3. Объяша мя болезни (чрева) смертныя, беды адовы обретоша (постигли) мя; скорбь и болезнь обретох.
И имя Господне призвах. Я думаю, что сии слова имеют сходство с упоминаемыми в 17-м псалме. Итак, Давид говорит: возлюблю Тебя, Господи, а потом излагает и причину, по которой возлюбил Его; т. е. говорит: Ты крепость моя, твердыня моя, прибежище мое и подобное тому, а потом: достохвального призову Господа, и далее изъясняет бедствия, по причине которых призывал Господа и услышан был, ибо, говорит, одержали меня болезни чрева смертные. И здесь опять тоже самое говорит: я возлюбил; ибо Он услышит (вместо услышал меня Господь), когда я молился Ему. Или говорит, что Господь еще услышит, потому что и теперь услышал меня. А причиною любви своей к Богу полагает то, что Господь услышит его; далее же, как и в 17-м псалме, говорит: и во дни мои призову; и за тем рассказывает те же и здесь бедствия, по причине которых в скорби опять призвал Господа и был избавлен от них; почему и сказал, что он возлюбил. А упомянув выше о болезнях смертных и бедах адских, Давид изъясняет, что такое они, именно, что они суть скорбь и болезнь: скорбь и болезнь, говорит, я нашел. О болезнях смертных и бедах адских мы сказали пространнее в упомянутом 17-м псалме, при изъяснении слов: одержали меня боли чрева смертные, где оное можешь видеть.*)
*) Златословесного: Заметил ли ты оружие крепкое, заметил ли утешение, уничтожающее все бедствия, заметил ли, как душа воспламеняется любовью ко Господу? Для меня, говорит, довольно было только призвать Бога, чтобы освободиться от окружавших меня зол. Почему же мы часто призываем и не освобождаемся от бед? Потому что не призываем, как должно. Ибо Он всегда готов подавать; и Его благость такова, что наша в сравнении с нею может казаться злостью. Для того и попускает тебе падать в неожиданное бедствие, чтобы ты призывал Его, чтобы прилежнее искал Его. Так и матери для устрашения своевольных детей надевают на себя различные личины и сим способом заставляют их бежать в объятия их, не желая сим огорчать их, но только употребляя хитрость, чтобы неотступно находились при них. Великого Василия: Поелику меня постигли болезни смертные и встретили меня беды адовы, то я столько удерживал себя, чтоб сим искушениям подвергнуться невольным, что еще к ним гораздо большие искушения прибавлял себе произвольно—именно скорбь и болезнь, которые добровольно изобретал для себя, не будучи постигаем ими невольно. Ибо в числе последних, говорит, беды адовы встретили меня; а здесь скорбь и болезнь я обрел. Поелику я там оказался неуступчивым в том, что наведено на меня искусителем: то дабы показать усерднейшую любовь к Богу, я приложил к сей скорби новые скорби и к болезни болезнь, не своею силою сопротивляясь бедам, но призвал имя Господне. Так говорит и Апостол; все сие преодолеваем силою возлюбившего нас. А одолевает тот, кто не уступает тяжким болезням бывающим по крайнему несчастию, а преодолевает тот, кто произвольно в доказательство своего терпения навлекает на себя неприятности. Кто находится в каком либо грехе смертном, тот пусть говорит: одержали меня болезни смертные. Ибо всякий творящий грех рожден, говорит, от диавола. Итак, когда говорит, я делал беззакония и был носим во чреве смерти, тогда я был постигнут адскими болезнями. Как же я уврачевал себя? Обретши скорбь и болезнь и придумав для себя мучение, соединенное с покаянием, и таким образом я дерзнул призывать имя Господне. Исихия: Скорбью и болезнью назвал покаяние, скорбью поелику оно напоминает грех, а болезнью по причине трудностей, с которыми оно обыкновенно совершается, каковы: ношение жесткой одежды, употребление пепла и бдение: ее то нашедши т. е. сам набежав на нее, прилично имя Господне призывал; потому что молитва есть основание покаяния.
4. О Господи, избави душу мою.
Милостив Господь и праведен; и Бог наш милует. Господи и Боже, говорит, избавляй меня и впредь от будущих зол, которые могут постигнуть меня.*) Смотри, читатель, как Давид наставляет слушателя, представляя Бога милостивым. Посему не отчаивайся, грешник, по причине грехов своих. Далее он говорит, что Бог и праведен; посему не теряй бодрости касательно милосердия Его и не будь небрежен и беззаботлив, но уповай и вместе бойся, как изъясняет Златоуст. За сим, чтобы показать, что Бог более преклоняется к человеколюбию, нежели к правда, как замечает Феодорит,**) Давид присовокупил и то, что Бог наш милует, сказав: Бог наш для различия от ложных богов языческих.
*) Златословесного: Видишь ли душу, исполненную любомудрия? Как он, оставив житейское, ищет одного только, чтобы душа осталась неповрежденною, и чтобы она не подверглась ничему зловредному? Ибо когда она будет в хорошем состоянии, тогда и все прочее будет соответствовать сему, как напротив при несчастном состоянии ее благоуспешность во всем прочем не может доставить нам никакой пользы. Посему все—и дела и слова должно направлять ко спасению ее. И сие-то значит наставление: будьте мудры, как змея. Ибо как змей, чтоб сохранить голову свою, оставляет всю остальную часть тела своего; так и ты за спасение души своей должен отдавать все прочее. Заметим здесь, что блаженный Феофилакт при изъяснении евангельских слов, сказанных Господом: душа моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче спаси Меня от часа сего (Иоан. 12, 27); также следующих апостольских: Он во дни плоти своей с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления Тому, Который мог спасти Его от смерти (Евр. 5, 7), говорит, что Давид в сем псалме пророчествуете о сих словах Господа и Апостола, посему говорит: и во дни мои призову. Объяли меня болезни смертные, беды адские постигли меня, и имя Господне я призвал. Господи, избавь душу мою.
**) Феодорита: Упомянув о милости дважды, о правде сказал однажды, чем показал, что Бог более склонен к человеколюбию; ибо оно побеждает суд правды, которую употребляет только как средство. Великого Василия: Милосердие есть сострадательность, бывающая у тех, которые имеют к кому либо любовь, к тем, которые слишком унижены. Так мы сострадательны к тому, который, быв прежде весьма богат, пришел в крайнюю нищету, и к тому, который прежде отличался красотою и совершенством тела, а потом расстроился от постыдных страстей. Посему, поелику и мы были некогда славны, когда находились в раю, а потом сделались бесчестны и унижены чрез падение, то Бог милует нас, видя чем мы стали и какими были прежде; почему гласом своего милосердия Он и к Адаму взывал: Адам, где ты? Ибо тот, кто знал все, не имел нужды в возвещении, но хотел, чтоб он понял, из какого каким он стал. Где ты? Вместо того, чтоб сказать: во что ты низринулся с такой высоты? Оригена: Поелику Господь милует с правдою, то посему Он милостив и праведен. Саул, милуя Агага, при сей милости не был праведен. И если бы всякая милость была праведна, то закон не говорил бы о некоторых: бедного не помилуй на суде (Исх. 23, 3). Безымянного: Бог, как милостивый, не отвращает лица от молящегося грешника; а, как праведный, Он не иначе принимает его, как с покаянием.
5. Храняй младенцы Господь. Здесь (на греч.) подразумевается глагол есть при выражении: хранитель младенцев Господь. Давид похваляет особенный промысел Божий в отношении к младенцам: потому что если бы, по словам Василия и Златоуста, сей промысел не хранил малых детей, а особенно пока они находятся в пеленах, то легко умертвили бы их змеи и скорпионы и многие другие животные и легко повреждались бы падением во рвы, колодези, крутизны и другие опасные места. Некоторые с Феодоритом понимали сии слова о младенцах, когда они находятся еще во чреве матери своей, движась в мрачных и влажных вместилищах утробы, как движутся в морской глубине рыбы, так что находясь там они не имеют возможности и дышать; ибо они тогда начинают дышать, когда родятся. Потом опять вышедши из горячей утробы на хладный сей воздух, с которым ни сколько не свыклись, они ни на краткое время не могли бы остаться в живых, если бы не были хранимы Божиим промыслом. Иначе младенцами можешь представлять новонасажденных и новоначальных в добродетели, которых Бог хранит своим промыслом по причине неопытности их, до времени успеха и укрепления их к брани против страстей и невидимых врагов—бесов.*)
