3 И пошел по взвода́м пересуд: Мол, Артем не пропал — где-то тут. Будто ранен: нога иль рука. Мол, беда уж не так велика. — Что ж, поправится — явится. Да. — А еще ему деться куда? — Уж Артем — он придет завсегда. — Без десанта — орел без гнезда… Пущен слух от соседа к соседу, По взводам провернули беседу, Посвятили собрание вроде На переднем краю, в третьем взводе. Выступали там три краснофлотца. Выступает один и клянется: — Пусть волна черноморская знает, Балаклавская чайка услышит Моряка нерушимое слово. Краснофлотец, он честь не роняет: Он воюет, покудова дышит, Мстит за друга свово дорогого…— И второй поднимается следом: — Говорю перед всем белым светом, Что своей, этой самой рукою Я фашизм навсегда успокою. Пусть товарищ Артем это знает, Пусть он рану свою заживляет…— Третий друг на язык был не боек, А сказал хлеще первых обоих: — Мне бы только дойти до Берлину, Я, мол, душу из Гитлера выну!..— Ну, конечно, об этой беседе Прописали во флотской газете. А волна, говорить мастерица, Обо всем рассказала сестрицам, Да и чайка на всю Балаклаву Раззвонила Артемову славу. И братва, что с Артемом дружила, Про товарища песню сложила На старинный мотив черноморский И на новый манер комсомольский: «Матрос-черноморец, широкая кость, В донецкой степи воевал, И немец узнал краснофлотскую злость И черною смертью прозвал. С тех пор как закрылся знакомый маяк Суровой донецкой грядой, Никто не слыхал, как смеется моряк, И молча кидался он в бой. Он писем домой не писал никогда, Как будто забыл о былом, — Во сне ему снилась морская вода И чайка махала крылом…» 4 Вот и выстоял Советский Сталинград, в конце концов: Костью выстелил немецкой Степь меж Волгой и Донцом. Что касаемо суши — Били немца катюши, С неба действовали ИЛы — Не давали рыть могилы. А с Азовского и Черного морей Фрица выжили еще того скорей… Растянул свою трехрядку Бородатый музыкант На днепровском берегу, — Далеко зашел десант. И давай, назло врагу, Отчеканивать вприсядку Морячок третьева взвода, Что тому назад полгода Выступал хоть и не пышно, — Что ж такого? Зато коротко, и слышно, И толково: — Мол, дойти бы мне только до Берлину, Я всю душу из Гитлера выну…— А пока Ноги ловко отбивают гопака. Он еще разок притопнул, Ползунком прошел в кругу Да ладошкой в землю хлопнул: Дескать, вишь, как я могу. Бескозырочкой утерся и — шабаш. — Бумажки дашь?..— Оторвал клочок газеты, Да размял, да свернул, Еще глазом подмигнул, И со всех сторон кисеты Потянулись с табаком: — Мастер топать каблуком! — Молодец плясать Иван! — Что ж ты хочешь? Ветеран!..— А Иван сказал лениво: — Это, хлопцы, что за диво? Вот Артема бы сюда, Это — да… — Что, силен? — Ох, силен! Скажем прямо — Чемпиён! Впереди всего десанта… Да спроси у музыканта… — Вы, товарищи, о чем? Об Артеме, наверно? — О нем. Расскажи нам, какой он, Артем. Где он есть?.. — Да уж где-нибудь есть. Дайте срок… — Будет здесь? — А то где ж? Хоть на части его режь, А не должен пропасть… Надо думать, подлечился — Догоняет нашу часть… — Хорошо бы к нам включился! — Ох, и зол на немца! Страсть… — А пловец! — А певец!.. — И, хоть в этой части мало Оставалось стариков, Про героя вспоминало Племя новых моряков: Говорили об Артеме Даже чаще, чем о доме… 5 Не осталось у Артема Никого. А ни-ни. Батьки с маткой, Сада с хаткой, Ни жены, Ни родни. Это правда. В чем же дело? Почему же то и дело На Артема в штаб летело То письмо, То пакет, То посылка, То портрет? Может, ветром с Черноморья На долины и на взгорья Занесло шум волны? Может, в травы и дубравы Долетел из Балаклавы Местных чаек разговор? Может, флотская газета Раззвонила на пол света Про героя-старшину? Кто другой, Он ли сам Партизанил по лесам? Чайка — птица. Что ж такое, Птица может петь всерьез, Если в гости звал героя Приазовский рыбколхоз: — Если звали, если ждут, — Значит, скоро будет тут! Нам, друзья, признаться честно, Достоверно неизвестно — Жив Артем или нет. Если помер, отчего же Говорят одно и то же: Жив Артем! Всюду след. Есть в Крыму, На Украине, В Бухаресте И в Берлине. Жив Артем! Всюду след, А у смерти Следу пет… Жив, а где — Сказать не можем, Только скажем: Всюду след! Руку на сердце положим И заявим, положив: «Верят люди? Значит, жив!» |
