. Иначе, правда, совсем рехнуться можно.