— Она не убивала! Я утверждаю, что эта женщина не убивала! У нее отвращение к преступлениям… Отвращение к крови и смерти! Она не убивала!

— Кто же убил в таком случае?

Некоторое время она хранила молчание. Ее настроение менялось с поразительной быстротой. Возбуждение внезапно уступило место полнейшей подавленности. Потом, с трудом заставив себя говорить, она еле слышно прошептала:

— Все это маловажно. Думайте обо мне все что хотите. Впрочем… Впрочем, я пропала. Все оборачивается против меня. Почему Бемиш хранил этот платок? Нет… Я пропала…

Виктор попытался ее успокоить:

— Почему? Уезжайте. Ничто не мешает вам уехать.

— Нет, — сказала она. — Я не могу. У меня нет больше сил…

— Тогда помогите мне.

— В чем?

— Предупредите его.

— Каким образом?

— Я беру это на себя.

— Вам это не удастся.

— Удастся.

— Вы заберете платок?

— Да.

— А что станет с Бемишем?

— Я дам ему возможность скрыться.

Виктор внимательно смотрел на нее. Она снова обрела мужество. Ее глаза смягчились, и она уже улыбалась ему, такому пожилому, на которого она тем не менее рассчитывала повлиять своим женским очарованием. Впрочем, она сама испытывала на себе власть этого спокойного лица, этих суровых глаз.

Она протянула ему руку.

— Не спешите. Я боюсь…

— Это страх за него?

— Я не сомневаюсь в его преданности. Но большего я не знаю.

— Послушает ли он меня?

— Мне кажется, да. Он тоже боится…

— Он остерегается меня?

— Нет, я не думаю.

— По крайней мере, откроет ли он мне дверь?

— Откроет непременно, если вы постучите трижды, каждый раз по два удара.

— Между вами нет какого-либо условного знака?

— Нет. Достаточно этого стука.

Едва он хотел уйти, как она задержала его.

— Что я должна сделать? Уехать?

— Пока ничего не предпринимайте. Когда тревога закончится, а это будет примерно через час, мы все обсудим. Я зайду к вам.

— А если вы не сможете вернуться?

— Тогда свидание в пятницу, в три часа дня, в сквере Сен-Жан…

Он помедлил, наморщил лоб, бормоча:

— Так, как будто все условлено… Я не оставлю никакого места для случайностей. Ладно. Не уходите же никуда…

Он вышел. По коридору туда и сюда сновали люди. Явный признак того, что в отеле что-то случилось.

Виктор пошел на риск. Проворно добежав до номера 337, он постучал условным стуком.

Шарканье шагов внутри. Щелканье открываемого замка. Виктор нажал на ручку и увидел Бемиша. Он сообщил ему то же, что и Александре:

— Отель оцеплен полицией… Обыскивают.

С англичанином все получилось проще, чем с Александрой. С одной стороны, не было сопротивления, а с другой — агрессивного желания навязать свою волю. Между двумя мужчинами сразу же установилось взаимопонимание. Ничего растолковывать англичанину не пришлось. Его тут же охватил страх, как только он уяснил, почему Виктор его предупреждает. Впрочем, дело несколько усложнялось тем, что он хорошо понимал, но почти не говорил по-французски.

Виктор сразу же заявил ему:

— Слушайтесь меня. Полицейские заходят во все комнаты, потому что считают, что англичанин, сбежавший из бара на улице Марбеф, скрывается в этом отеле. Вы будете допрошены одним из первых как подозреваемый. Полагаю, что ваше растяжение связок, мнимое, конечно, служит для вас предлогом отсиживаться в номере и не попадаться на глаза. Между нами говоря, повод действительно не очень хитрый. Вам нужно было или не возвращаться сюда, или не закрываться в номере… Но скажите, есть у вас опасные бумаги, письма?..

— Ничего нет.

— Ничего, что могло бы скомпрометировать княжну?

— Ничего.

— Шутник! Дайте-ка мне ключ от шкафа.

Англичанин повиновался. Виктор, пошарив в ящиках, вытащил оттуда кипу сорочек, нашел между ними шелковый платок и положил его в карман.

— Это все?

— Да.

— Это действительно все?

— Да.

— Это действительно все?

— Да.

— Я тебя предупреждаю: если ты попробуешь выдать княжну Базилеву, я разобью тебе морду. Приготовь ботинки, шляпу, пальто, тебе сейчас предстоит переезд.

— Но… полиция? — пробормотал Бемиш.

— Молчание! Ты знаешь выход на улицу Понтье? Там только один агент на страже.

Англичанин понимающе кивнул, показав, что применит приемы бокса.

Виктор решительно возразил:

— Ну нет! Без глупостей.

Он взял со стола карточку отеля, написал «пропустить», поставил дату и подпись: «Комиссар Молеон».

— Покажешь эту карточку агенту. Я подписался так, как подписывается комиссар. За это я отвечаю. Выйдя из отеля, беги, не оглядываясь.

Англичанин с сокрушенным видом показал на шкаф, набитый разным добром.

— Что же, ничего не поделаешь, — усмехнулся Виктор. — Одевайся!

В этот момент постучали. Виктор забеспокоился.

— Чертовщина! А если это уже они?

Постучали снова.

— Войдите! — крикнул он.

Англичанин растянулся на канапе. Виктор пошел открывать, но услышал звук поворачиваемого ключа. Это был коридорный, орудовавший своим универсальным ключом. Его сопровождали двое полицейских, коллеги Виктора.

— До свидания, сударь, — стараясь придать своей речи латиноамериканский акцент, — проговорил Виктор. — Я рад, что вашей ноге лучше.

В дверях он столкнулся с инспекторами. Один из них очень вежливо обратился к нему:

— Честь имею представиться: Рубо, полицейский инспектор. Мы проводим следствие в отеле. Могу я вас спросить: давно ли вы знакомы с этим господином?

— С мистером Бемишем? Некоторое время… Встречаемся в холле… Он как-то предложил мне сигару… А потом вскоре он получил растяжение связок, и я счел своим долгом навестить его.

Затем он произнес свое имя: Маркос Ависто.

— Перуанец, не так ли? Вы как раз в списке лиц, которым комиссар хочет задать несколько вопросов. Не будет ли вы так любезны спуститься в бюро? Ваши документы при вас? — осведомился полицейский.

— Нет. Они в моей комнате на этом же этаже.

— Мой коллега вас проводит.

Инспектор Рубо поглядел на канапе, на ногу англичанина, на повязку и на стол, где лежали приготовленные компрессы. Затем довольно сухо спросил:

— Вы можете ходить?

— Ноу…

— Тогда комиссар придет сюда сам. Предупредите его, — обратился инспектор к своему коллеге. — В ожидании его прихода я проверю ваши документы.

Между тем Виктор последовал за коллегой инспектора Рубо. Внутренне он смеялся. Ни разу инспектор Рубо, который специализировался на работе с англичанами, не удосужился внимательно взглянуть на него. И ни на минуту Рубо не задумался над тем, что он остается в комнате один на один с человеком, который может быть вооружен.

Сам Виктор об этом подумал; в то время как он доставал из шкафа в своей комнате документы на имя Маркоса Ависто, он сказал себе, разглядывая своего сторожа:

«Что же делать? Ударом ноги я могу сбить его, закрыть здесь, а сам проскользну на улицу Понтье. Но нужно ли это? Если Бемиш избавится таким же образом от Рубо и удерет благодаря фальшивому пропуску, подписанному якобы Молеоном, это понятно. Но зачем это нужно мне?»

И он послушно позволил себя отвести.

Отель был взбудоражен. Внизу, в холле и обширном вестибюле, толпились и только что прибывшие, и те, кто уже не первый день проживал в этом отеле, и просто любопытные. Вся эта шумная толпа возмущалась тем, что всех просили не выходить из отеля.

Сидя в бюро, комиссар Молеон чувствовал себя как в осажденной крепости. Он едва взглянул на приведенного к нему Виктора-Ависто и обратился к одному из помощников. Было совершенно очевидно, что комисcap озабочен одним только мистером Бемишем, против которого у него возникли серьезные подозрения.

— Так… А англичанин? — спросил он у инспектора, который сопровождал Виктора. — Ты его не привел?

— Он не может ходить, господин комиссар, по причине растяжения связок на ноге.