Живет и здравствует в стобашенной Златой Праге сказочник Милош Мацоурек. Однажды я прочитал его сказки. Мне они очень понравились, и я подумал: а почему бы не перевести их с чешского языка на русский? Если понравились мне, наверняка и другим могут понравиться. Они вроде бы для детей, а вроде бы и для взрослых, вроде бы в них сплошная выдумка, а вроде бы и нет, вроде бы все происходит в Чехословакии, а вроде бы и не только там.

Что в Чехословакии — это точно. Где еще на свете есть города Колин и Либерец, Брно и Оломоуц? Только в Чехословакии! Или, например, где еще говорят школьному сторожу «пан школьный сторож», а директору школы — «товарищ директор»? В Чехословакии! Не удивляйтесь этому. Есть тут некоторая тонкость: ко всем, кто уже вышел из детского и юношеского возраста, принято обращаться «пан» и «пани». А к некоторым — «товарищ». Вежливость того требует.

«Пан» вовсе не означает «господин». В Чехословакии и пан может быть товарищем, и товарищ паном. Но уж если товарищ, значит — коммунист. Стало быть, и спрос с него больший. И пусть об этом знают все!

Необычные у Мацоурека сказки. И названия у них необычные. Скажем, такое: «Почему теперь в школе больше не таскают за уши». Начинаешь читать — вроде бы ничего особенного, потом вдруг неожиданный поворот, а конец совсем уж неожиданный.

Сказки Мацоурека пронизаны изящным и мягким юмором. Однако встречаются и саркастичные — язвительные. Вы это увидите, когда познакомитесь с историями о том, как Юлия полюбила жареные индюшки, как хомяк съел Деда Мороза, что сотворила с собой черепаха, возненавидев свою соседку.

Нравится мне неожиданная авторская выдумка. В разных странах бывает: одинаково названы два города. Как их различать? Если через один из них протекает река, то у нас, по-русски, говорят, к примеру, — Ростов-на-Дону. А в Чехословакии города не НА реках, а НАД реками. Вот и придумал Мацоурек сказочный город Зонтик на реке Княжна, а получился Зонтик-над-Княжной.

И еще о выдумке. Может ли на что-нибудь сгодиться дырявая кастрюля? А чем способен удивить водопроводный кран или, к примеру, макароны? Оказывается, дырявая кастрюля ой-ей-ей что может натворить! Водопроводный кран способен удивить, да еще как! Макароны же, особенно итальянские спагетти, выделывают у Мацоурека такое… Фантастика, да и только!

Итак, живет и здравствует в стобашенной Златой Праге сказочник Милош Мацоурек. Ну, если уж быть более точным, то он не только сказочник-прозаик, а еще и драматург, и киносценарист. Сейчас он уже дедушка, внуков своих любит и не обходит вниманием, не то что дедушка из сказки «Якуб и двести дедушек». А в молодости, когда он еще и не помышлял стать дедушкой, как почти все молодые, писал стихи. Вы почувствуете поэтичность сказок. Хотя они и написаны в разные годы — первые появились в сороковых, — поэт ощутим в них и по сей день.

Я уже говорил, что дарование писательское Мацоурека разносторонне, то, о чем он пишет, понятно и созвучно многим людям не только в Чехословакии. Книги, пьесы, сценарии, по которым поставлены тридцать один художественный кинофильм, семь мультипликационных телесериалов, читают и смотрят миллионы взрослых и детей во многих странах. Если вам представится возможность и будет желание, познакомьтесь с его кинокомедией «Девица на помеле», мультфильмами «Зузанка учится писать», «О носороге, который боялся прививок», с мультипликационным телесериалом «Мах и Шебестова», популярным, как наш «Ну, погоди!». Сказки вышли уже в двенадцати странах, даже в далекой Японии. Собираются печатать в Чикаго. Изданы они, как видите, и у нас, в Советском Союзе.

Работать этим сказкам долго. До тех пор, пока на свете будут дети. Маленькие и большие. Ведь маленькие всегда (не все, конечно) шалят и не слушаются родителей, как Криштофик, который прятался в миксере; всегда капризничают, как та Аленка, что стерла резинкой маму, а потом вынуждена была нарисовать ее заново; всегда врут, как Конрад, который писал носом; всегда хворают, как Йонаш, пока не закалятся холодной водой.

Большие дети тоже хороши! Такие, например, как Мартинек: уже и усы отрастил, а из детской курточки все никак не выберется. Или как Матильда. Зубрила так, что одной головы оказалось мало. А Сильвестр? Образцово-показательный до того, что превратился в кухонный шкаф.

Где есть дети, там есть и школы. С классами и кабинетами, партами, классными досками и классными журналами, с директорами, учителями, инспекторами и сторожами, с панами, пани и товарищами. А в школах проблемы: как не таскать за уши, если в пятом «Б» восемьдесят семь учеников? Или: куда девать учительниц, которые знают меньше своих учеников, отметки ставят несправедливо и занимаются показухой перед товарищами инспекторами?

Перевел я сказки и подумал: а почему бы мне лично не познакомиться с автором? Перевод готов. Книга издается. Поеду-ка я потолковать с ним, есть ведь о чем. И вот в прошлом году сел в самолет, прилетел в Злату Прагу и встретился с Милошем Мацоуреком. Он обрадовался, узнав, что скоро его сказки будут читать на русском языке.

Понравился мне этот подвижный и остроумный человек. За шестьдесят перевалило, а энергии еще на столько же хватит. Рассказал он мне немало интересного о себе, о своем творчестве. Я с ним поделился мыслями о переводе, о том, как издается книга, пожелал ему творческих успехов и поехал домой в Ленинград. Приехал и подумал: а почему бы не сказать обо всем этом несколько слов читателям перед тем, как, взяв в руки книгу, устроившись поудобней, они примутся читать сказки? Взял и написал. А за то, что вы терпеливо дочитали эти несколько слов до конца, — спасибо вам.

Переводчик

Жил-был мальчик-лакомка, звали его Криштофик. Больше всего на свете он любил торт с кремом из сбитых сливок. И вот однажды мама его собралась печь торт ко дню рождения тетушки Анежки. Криштофик обрадовался и запел про себя: «Ура! Ура! Мама печет торт с кремом из сбитых сливок!». Он ни за что не хотел уходить из кухни, хотя мама сказала ему:

— Пойди-ка лучше поиграй на пианино. Ты ведь обещал тетушке Анежке в день ее рождения сыграть песенку «Колокольчик синенький, нежно звени».

Но Криштофик подумал: «Как же, стану я играть на пианино, когда мама печет торт с кремом из сбитых сливок. Спрячусь-ка я где-нибудь в кухне, и мама меня не найдет». А так как Криштофик был очень маленький, то без труда спрятался в миксер, куда уже налили сливки, и тут же принялся их уплетать за обе щеки.

А мама — ну откуда же ей было знать, где спрятался Криштофик, — включила миксер. Миксер сделал «бжжжжжж», и Криштофик превратился в крем, даже не заметив, как это получилось.

Торт испекли. Удался он на славу: сверху крем с черешнями, в середине мармелад, а запах!.. Запах от него шел потрясающий.

Торт уложили в коробку, коробку перевязали розовой ленточкой и отправились к тете Анежке.

Лежа в коробке, Криштофик разговаривал сам с собой: «До чего же мне хорошо живется! Несут меня в коробке, вкусно пахнет торт. Сверху на нем крем с черешнями, в середине мармелад! А что, если я попробую всего понемножку?»

И стал он пробовать. Попробовал сверху, попробовал из середины — словом, какую-то часть торта съел. Открыла тетя Анежка коробку да как закричит:

— Что это значит? Зачем же вы мне дарите обкусанный торт, словно его мыши грызли! Я такой торт есть не стану.

А Криштофик и говорит:

— Вас, тетушка Анежка, есть торт никто не заставляет, не хотите, и не надо, я сам его съем!