Богатый квартал Нью-Йорка. Улица известна тем, что в различные времена там проживали многие знаменитые люди: Фрэнк Костелло, Лаки Лучано, Джон Леннон и Йоко Оно, Боно из U2, Деми Мур, Дайан Китон, Стинг, Мадонна.

Он жил в «Дакоте» - желтом здании из песчаника в готическом стиле. Дом окружала низенькая железная изгородь с массивными украшениями из скульптур, изображающих людей и змей. Это делало дом очень неприветливым, особенно сегодняшним мрачным утром, когда с чёрных туч, полностью скрывающих солнечный свет, сыпал ледяной дождь.

Алистер оказался таким же неприветливым. Когда я передал ему последние новости, он молча отправился в свою библиотеку.

Изабелла, которая явно слышала из своей квартиры за стенкой наши голоса, почти через минуту пришла в квартиру Алистера и предложила мне позавтракать и выпить кофе.

По её просьбе домработница Алистера, почтенная женщина по имени миссис Меллоун, принесла кофе, тосты и яичницу. Я начал есть, а Изабелла пыталась поднять мне настроение.

- Конечно, это неудача, - говорила она. – Но то, что вы узнали за последние несколько дней, обязательно вам поможет.

- Мы больше ничего не знаем о деле Сары Уингейт. Да, это дело с самого начала было сложным. Практически неразрешимым. Но информация, которую передал мне Алистер, дала мне надежду, что его возможно раскрыть. У меня самого меня не было никаких твёрдых улик и зацепок.

- Тогда надо продолжать искать, - твёрдо сказала Изабелла.

- Вы и сами видели, что опыт, эрудиция и широкие познания Алистера не смогли помочь вам разрешить это дело. Теперь сосредоточьтесь на том, что вы знаете, и позвольте вашему здравому смыслу и инстинктам привести вас туда, куда надо.

То, что Изабелла и остальные называли моим «хорошим инстинктом», сам я считал обычными совпадениями и удачей.

Когда все кусочки мозаики становились на свои места, я сразу видел всю картину произошедшего. Но с каждым последующим делом я боялся, что эта удача от меня отвернётся. И этот случай не был исключением.

Наконец, спустя полчаса, из библиотеки вернулся разочарованный и подавленный Алистер. Он выглядел таким же измученным, как и я, а судя по мешкам под глазами, он тоже провёл последнюю ночь без сна в тревоге и беспокойстве.

Нам был нужен крепкий кофе, чтобы пройтись ещё раз шаг за шагом по тому, что мы узнали, и понять, где всё пошло не так. Мы закончили завтракать в тишине, и только по оконному стеклу продолжал барабанить дождь.

- Кажется, у нас ещё осталось дело, которое надо раскрыть, - произнёс Алистер, слегка улыбнувшись. – Начнём?

- Всё, что мне нужно, есть в этом городе. Отправимся в исследовательский центр? – спросил я, хотя мысль о том, что придётся выходить наружу под проливной дождь, не внушала восторга.

- Чепуха. Всё есть здесь. Идёмте.

Мы последовали за Алистером в обеденный зал, где миссис Меллоун уже разожгла камин, потрескивающий в углу. Комната была огромной, раскрашенной в белые и жёлтые тона и украшенная экспонатами, которые Алистер привёз из путешествий по Дальнему Востоку.

Гобелены, золотые вазы и даже пара самурайских мечей были расставлены по всему помещению. На двух с половиной метровом обеденном столе стояли две стопки бумаг. Алистер забрал самые значимые документы к себе домой.

Когда Изабелла села, чтобы разложить их в хронологическом порядке, я вспомнил всё, что мы потеряли. Наши усилия последних нескольких долгих дней пошли псу под хвост.

- Конечно, Фромли остаётся зацепкой, – сказал я. – Хоть мы теперь и знаем, что он не является убийцей, но он сказался ниточкой, ведущей к настоящему преступнику. Истинный убийца хотел, чтобы мы считали, что всё это – дело рук Фромли. Он даже обставил место преступления таким образом, чтобы это напоминало Фромли. И он послал Изабелле посылку с доказательствами и образцом почерка настоящего Фромли.

Алистер недоверчиво покачал головой.

- Откуда убийца мог знать так много? Сцена убийства Уингейт в точности повторяла фантазии Фромли. Он описывал мне её в красках и очень эмоционально. И не единожды, а раз за разом.

Я побарабанил пальцами по столу, размышляя вслух.

- Как вы и говорите, вопрос в том, как он это сделал. Мне кажется, есть несколько возможных вариантов. Первый: Фромли любил поговорить. Если он описывал детально свои фантазии вам, то мог с лёгкостью описать их и кому-то ещё.

- И судя по тому, что вы говорили раньше, - добавил я, - ему приносило удовольствие, когда он делился с другими своими фантазиями.

Алистер уловил мою мысль.

- Значит, весь вопрос в том, с каким человеком – или людьми – он поделился мыслями об убийстве? С кем-то, у кого в свою очередь был мотив для убийства. И этот «кто-то» решил повторить больные фантазии Фромли, чтобы свалить все подозрения на него.

- Точно, - ответил я. – Этот человек – подражатель. Он хочет, чтобы убийство показалось таким, словно его совершил другой, известный убийца, и тогда расследование пойдёт в ложном направлении. Как наше.

- Значит, нам надо продолжить концентрировать своё внимание на людях, с которыми контактировал Фромли, - сказал Алистер, - потому что, по нашей теории, один из них и есть настоящий преступник.

- А это значит, что надо присмотреться ко всем, у кого был доступ к Фромли или записям по его делу.

Я внимательно наблюдал за реакцией Алистера. Естественно, ему было неприятно такое предположение, но нужно отдать ему должное - он подошёл к этому вопросу логично и рационально.

- Я понимаю, что вы хотите сказать, - приподняв бровь, сказал Алистер. – У всех нас в исследовательском центре был беспрепятственный доступ к Фромли. Но ни один из нас не знал Сару Уингейт и не имел мотива для её убийства.

- Мотива, о котором мы бы знали, - возразил я.

- Ладно. Давайте взглянем на это с практической точки зрения. Вы исключили возможность, что убийца может быть женщиной, значит, можно вычеркнуть Изабеллу и миссис Либ. Я не могу представить Тома и Фреда в роли убийц. Том честный и искренний человек, вы и сами это знаете. А Фред физически не мог такого совершить, он слишком худой и слабый. А Гораций, пусть он и странный парень, тоже не кажется мне убийцей, - Алистер замолчал, пытаясь подобрать нужные слова.

- Гораций неуклюжий и неуверенный, а убийца – человек сложный и изощрённый, раз он смог провернуть такое непростое дело. К тому же, последнее время Гораций полностью поглощён личными проблемами. Его невеста недавно разорвала помолвку, и он до сих пор ходит обиженный. Поэтому он и работу выполняет абы как, хотя и продолжает приходить вовремя.

- А что насчёт его игровой зависимости? – спросил я. – Вы говорили, что он залез в долги. Давление на должников – особенно, со стороны ничего не желающих слышать букмекеров – может быть громадным.

- Не сомневаюсь, - согласился Алистер. – Но многим молодым людям, попавшим в подобные неприятности, помогают их решить, и они больше не возвращаются на кривую дорожку. Я тоже когда-то помог Горацию с долгами и уверяю вас, он мелкий игрок, и теперь он чист. Он не просил у меня денег уже месяца два точно. К тому же, - добавил Алистер, - мы же всерьёз не считаем, что Сару Уингейт убили из-за денег?

- Вы сами нашли у неё под матрасом значительную сумму денег, - напомнил я.

- Да, но вы рассказали мне о привычке миссис Уингейт прятать деньги по всему дому. Возможно, это были её деньги, а не Сары. К тому же, их не забрали. Ничего в доме не было разбито или украдено. Я не верю, что мотивом в этом деле служат деньги.

Я был склонен согласиться с Алистером.

- А что насчёт других людей? Настолько просто мог другой профессор или студент получить доступ к вашим записям или даже к самому Фромли?

Алистер неуютно передёрнул плечами.

- Ну, у нас здесь нет особой охраны. Она нам просто не была нужна. Мы полагались на сознательность и порядочность, поэтому если кто-то брал документы, он просто должен был записать это в журнал. И посетить Фромли мог любой желающий. До недавнего времени у него была охрана, но он мог приходить и уходить, когда захочет. Хотя я и не помню, чтобы кто-то к нему заглядывал. Люди его боялись и старались избегать походов в наш исследовательский центр.