— Кстати, как ваша рана?

— Сейчас почти зажила, но была болезненной и очень мне мешала. Когда вы пришли предупредить Бемиша, за что я вам сердечно благодарен, я был уже почти на ногах.

— И достаточно в силе, во всяком случае, чтобы доконать англичанина?

— Будь он проклят! Он вздумал отказывать мне в пропуске, который вы ему дали. Но я его стукнул, видимо сильнее, чем собирался.

— Он не проболтается?

— Нет. Он слишком рассчитывает на меня в будущем.

Так, разговаривая, они не спеша шли по улице Риволи. Оказывается, там стоял автомобиль де Бриссака. Когда наступила минута прощания, де Бриссак, глядя прямо в глаза Виктору, серьезно проговорил:

— Довольно слов. Вы согласны?

— С чем?

— Относительно того, чем мы интересуемся.

— Решено.

— Ваш адрес?

— Нет постоянного после «Кембриджа».

— А сегодня?

— Отель «Де Монд».

— Проедем туда. Возьмите свои вещи, и я предложу вам свое гостеприимство.

— Это так срочно?

— Да. Большое дело на ходу. Речь идет о десяти миллионах.

— А княжна?

— Она ожидает вас у меня.

Они сели в автомобиль.

В отеле «Де Монд» Виктор взял чемоданы, которые у него там постоянно хранились на случай подобных обстоятельств.

Выехав из Парижа, они направились в сторону Найи.

В конце улицы Руль стоял, окруженный садом, ничем не примечательный двухэтажный домик.

— Вот и моя хижина, — сообщил де Бриссак, останавливая машину. — У меня таких в Париже с дюжину. Есть где поместиться и не надо много прислуги. Вы будете спать в студии рядом с моей комнатой на втором этаже. Княжна занимает первый.

Студия, окна которой выходили на улицу, была прекрасно обставлена: удобные кресла, диван, со вкусом подобранная библиотека.

— Несколько философов, — пояснил любезный хозяин. — Книги мемуаров… И… все без исключения приключения Арсена Люпена. Это чтобы было чем развлечься перед сном.

— Я их знаю наизусть, — мягко заметил гость.

— Я тоже, — проговорил де Бриссак, смеясь. — Кстати, может быть, вы хотите получить ключ от дома? Вам, возможно, захочется выйти…

Взгляды их на мгновенье встретились.

— Меня вряд ли потянет выходить. Между двумя экспедициями мне нужно кое-что обдумать. Я люблю собраться с мыслями. Особенно, если знаю, в чем дело.

— Сегодня обед будет сервирован в будуаре княжны… из осторожности. Фасад моего дома доступен для слежки, и приходится считаться с возможностью налета полиции…

После того как хозяин покинул его, Виктор начал устраиваться. Он раскрыл чемодан, достал костюм и переоделся, предварительно отутюжив маленьким электрическим утюгом брюки. В восемь часов де Бриссак зашел за ним.

Княжна Александра приняла его очень приветливо, поблагодарила за то, что он сделал для нее и ее друзей, имея в виду события в «Кембридже», но затем сразу ушла в себя. Она почти не принимала участия в разговоре. Рассеянно слушала то, что говорилось другими.

Виктор рассказал про три экспедиции со своим участием, где его заслуги были весьма посредственны. Что касается Антуана де Бриссака, он был остроумен, весел и обладал своеобразной смесью иронии с тщеславием.

После обеда Александра сервировала кофе с ликерами и предложила мужчинам сигары, а сама расположилась на диване и больше не двигалась.

Виктор устроился в кресле.

Он был доволен. Все шло в соответствии с его предчувствиями, как будто события были подготовлены специально. Сначала сообщничество с Александрой дало ему возможность проникнуть в банду, проявить свои качества, дать доказательства своей преданности, а затем он начинает пожинать плоды… Вот он стал доверенным лицом и сообщником Арсена Люпена и оказался в самом логове зверя… В нем нуждались… Его сотрудничества, судя по всему, искали. Фатально складывающееся предприятие должно было закончиться так, как он хотел.

«Я держу его… Я держу его, — думал Виктор. — Только бы не совершить ошибки… Одна лишняя улыбка, неловкая интонация… и… с таким парнем, как этот, все пропало…»

— Ну как, вы довольны? — осведомился де Бриссак.

— Все как нельзя лучше.

— Прекрасно! Один предварительный вопрос. Вы, очевидно, догадываетесь, куда я хочу вас повести?

— Немного.

— То есть?

— Я думаю, мы решительно повернемся спиной к прошлому. Боны Национальной Обороны, преступление в Бикоке — со всем эти покончено. Не так ли?

— Да.

— А преступление на улице Вожирар?

— С этим тоже покончено…

— Но публика и правосудие не такого мнения…

— Зато я так думаю… У меня есть свое мнение по этому вопросу. Когда-нибудь позже я вам его выскажу… В данный момент у меня одна забота и одна цель…

— Какая?

— Дело о десяти миллионах, дело, о котором вы имели представление из письма, написанного в свое время княжне.

— Я так и думал, — подтвердил Виктор.

Антуан де Бриссак воскликнул:

— Тогда — в добрый час! Значит, вы проницательны, ничто от вас не ускользнуло, и скоро вы будете в курсе всего!

И, усевшись верхом на стул напротив Виктора, де Бриссак начал свои объяснения.

— Я вам скажу сначала, что это дело о десяти миллионах, о котором газеты сообщали, даже не пытаясь выяснить, в чем суть, мне было предложено англичанином Бемишем. Да, Бемишем… Он в свое время был женат на юной гречанке из Афин, служившей машинисткой у одного богатого греческого негоцианта. Эта женщина погибла впоследствии в железнодорожной катастрофе. Она и рассказала Бемишу кое-что о своем бившем хозяине. Бемиш этим сильно заинтересовался.

Де Бриссак улыбнулся и продолжал:

— Сведения, действительно, заслуживали внимания. Богатый грек, опасаясь краха валюты в своей стране, реализовал все свое состояние, обратив его в иностранные свободно конвертируемые ценности, разделенные на две половины: с одной стороны, это были ценные бумаги и недвижимое имущество в Афинах, а с другой — собственность и огромные владения, расположенные в Эпире и особенно в Албании. Было составлено два досье. Одно, касавшееся первой половины богатства, которая была превращена в ценности, положенные в английский банк, было названо «лондонским». Другое, касавшееся продажи второй половины имущества, называлось «АЛБ» — вероятнее всего «Албания», так как там был источник этих богатств. По данным, которые сообщила машинистка, каждое досье имело примерно одну и ту же ценность — десять миллионов. Лондонское досье было многотомным, а досье АЛБ состояло из небольшого пакета, прошитого и запечатанного. Это досье грек или возил с собой, или держал в тайнике у себя дома.

В какой форме были ценности этого досье, оставалось тайной, так как Бемиш до него не добрался.

При помощи моей международной организации в этом направлении были произведены энергичные розыски. Я нашел тот лондонский банк и установил, что он выплачивает проценты по купонам, предъявленным неким господином из Парижа. Мне стоило больших трудов установить, что этот господин — немец, потом узнать его адрес и обнаружить, что «немец» и грек — это одно и то же лицо.

Несколько мгновений Антуан де Бриссак безмолвствовал. Виктор не задал ни одного вопроса. Александра, закрыв глаза, казалась спящей. Де Бриссак возобновил свой рассказ.

— Мои поиски продолжались с помощью одного надежного агентства. Я выяснил, что грек болен, очень слаб и никогда не выходит из дома, что его спальня находится на втором этаже под охраной двух наемных детективов, и что его обслуживают три женщины, живущие в этом же доме.

Он сделал красноречивый жест.

— Ценные указания! К ним я прибавил еще одно, более важное, достав копию документа относительно оборудования дома. Он касается системы электрических звонков на случай тревоги. Отсюда я узнал, что все ставни дома снабжены невидимой системой сигнализации, действовавшей при открытии их снаружи. Наличие такого документа убедило меня, что в доме что-то спрятано. Но что это могло быть, кроме досье АЛБ?