— Ждите меня здесь, — обратился он к молодой женщине. — Что же касается вас, сударь…

И он указал на дверь с таким властным видом, что барон без пререканий прошел вперед, спустился по лестнице и занял место в автомобиле.

На углу Виктор назвался регулировщику движения и попросил его присмотреть за пассажиром в автомобиле, а сам направился позвонить по телефону.

— Это вы, Лефебюр? Я — Виктор из светской. Нельзя ли срочно выслать двух агентов в угловой дом на улице Вожирар, около Люксембургского? Говорите громче! Что? Со мной хочет говорить шеф? Но сейчас я сам у него буду. Немедленно пришлите двоих по этому адресу и еще: необходимы сведения об Элиз Массон, танцовщице из «Фоли Бержер». Да, Элиз Массон…

Через пятнадцать минут прибыли два инспектора. Им было приказано следить, чтобы Элиз Массон не покидала своей квартиры.

Господин Готье, шеф полиции, ожидал Виктора в своем кабинете в компании с маленьким пожилым толстяком. Это был один из непосредственных начальников Виктора комиссар Молеон.

— Ну, наконец-то, Виктор! — воскликнул начальник. — Что вы можете нам рассказать? Я вам много раз советовал поддерживать контакт с нами. А от вас — никаких вестей. Комиссариат Сен-Клу действует со своей стороны, мои инспектора — с другой, вы — с третьей. И никакой связи! Никакого конкретного плана!

— Проще говоря, шеф, это значит, что дело с бонами и с преступлением в Бикоке не двигается с места. И по зубам ли оно нам?

— А лично вам?

— Признаюсь, что дело интересное, хотя слишком многостороннее. Действие разбросано. Никакого единства. Никакого серьезного соперника.

— В таком случае, — сказал начальник, — у нас есть новость, которая может заинтересовать вас. Молеон кое-что знает об Арсене Люпене, он лучше подготовлен, чем кто-либо…

Виктора это известие явно взволновало.

— Что вы говорите, шеф? Арсен Люпен? Вы уверены? У вас есть доказательства, что он замешан в деле?

— Самые форменные: его письма. Вы знаете, что Арсен Люпен замечен в Страсбурге и едва избег ареста? Так вот, желтый пакет, доверенный банку, находился сначала в сейфе у одного страсбургского промышленника, которому принадлежали девять бон, и мы знаем теперь, что после того как этот промышленник положил пакет в банк, его сейф был взломан. Кем? Арсеном Люпеном.

— Письмо было действительно от Арсена Люпена?

— Да.

— И адресовано?

— Женщине. Кажется, его любовнице. Между прочим, он писал:

«Я предполагаю, что боны были ловко стянуты из банка одним из служащих, Одиграном. Если захочешь, попытайся их найти. Его следы ведут в Париж, куда я приеду вечером в воскресенье. Меня это, впрочем, не слишком интересует. Я думаю о другом. Это дело о девяти миллионах. Оно стоит того, чтобы им заняться!»

— Конечно, никакой подписи?

— Есть: смотрите — «Арс.Л.».

И господин Готье закончил:

— Воскресенье — это день, когда вы были в «Балтазаре». Там же находился Альфонс Одигран со своей любовницей.

— Там была и другая женщина, шеф! — воскликнул Виктор. — Очень красивая, и она, без сомнения, следила за Одиграном… Она-то и есть та особа, которую я заметил ночью в Бикоке. Она убегала с места убийства папаши Ласко.

Виктор расхаживал по комнате, не скрывая своего возбуждения, казавшегося удивительным у этого человека, всегда владевшего собой.

— Шеф, — наконец сказал он, — раз в деле замешан этот тип, — я доведу его до конца.

— Вы так решительно настроены, похоже, что вам это удастся.

— Я его никогда не видел… Ни я его, ни он меня, мы друг друга не знаем.

— Ну?

— Но это не помешает мне свести с ним счеты. И самым серьезным образом. Но хватит о будущем. Перейдем к настоящему.

И, не заставляя себя ждать, он рассказал про все, что сделал накануне и сегодня утром, о расследовании в Гарте, о встречах с домашними д'Отрея, Жерома, с мадемуазель Элиз Массон. Относительно последней ему принесли формуляр.

«…Сирота, дочь алкоголика и туберкулезной матери, уволена из «Фоли Бержер» за несколько краж, совершенных в артистических уборных своих подруг по работе. Некоторые факты наводят на мысль, что она была осведомительницей одной международной банды. Туберкулез второй степени».

Наступило молчание. Было заметно, что Готье очень доволен результатами, достигнутыми Виктором.

— Ваше мнение, Молеон?

— Хорошая работа, — похвалил комиссар, который, естественно имел свои оговорки. — Хорошая работа, которая требует уточнений. Если разрешите, я возьму на себя допрос барона.

— Я буду ждать вас в своей машине, — буркнул Виктор.

— Сегодня вечером снова соберемся здесь, — заключил начальник. — Тогда мы сможем дать серьезный материал предварительному судебному следствию, которое откроется в Париже.

Через час Молеон доставил барона к автомобилю Виктора и объявил:

— С этим петушком больше нечего делать.

— Садитесь, — предложил Виктор. — Поедем к мадемуазель Элиз Массон.

Комиссар возразил:

— За ней уже наблюдают. По-моему у нас есть более срочные дела.

— Какие?

— Выяснить, что делал в момент преступления Гюстав Жером, муниципальный советник Гарта и домовладелец барона д'Отрея. Это вопрос, который интересует его жену и который я хотел бы задать его другу Феликсу Дювалю, торговцу в Сен-Клу. Его адрес я только что получил.

Виктор пожал плечами и уселся за руль, Молеон и д'Отрей устроились сзади.

Феликса Дюваля они застали в его конторе. Высокий молодой брюнет с тщательно расчесанной бородкой, который с первых же слов принялся смеяться.

— Что это затевается против моего друга Жерома? Утром телефонный звонок его жены, затем два визита журналистов и теперь…

— Визиты насчет чего?

— Их интересовало, в котором часу я позавчера вернулся домой.

— И что вы ответили?

— Правду, черт возьми! Была половина одиннадцатого, когда я стучался в дверь.

— Но его жена считает, что он вернулся среди ночи.

— Знаю, она кричала об этом на всех углах, как простая бабенка, ошалевшая от ревности. «Что ты делал после половины одиннадцатого? Где ты был?»

Он снова рассмеялся от всей души.

— Гюстав вор и убийца? Это Гюстав, который и мухи не обидит!

— Ваш друг выпил много?

— Да нет же, чуть-чуть! Может быть, у него слегка шумело в голове. Он даже пытался затащить меня в одно заведение за полкилометра отсюда, в Эстамине-де-Карефур. Оно закрывается только в полночь.

Оба полицейских отправились по этому адресу. Хозяин заведения сообщил им, что в самом деле позавчера господин Гюстав Жером заходил сюда выпить сразу после половины одиннадцатого.

Таким образом возникал вопрос: что же делал Жером с половины одиннадцатого до середины ночи?

Они проводили барона д'Отрея до его двери, и Молеон предложил посетить чету Жером. Но супругов не оказалось дома.

Полицейские позавтракали в «Спорте». Молеон выглядел озабоченным. Виктор же всем своим видом показывал, насколько действия комиссара казались ему бесплодными.

— Вы не находите, — нарушил молчание Молеон, — что есть что-то странное в поведении этого субъекта?

— Какого из них?

— Гюстава Жерома.

— Для меня это второстепенный вопрос.

— Но, черт возьми, расскажите тогда свою программу.

— Следить за Элиз Массон.

— А по-моему, надо повидать мадам д'Отрей. Поедем к ней.

— Поедем, — пожав плечами, согласился Виктор.

Дверь открыл сам барон д'Отрей. Они уже собрались войти, когда их окликнули снизу; к ним со всех ног бежал полицейский, один из двух, которым было поручено охранять здание на улице Вожирар, где жила Элиз Массон.

— Что случилось? — спросил Виктор.

— Она убита, похоже, задушена…

— Элиз Массон?

— Да.

Молеон отреагировал моментально. Сообразив, что он допустил оплошность, не начав расследования с улицы Вожирар, как предлагал его коллега, и не зная, что предпринять, он внезапно разразился гневными воплями, надеясь вызвать реакцию, на которую рассчитывал.