— Так вот оно в чем дело, — нахмурился Боржек, — все эти яркие краски съело солнце. И как ему только не стыдно!

— Противное, глупое солнце, если бы не оно, у меня было бы чудесное красное платье, фиолетовый платок и оранжевая лента! — крикнула Маркетка.

— И вообще, разве можно себя так вести? Такие красивые краски, и какое-то там глупое солнце запросто слизнуло их. Ну, солнце, мы тебе еще покажем! — крикнул Боржек и погрозил солнцу пальцем.

— Убирайся прочь! — крикнула Маркетка. — Мы тебя нисколечко не любим! Скройся!

Но бабочкам такие речи не понравились. Самая старшая капустница откашлялась и сказала:

— Гм, гм, я думаю, что вы не должны так грубо разговаривать с солнцем. Оно может обидеться и перестанет светить.

— И пусть! — крикнула Маркетка. — Пусть не светит, нам все равно. А вы, глупые бабочки, помалкивайте. На день рождения вы желали нам, чтобы это гадкое солнце светило не переставая. Вот видите, что оно натворило. Оно ворует, а мы с ворами не разговариваем!

А вот этого говорить все же не следовало. Солнце и в самом деле обиделось — и спряталось за большую черную тучу. А поскольку в больших черных тучах прячутся дожди, в тот же миг дождь полил как из ведра.

— Вот и кончились наши игры, — горестно вздохнули бабочки. — Говорили мы вам, что солнце обидится. Нельзя так с солнцем разговаривать.

— И вообще… а вдруг солнцу эти краски нужны, — сказала самая умная капустника. И все бабочки полетели в беседку.

Маркетка с Боржеком отправились вслед за ними. Они молча сидели в беседке и смотрели, к$к льет дождь, сад изменился — стал печальным и унылым, словно ушедший праздник, который кончился и больше никогда не вернется.

— Теперь, наверное, нам больше не придется играть в пятнашки, — сказала Маркетка, — и купаться тоже. Да, Боржек?

— В таком виде все вокруг кажется некрасивым, — вздохнул Боржек, — мир без красок мне совсем не нравится.

— Это оттого, что солнце не светит, — объяснила самая умная капустница, — без солнца нет красок. А откуда солнце их берет? То там схватит немного, то тут, так и кормится красками, что поделаешь!

— Пожалуй, капустница права, Маркетка, — сказал Боржек. — А что, если мы попросим прощения у солнышка?

И они попросили у солнышка прощения. Сказали ему, что не сердятся на него за платье, рубашку, ленту для волос, потому что ни рубашка, ни лента ничего не стоят, если солнышко не светит.

И солнышко простило их. Простило потому, что оно доброе и мудрое. Оно выглянуло из-за тучи. А выглянув, улыбнулось и сделало огромную разноцветную радугу.

Маркетка захлопала в ладошки и закричала Боржеку:

— Погляди, радуга красная, как мое платье, оранжевая, как моя лента, и фиолетовая, как мой платок!

— И синяя, как моя рубашка, зеленая, как мои носки, и желтая, как моя шапочка! — воскликнул Боржек. — Теперь видишь, куда подевались наши краски?

Они громко смеялись, и бабочки смеялись вместе с ними, смеялись и кричали, перебивая друг друга:

— На свете ничто не пропадает. Этими красками солнце расцветит все, что только можно, и мир опять станет таким же веселым, каким был до сих пор. А это ведь куда важнее, чем какая-нибудь там дурацкая лента для волос.

И бабочки опять стали играть с Боржеком и Маркеткой на траве, которая загорелась зеленым цветом так, что глаз от нее было не оторвать.

Зимние вечера долгие и скучные, зимой всякое развлечение ценится. Нельзя же все время только спать да спать. Ну, а что зимой делать, скажем, какому-нибудь там ежику? А что делать целому семейству ежей? И вот лежат они зимой и глядят в потолок. Рассказывать уже больше нечего, от скуки с ума можно сойти. Зима тянется страшно долго. Ну не глотать же им непрерывно снотворные порошки!

И ежи решили, что на будущую зиму купят граммофон и пластинки с летними звуками — с кваканьем лягушек или с чем-нибудь в этом роде.

И они в самом деле принялись копить на граммофон. Копили всю весну, лето и осень. Отправились они покупать подержанный граммофон и к нему пластинки с летними звуками, в том числе с кваканьем лягушек. Когда сосчитали деньги, обнаружили с сожалением, что на иглы не хватает. Понятно, это был удар — граммофон без иголок бесполезен. Очень ежи расстроились, домой шли унылые, в скверном настроении: граммофон-то они приобрели, а на иглы придется копить весь будущий год. Так и решили. Пришли домой, и тут ежик-малыш вдруг пустился в пляс по комнате. Ежи решили, что он спятил. А малыш воскликнул:

— Зачем покупать иглы? Или мы не ежи? У нас столько иголок, что на пятьдесят лет вперед хватит!

Глянули ежи на себя и засмеялись. Завели они граммофон, и играл он у них до самой весны.

Детей на свете великое множество, каждый из них чуть-чуть озорник — кто катается на перилах, кто засовывает палец за щеку, кто громко стучит по тарелке ножом и вилкой, некоторые не хотят есть макароны, марают книжки, тащат в рот все, что под руку попадется, кто-то забывает поздороваться, неряшливо ест на скатерти, кого-то никак не уложить спать, короче говоря — все дети озорничают, только всяк по-своему. И вот кому-то пришло в голову созвать большой съезд родителей и посоветоваться — что делать?

Съезд действительно собрался большой. Приехали на него все папы и все мамы, некоторые из Африки, а кое-кто из самой Австралии, а две бабушки даже с Северного полюса — просто так, из любопытства.

— Ну, что, — спросил толстый пан в очках, который открыл съезд, — надеюсь, все папы и мамы собрались здесь?

Вдруг одна пани в зеленой шляпе попросила слова, встала и говорит:

— Извините, но один папа и одна мама отсутствуют.

— То есть как? — говорит толстый пан в очках. — Как это отсутствуют? Ведь это съезд, а не базар!

— Отсутствуют потому, что дома у них мальчик, которого зовут Сильвестр. Это самый примерный мальчик на свете. Зачем же им ехать сюда и совещаться? — отвечает пани в зеленой шляпе и садится.

Тут все папы и мамы закричали:

— Не может такого быть, чтобы у кого-то дома был самый примерный мальчик на свете! Жаль, что они не привезли его, чтобы показать нам.

Но тут толстый пан в очках позвонил в маленький колокольчик и сказал:

— Тише! Нельзя говорить всем сразу, это съезд, а не сумасшедший дом. Во всяком случае мы поступим правильно, если взглянем на него, а если убедимся, что он действительно самый примерный мальчик на свете, покажем его по телевидению, чтобы все дети брали с него пример.

И все папы и мамы захлопали в ладоши, потому что идея с телевидением им очень понравилась и они подумали: «По телевидению часто показывают разные глупости, а тут хоть полезная передача появится».

Толстый пан взял шляпу и сказал:

— Подождите здесь, никуда не расходитесь, мы привезем Сильвестра. Через двадцать минут отходит наш поезд.

Он захватил с собой пани в зеленой шляпе, которая знала, где Сильвестр живет. Они купили себе на дорогу арахисовых орехов и поехали. Ехали они, ехали, пока пани в зеленой шляпе не произнесла:

— Ну вот мы и на месте!

Они вышли из вагона и направились к домику, где жил Сильвестр.

— Добрый день, — сказал толстый пан в очках отцу Сильвестра, который открыл им дверь, — мы приехали взглянуть на вашего мальчика и решить, действительно ли он самый примерный мальчик на свете.

— Что ж, пожалуйста, — говорит папа, — Сильвестр сейчас как раз в ванной. Двенадцатый раз моет уши.

— Что, простите? — переспросил толстый пан в очках.

— Двенадцатый раз моет уши, — повторил папа. — Сильвестр моет уши по восемнадцать раз на дню.

— Ага, — сказал толстый пан в очках и сделал пометку в записной книжке. — Он моет уши добровольно?