Ситология — наиболее обременительная и трудная литургическая служба, связанная с финансовой ответственностью перед государством за сбор всего установленного налогообложением количества зерна, тяготела над Исидором и его коллегами-ситологами несколько лет, пока не были погашены все недоимки. Только в декабре 312 г. они окончательно отчитались о собранном и доставленном государственным приемщикам количестве зерна и выплаченных в денежной форме недоимках. При этом Исидор сохранил в своем архиве копии отчета о количестве зерна, внесенного каждым налогоплательщиком (p. Cair. Isid. 9), и общего сводного отчета (p. Cair. Isid. 11). По-видимому, с обязанностями ситолога Исидор справился успешно и без особого ущерба для своих личных дел. Не менее аккуратно вел он учет поступлений мякины и поставок ее приемщикам (p. Cair. Isid. 10, 13, 14, 17); эта литургическая служба также растянулась на 2–3 года.
Тем временем в римских верхах, неизмеримо далеко от небольшой египетской деревни, происходят очередные изменения: в мае 313 г. император Максимин потерпел поражение в борьбе с Лицинием и власть над Египтом теперь в руках последнего. И вновь осуществляется какая-то ревизия фискально-управленческого аппарата в Египте: чиновник в должности «инспектора отчетов» проверяет отчеты апайтетов (p. Cair. Isid. 13), в комах появляются литургические должности с контрольными функциями — тессарариев и квадрариев[483].
В Каранис в 313/14 г. на должность тессарария был назначен Исидор, сын Птолемея. По-видимому, при исполнении своих предыдущих литургических служб он зарекомендовал себя человеком добросовестным, деятельным, разумным и честным, т. е. не только соответствующим той официальной характеристике, которая была дана ему при вступлении в должность комарха, но и в чем-то, может быть, превосходящим ее. Судя по документам, относящимся к 313/14 г., в качестве тессарария он контролировал распределение между кометами неорошенной царской земли в порядке эпинемесис для уплаты налогов (p. Cair. Isid. 12), помогал представителям комы Нараус из Мемфитского нома вернуть своих кометов, скрывавшихся в Каранис (р. Cair. Isid. 128), вместе с комархами получил из государственной трапезы деньги за поставку в 311 г. одежды для армии. По-видимому, имея возможность как тессарарий вникать в разные аспекты деятельности местных властей, Исидор расширительно понимал свои контрольные функции и решил довести до сведения высшей власти в провинции — префекта Египта — собранные им данные о злоупотреблениях комархов и препозита пага. В этом намерении он нашел поддержку у квадрария Полемона, сына Тиберина, служебные функции которого, видимо, были близки к функциям Исидора. Отправке петиции префекту Юлию Юлиану предшествовали предварительный подбор материала и составление памяток (р. Cair. Isid. 71 и 72), так что это было заранее подготовленное, обдуманное заявление. О чем же они сообщали префекту?
Они обвиняли комархов в сговоре с препозитом пага и присвоении 10 артаб хлеба и денег, собранных путем незаконных, произвольно налагаемых на жителей комы сборов в сумме более 300 талантов и полученных от казны в счет компенсации за поставки (кож и лошади) 56 талантов, а препозита пага в присвоении двух ослиц, купленных комой за 40 талантов, 30 белых овец и 45 талантов денег, а также в использовании для своих нужд ослов деревенской почтовой службы. Тессарарий и квадрарий выступали в своей петиции в интересах и от имени всех жителей комы (в какой мере они были правомочны выступать от имени комы — неизвестно) и просили префекта провести расследование и пресечь вымогательства препозита и незаконные сборы комархов.
Неизвестно, какой непосредственный результат для комы и местных властей имела эта жалоба префекту, но в жизни Исидора она, по-видимому, сыграла роль поворотного момента: его продвижение в рамках деревенской администрации закончилось. В последующие годы еще встречаются упоминания о привлечении его к каким-то литургиям в 317 и 318/19 гг., но, очевидно, непрестижных и обременительных, и он или обменивается, или нанимает других лиц для их выполнения (p. Cair. Isid. 82, 123). Влиятельная верхушка деревни, к которой, возможно, принадлежали обвиненные им комархи, не могла примириться с его действиями и оставить их без последствий: некоторые документы из архива Исидора позволяют предполагать, что его положение в коме резко ухудшилось.
До сих пор мы рассматривали производственную и общественную стороны деятельности Исидора, и здесь проявлялись его деловые качества, присущие ему и как индивидууму, и как представителю определенного социального слоя. Отдавая должное его личной активности, предприимчивости, добросовестности, обеспечивавших ему доверие со стороны арендодателей-горожан и деревенской и номовой администрации, следует, однако, предположить, что некоторые черты его психологии были типичны для жителей египетской комы. Это прежде всего чувство коллективизма, проявлявшееся в отношении к труду, выполнению общественных должностей и обязательств перед фиском — упоминания о разного рода сообществах (κοινωνία, πίττάκιον) при аренде и уплате налогов встречаются не только в архиве Исидора. Напомним также, что большинство литургических должностей были коллегиальны, и едва ли можно найти какие-то документы о претензиях друг к другу среди коллег по литургии. Думается, что добросовестность в выполнении таких литургических служб, как охрана полей, порождаемая пониманием общности интересов всех землевладельцев комы и ответственности перед этим коллективом, также была свойственна не только Исидору. Те же представления об общности интересов комы в целом и недопустимости действий во вред кометам руководили Исидором и его коллегой Поле-моном при составлении жалобы префекту.
В ситуации, отраженной в петиции, и в последующих событиях в жизни Исидора столкнулись две противоположные моральные установки в поведении и деятельности людей, может быть, даже две разные системы ценностей: с одной стороны, восходящий к традициям общинной организации принцип превалирования общих интересов над частными, удержавшийся в среде мелких и средних земледельцев, так как в нем они видели опору своего независимого существования, с другой — признание руководящим принципом поведения осуществление своих частных интересов. И в реакции на это, как кажется, проявились уже не типичные, а индивидуальные особенности Исидора как человека, как личности. Но прежде чем перейти к этому вопросу, рассмотрим документы из архива Исидора, характеризующие его взаимоотношения с ближайшим окружением — родственниками и отдельными лицами, с которыми ему приходится сталкиваться в своей деятельности.
Обилие хранившихся в архиве Исидора документов, связанных с делами ею братьев, говорит о том, что он уделял им большое внимание, особенно младшим. В начале тревожного 297 г. (напомним, что Диоклетиан в это время замирял Египет) Исидор заключает договор о замене на литургических работах на канале Траяна своего младшего брата Пераса другим работником (р. Cair. Isid. 81). Примерно в это же время его другой брат, Герас, вступил в брак с Таэсис, дочерью Копреса (может быть, при содействии Исидора?), и вслед за этим Исидор вмешался в затянувшееся дело об отцовском наследстве Таэсис и ее сестры, присвоенном мачехой и братом их отца Хайремоном (р. Cair. Isid. 62–64; 104; 105). Наследство состояло из какого-то количества царской и частной земли, но спор шел из-за двух арур частной земли и движимого имущества, состоявшего из 61 овцы, 40 коз, двух рабов и одной рабыни, одной ручной мельницы, трех талантов серебра и двух артаб пшеницы (р. Cair. Isid. 64).
Это единственное упоминание о рабах в архиве Исидора, но оно позволяет высказать предположение, что если у сравнительно небогатого (всего две аруры частной земли!) землевладельца, каким был отец Таэсис, было три раба, то, вероятно, были рабы и в хозяйстве Исидора.
Выиграв тяжбу, Исидор приобрел врага в лице Хайремона и его родственников. В отместку они подожгли его зерно на току (во время обмолота?) в 298 г. По поводу этого происшествия в архиве имеется несколько документов. По-видимому, Исидор тут же подал жалобу стратегу Арсиноитского нома с просьбой о расследовании. Копии ее не осталось, но сохранилась докладная гиперета (помощника) стратега, подтверждающая факт поджога (р. Cair. Isid. 124). Во второй петиции стратегу (р. Cair. Isid. 65) Исидор назвал имена виновных — Хайремона и Акоту, сына Германа, и, вероятно, просил о взыскании ущерба (петиция оборвана), но дело было передано на рассмотрение префекта, как об этом свидетельствуют еще две петиции Исидора по этому же делу, адресованные префекту (р. Cair. Isid. 66 и 67). В одной из них (№ 66, сохранилось 2 копии), датированной уже 299 г., он просит префекта о предварительном задержании виновных, чтобы суд мог состояться (возможно, первое разбирательство из-за неявки обвиняемых не состоялось).
