Когда он попытался ослабить нажатие на управление топора, студень явно не возражал. Он размяк, но, как только выключился топор, снова затвердел.

Теперь Жак почувствовал, как пальцы перчатки развела какая-то сила — и забрала топор. Вскоре после этого внизу живота похолодело: кто-то отсоединял защёлки костюма.

Эти холодные прикосновения были прикосновениями стали! Жак догадался, что какой-то сервитор снимает с него броню и всё видимое оружие. Роботизированное существо действовало внутри вещества гидры и при её явном содействии.

Вспомнив о том, как в таких же обстоятельствах надругались над Ме’Линди, Жак побоялся за рассудок ассасина, как только с неё снимут психический капюшон. Но затаил надежду, что у неё останется при себе какое-то оружие, спрятанное, к примеру, в пустом зубе.

Когда с Жака сняли шлем, вещество гидры не прилило к лицу, чтобы не задушить его.

— Ты меня слышишь? — крикнул Жак.

Всего в каких-то сантиметрах от его глаз и рта, гидра затуманилась и впитала его голос так, будто он кричал под водой.

Однако вскоре клейкая сущность убралась подальше от головы, позволив увидеть, как она проталкивается порциями обратно в вентиляцию. Двигаться Жак по-прежнему не мог. Дюжие, грозные сервиторы держали всех четверых, не давая шелохнуться.

Эти машины были жуткой пародией на человека, их металлические кожухи и кромки были сварены так, что роботы казались скульптурами, созданными из слепленных вместе костей с вкраплениями плоских гримасничающих черепов. Каждый сервитор щеголял парой зловещих стальных щупалец и клешнёй, похожей на крабью. Сенсоры на лицах были расположены так, чтобы напоминать оскаленные демонические маски с клыками.

Наконец, оставляя бесформенные лужицы, прилипшие к полу и стенам, гидра ушла.

«Скольких хлопот мы могли бы все избежать, — заметил голос Карнелиана. — А сейчас, дорогие гости, пора веселиться!»

Пугающие сервиторы заскользили на магнитных ногах по коридору, неся пленников так, словно те ничего не весили. Скафандры и оружие остались валяться там, где их сняли. Хоть не раздели догола. Лишь Гримм взял на себя труд повырываться и побрыкаться.

Под куполом аудитории, куда их принесли, вокруг подковы инфостолов сидело два-три десятка закутанных фигур. Облачены они были в чёрный или алый бархат поверх нательной брони, и все сидящие за столами носили идентичные удлинённые маски.

Тридцать пародий на Императора взирали на пленников сквозь цветные линзы, ибо маски повторяли усохшие черты Повелителя Человечества вместе с частью трубок и проводов, которые поддерживали жизнь в неумирающем мертвеце.

Только веселящийся Карнелиан явил своё настоящее, шкодливое лицо. Он носил костюм арлекина с чёрными точками на белом фоне слева и белыми на чёрном — справа. Белела высокая оборка воротника. Чёрный короткий плащ взметнулся, когда Карнелиан оборотился к пленникам. Золотые магнитные туфли с острыми носками блеснули жемчугом. На голове сидел позолоченный трёхрогий колпак. Каким опасным и коварным франтом был этот человек.

— Именем Императора, — объявил Жак. — вы, все, кто насмехается над Ним…

— Молчи! — пророкотал голос. — Мы суть Император. Мы исполняем Его волю.

— Прячась здесь, в варпе? Манипулируя существом, принадлежащим варпу?

Один из притворных Императоров неожиданно поднял маску. Эта трёххвостая рыжая борода! Эти кустистые брови! Жака словно ударило:

— Харк Обиспал!

Ну конечно: корабль-акула…

Беспощадный инквизитор взревел от хохота, среди белых зубов сверкнули стальные.

— Привлечение внимания тоже может быть маской, Жак Драко! Наглый вид может отвлекать от истинной цели. Хотя нельзя отрицать: Сталинваст нужно было очистить от паразитов! Ах, эти удобные генокрады…

Взгляд Обиспала переместился к Ме’Линди, и Харк нахмурился, словно последний кусочек головоломки, что занимала его, встал на место, но картинка инквизитору не понравилась.

Знали ли сообщники Обиспала, что сорвиголова-инквизитор присутствовал сейчас здесь, в аудитории, только благодаря ассасину Жака, которая утащила его в безопасное место? Жак улыбнулся невозмутимой Ме’Линди, вознеся хвалу за её своевременное вмешательство на той галерее в Василарёве.

— Слушай меня, простой инквизитор, — сказал он. — Повинуйся мне. Ибо я из Маллеус.

Обиспал ухмыльнулся:

— Это мне прекрасно известно. Кто ещё стал бы совать нос в мои дела?

Жак развил успех, пусть и слабый:

— Хорошо, что это был я, иначе ты бы сейчас валялся разорванный на куски генокрадами, так ведь?

Несколько фигур под масками шевельнулись. Одна спросила:

— Это правда?

Даже Карнелиан выказал изумление.

— Вполне, — уступил Обиспал. — Хотя на том этапе моя смерть уже нисколько не повлияла бы на результат. В какой-то момент я потерял бдительность. За Императора всегда рискуешь жизнью, да славится имя Его.

Тон его был снисходительным, и Жаку пришлось отдать должное гибкости Обиспала большей, чем он ожидал.

— И всё же, — прошипела другая маска, — было бы обидно потерять столь отважного партнёра в предприятии нашем и Его Величества. Поиск подходящих кандидатов — дело деликатное. Что приводит нас к тебе, Жак Драко…

Подальше вокруг подковы голос, который поразил Жака своей знакомостью, спросил:

— Драко, в чём более всего нуждается Галактика?

Жак ответил, не раздумывая:

— В контроле.

— Тогда позволь поведать тебе о надеждах Императора нашего на, пожалуй, самую полную форму контроля… — Хозяин голоса стянул свою маску.

Жак снова опешил. Ибо человеком, воззрившимся на него одним живым глазом и линзой в глазнице второго, среброволосым человеком со шрамом, рассекающим подбородок надвое, к которому были пришиты рубины так, что давно зажившая рана, казалось, по-прежнему сверкала каплями крови, был никто иной, как Баал Фиренце.

— Проктор! — Жак попытался собрать хоть толику уважения. — Вы послали меня на Сталинваст…

— И ты оказался гораздо сообразительнее, чем я даже ожидал, — Фиренце кивнул на спутников Жака: — Дай нам поговорить без лишних свидетелей, Зефро.

Карнелиан извлёк на свет нуль-колпаки и натянул их на голову Гримму и Моме Паршин. Молниеносно, словно язык ящерицы, он клюнул Ме’Линди в краешек лба, прежде чем погрузить её тоже в безмолвие и слепоту.

— Как ты знаешь, Драко, — продолжил проктор, — есть внешний орден Инквизиции и есть внутренний. А ещё есть Ордо Маллеус — со своими тайными магистрами. В рядах этих тайных магистров существует секретный, самый внутренний совет, основанный в последние столетия самим Императором и отвечающий ни перед кем, кроме Него, — и это его заседание. Эта секретнейшая группа — имперский орден Гидры. Его главный инструмент, конечно же, сама гидра. Его долгосрочная цель — ничто иное, как полный контроль над разумом всех людей в Галактике.

И проктор Фиренце приступил к изложению плана, который собрал здесь, на скитальце, клику тайных магистров.

Было это час назад? Жак никак не мог прийти в себя от грандиозности и гнусности предприятия.

Около двух десятков заговорщиков к тому моменту уже сняли маски, как бы являя добрые намерения. В лицо Жак никого из них не знал, разве что лица эти были изменены хирургическим путём. Впрочем, Жак не мог даже сказать, люди ли это, хотя явных отметин Хаоса на них не замечалось. Этих лиц он не забудет.

Восемь оставшихся фигур сохраняли инкогнито. Облачённые в алое, это были верховные магистры Гидры. Жак отметил психическую мощь высочайшего уровня, но при этом не пятнышка демонического загрязнения. Вне всяких сомнений, здесь заправляли только люди.

Обиспал был членом этого совершенно особого ордоса. Как теперь и Жак, уже принёсший присягу. Он проговорил свои клятвы отрешённо, как во сне. Одна из клятв обязывала больше никогда не возвращаться на Терру, больше никогда не входить ни в штаб-квартиру Инквизиции, ни даже в более укромный бастион Ордо Маллеус.

В обмен Жак получил от Карнелиана новое электротату на правую щёку. Рисунок изображал извивающегося осьминога, обхватившего человеческую голову. Те из присутствующих, кто сбросил маску, активировали точно такие же татуировки, затем усилием воли заставили рисунок снова исчезнуть.