— Яснее некуда! Теперь, Вадим, будем измерять нашу искренность и дружбу действиями всего отряда. Должны найти нашего командира. Помнишь Марию Иосифовну?.. Будем вредить гитлеровцам, уничтожать, проклятых!..

— Готово! — крикнул из-под авто Старовойтенко. Сошлись у сосны, где сидел Телегин. Над головами были сплошные лесное своды из крон.

— Значит, начинаем действовать, товарищи партизаны! Мое решение такое: разворачиваемся на прочесывание леса. Где-то же мы найдем Марию Иосифовну, — сказал Виктор.

— А связь с поляком? — спросил Шестопалько. — Может, вы мне позволите идти крайним при дороге?

— Давай, Вадим, иди крайним. Ведь он тебе все свои планы изложил. Повезет ли ему в этой слишком рискованной для нас разведке? Боевой поляк.

— Ему бы только побывать на вокзале. Языком владеет прекрасно.

— А как вырваться потом из лап эсэсовской комендатуры? — вздохнул Виктор, понимая положение партизанского разведчика на первом их боевом объекте.

Еще помолчали все, чувствуя серьезность положения.

— И вот что, Вадим: о генеральской девчушке матери — ни слова! Позже попробуем разыскать ее. А сейчас план ясен — найти командира. Расходимся по перелеску, сбор — два протяженных свистки, тревога — три отрывочных. Если опасность, лучше молчать, чтобы не выдавать остальных.

На железнодорожную станцию ​​день и ночь прибывали военные грузы. В этом чувствовалась какая-то лихорадка, хотя, на первый взгляд, казалось, что жизнь на железной дороге нормализовалось. Начинали возвращаться на работу отдельные работники станции, поднятые бешеной пропагандой нацистов, которая уже с первых недель войны клала окончательный крест на возвращение Советской власти.

И вдруг комендант станции получил срочный приказ командования армией, трижды тайный, страшный...

«...Итак, предписывается немедленно выставить бдительный отряд для охраны территории вокзала. В лесу вокруг — партизаны!..»

Что такое партизаны, комендант станции представлял себе смутно. Штаб командования сообщал о выделении крупного подразделения войск СС специального назначения для самой пристальной охраны железной дороги. В том же письме коменданту давалось понять, что из многих железнодорожных станций, расположенных по советской границе, только эта осталась вполне невредимой. Надо было любой ценой сохранить станцию ​​и мосты в этом городе.

Так вот оно что такое партизаны! Комендант станции немедленно связался с комендантом города и убедил его, что отныне их покой будет полностью зависеть от бдительности вооруженных отрядов. Транспортные линии вблизи города отныне должны особенно внимательно охраняться. Ведь готовится второй сильнейший удар немецких танковых войск, которым нужны будут эти линии сообщения.

На высоком шоссейном мосту, после убийства часового советской эмкой, вместо одного часового с автоматом на шее была поставлена целая охрана — по несколько человек с обеих сторон. Появился пулемет с бронебойными снарядами, замаскированный недалеко от моста.

Именно об этом и доложила Мария Иосифовна бойцам, когда они соединились в единый боевой отряд «Кленовый лист». Ожидая Виктора с саперами, Мария согласилась отпустить домой Кристину. Находчивая женщина на следующий день вернулась в отряд только ей известными тропами. Местечковые новости не так встревожили партизан, как порадовали и насторожили.

— Если они так паникуют только от нашего появления, то что же будет, когда мы...

— Тихо, Витя. Пока мы ничего не делаем, надо держать язык за зубами! — остановила Мария Виктора. — Действительно, подождем того нашего друга — поляка. Что-то же он разведает, если самому удастся выбраться. Связь с ним имеешь?

— Нет, к сожалению. Наверное, Вадим как-то связан. А у нас — все тот же самый желоб.

— Тот же желоб под носом усиленной пристанционной охраны! Додумались же вы... Вадим, так какая же договоренность у вас с тем поляком? Где ждать, охранять?

— Я своей жизнью поклялся за его безопасность... Да, собственно, договоренность какая-то есть. Мы с ним...

— Не надо, выполняй!

Раздетого, избитого, изуродованного Станислава с документами капитана Браге спас пристанционный патруль. К счастью, «партизаны» забрали только его китель, а все документы остались в карманах брюк. Патруль торопился, и на рассвете капитан Браге был уже в станционном медицинском пункте. На его синяки от «побоев» и на раны, особенно от веревок, которыми был зверски связан, врачи положили повязки, компрессы. Сам комендант делал ему первый, небрежно замаскированный допрос.

— Думаю, что господин капитан мог бы внимательнее присмотреться к тому водителю-украинцу и не доверяться вслепую.

— В самом деле так... — прерывая стон и тяжело дыша, ответил Станислав Лужинский, — но известный приказ фюрера обязывает нас доверчиво относиться к так называемым «репрессированным кулакам». К тому же актуальность задачи и эти... русские дезертиры из войск генерала Дорошенко. Согласитесь, господин комендант, что я не мог бросить их, не доставить оперативном отделу армии такой материал разведки.

— Да, но должны были бы, капитан Браге, поставить охрану к ним!

— Это правда, должен был бы. Но эти местечковые идиоты из комендатуры готовы были скорее убить их, чем молниеносно доставить оперативным органам армии! — энергично отстаивал капитан Браге свои действия.

Их разговор был внезапно прерван: коменданта срочно вызвали к прямому проводу. Тот «прямой» будто потряс всю службу пристанционной комендатуры. Раненого оставили одного. Только через час вернулся обеспокоенный комендант, и окончание допроса вылилось в своеобразный товарищеский приказ:

— Придется вам, капитан, уехать в тыловой госпиталь. Наша пристанционная комендатура превращается сейчас в оперативный дорожный отдел по борьбе с этой удивительной настойчивостью «совиетских Иванов». Какие-то партизаны, активисты... Сам дьявол не разберет этой красной стратегии! Вы же знаете, что значит наша железная дорога и железнодорожный мост — единственный неповрежденный на весь фронт, что значат именно наши склады. То, что железнодорожный мост остался целым, слишком порадовало наше командование. Тем временем мои люди имеют данные, что под обоими мостами совиеты заложили мощные мины с замедленными механизмами и...

— О Боже! — воскликнул раненый офицер разведки. — Почему же вы... Ведь готовим...

— Знаю. Готовится такая операция! Трасса танкового рейда Гудериана. Да что говорить. Я уже вызвал опытных минеров из штаба фронта! Через два-три дня мы должны пропустить грузы наступающей армии Гудериана!

— Капитан, об этом можно и не говорить так громко, — предупредил Браге, выслушав коменданта. Этим предупреждением окончательно выбил любую настороженность коменданта к раненому.

— Хайль Гитлер, господин капитан! Вполне понятно. Но мины мы должны обезвредить еще до начала. Только бы минеров нам скорее.

— Позабочусь, непременно подгоню минеров. Ну что же, капитан, если я не пригожусь вам здесь, извините. Но стоило бы, конечно, связаться со штабом армии именно в плане. Я ведь работник отдела разведки.

Непринужденность и тон этого разговора не оставляли у коменданта никаких сомнений в искренности слов и намерений Браге. У коменданта не было особой охоты возиться со штабным капитаном и с перепиской о нем.

Он лишь на мгновение задумался и будто даже обрадовался, найдя гениальное решение проблемы.

— Ладно. Не станем записывать вас в наши рапорты! Один-два дня отлежаться вам придется в нашем медпункте, небольшое дело. Затем подкину...

— Вполне достаточно, капитан, один-два дня, и отправите меня в штаб фронта.

— Есть. Хайль Гитлер!

— Хайль!..

А уже на следующий день к коменданту городка Фрицу Дейку прибыл посыльный с пакетом от штаба армии. Дейк проверял документ посыльного, а думал, очевидно, о чем-то другом, потому что имя посыльного ему уже встречалось в каких-то документах по комендантской службе еще в первые дни перехода немецких войск через границу. Только когда посыльный вышел, Дейк что-то вспомнил. Выглянул в окно, но посыльный уже вскочил в кузов авто и вскоре исчез. Останавливать его не решился, махнул рукой.