- Единственное, что меня сейчас волнует, - ровно ответил я, - это то, как побыстрее разобраться с убийством Сары Уингейт и предотвратить ещё одно подобное. Если я сообщу в городскую полицию о преступном прошлом Фромли, они, по меньшей мере, предоставят нам дополнительные ресурсы. Но, помимо этого, нам придётся справляться с политическими последствиями и нападками прессы, а и то, и другое может помешать нам, выследить Фромли.

Следующие полчаса мы спорили, как лучше поступить, и, в конце концов, пришли к соглашению.

Том не сдавался и хотел защитить репутацию Алистера. Он и сам честно признавал, что его цель абсолютно эгоистична, учитывая его отношения с Алистером и связь с исследовательским центром. Но поскольку я и сам был против привлечения третьей стороны, мы пришли к выводам, что надо держать всё в тайне. По крайней мере, пока.

- Это только из-за того, что я считаю, что излишнее внимание к принятому Алистером решению может свести на нет наши усилия в деле Уингейт, - сказал я. – А пока нам надо решить, насколько допускать Алистера к дальнейшему расследованию.

- То есть, вы хотите закончить своё с ним сотрудничество? – Том был искренне поражён, несмотря на все наши предыдущие обсуждения.

- Естественно, - произнёс я. – Я ему не доверяю. Просмотрев эти записи, - кивнул я на стопку бумаг на столе Тома, - я осознал, что обвинения против Фромли довольно сомнительны, как и всё его признание в целом. Это же касается и дела Смедли. Но это не меняет того факта, что Алистер поставил собственные исследования превыше всего остального. Вот вы можете, положив руку на сердце, по-другому оценить его поступок?

- Если честно, то такой вывод могли сделать только вы, - откровенно произнёс Том. – Я понимаю, что моральные и этические нормы Алистера могут отличаться от ваших собственных, но они не становятся аморальными только оттого, что вам сложно их понять. Я не сомневаюсь, что имей Алистер убедительные доказательства, он сдал бы Фромли полиции. Но учитывая то, что их не было, он решил продолжать начатое.

Том на пару секунд замолчал.

- Знаете, он не настолько не сочувствует вашим целям, как вы, похоже, думаете.

Что-то в его тоне показалось мне странным, и я пристально взглянул на Тома.

- Что вы хотите этим сказать?

- Алистер всю свою жизнь был профессором криминального права. Но долгое время это было просто профессией. Он днями занимался своей работой, завоевал авторитет среди семьи и друзей, и…, - Том слегка улыбнулся, - …свободное время проводил в светском обществе. Криминология не была его страстью – даже одержимостью – пока не убили его сына Тедди.

- Убили? – резко переспросил я, вспоминая, как Изабелла напряглась при упоминании имени Тедди. – Я слышал лишь то, что Теодор Синклер трагически погиб во время поездки в Грецию.

- Это не совсем так, - ответил Том. – Его убили во время попытки ограбления. Тедди, как и Алистер, верил, что он непобедим. Когда его пытались ограбить, - добавил он, - он решил драться. А в противном случае, он мог бы остаться в живых. Эта потеря, как и некоторые другие последующие обстоятельства, тяжело отразились на Алистере.

«И на Изабелле», - подумал я, чувствуя острый укол сочувствия к девушке. Многие сказали бы, что погибший молодой человек – это просто погибший молодой человек. Ни больше, ни меньше. Играет роль лишь итог. Но я точно знал: убийство и трагическая гибель – разные вещи.

- После смерти Тедди, - продолжал Том, - Алистер стал одержим вопросом «почему?». Он захотел узнать всё, что мог, о мотивах и мировоззрении тех, кто совершал преступления, особенно убийства. Это нужно было ему лично. И умом он понимал, что если мы многое об этом узнаем, то такие науки как социология, психология и право смогут сделать большее, чтобы в первую предотвратить развитие преступного мышления у человека. Или, по крайней мере, оборвать развитие этого мышления или перенаправить его в иную сторону. Реабилитировать его, как говорит Алистер.

Том на пару секунд замолчал, давая мне переварить информацию:

- Я говорю вам это для того, чтобы вы лучше поняли Алистера. Но вообще это дело Алистера, и если хотите узнать больше, то стоит спросить у него самого. Есть и другие сложности…

- Понял, - задумчиво кивнул я.

Я подозревал, что эти сложности каким-то образом связаны со странным молчанием Изабеллы и отъездом миссис Синклер от Алистера.

Но я не похож на Алистера. Он решил, что может вытянуть на поверхность мои секреты, но я не хотел копаться в его тайнах.

Нас прервал резкий стук в дверь – пришла миссис Либ.

- Детектив, курьер только что передал вам записку.

Я поблагодарил женщину и быстро пробежался глазами по бумаге.

- Это от Джо. Лаборатория полиции Йонкерса, куда я отправлял чашу и помазок для бритья Фромли, подтвердили, что отпечатки на них не совпадают с отпечатками, взятыми в доме Уингейтов.

Я разочарованно вздохнул. Веские улики, которые могли бы связать Фромли с убийством, продолжали ускользать от меня, как и сам Фромли.

Отчёт лаборатории не подтверждал ни его вину, ни его невиновность, поскольку отпечатки в доме Уингейтов мог оставить и кто-то другой. Но отсутствие существенных доказательств меня разочаровывало.

Я поднялся со стула и направился к выходу, но заметил завалившуюся под мой стул бумагу из отчётов по Фромли. Это был документ, касающийся отчёта о вскрытии Мойры Ши.

Он был не очень важен, поскольку содержал лишь информацию о погребении, но я, тем не менее, его изучил.

И когда я прочёл последнюю строку, меня прошиб холодный пот, а руки начали трястись. Я перечитал последний абзац, чтобы удостовериться, что понял всё правильно.

22 августа 1902 года, как раз перед тем, как тело должны были захоронить на городском кладбище для бедняков и бездомных, пришла женщина, утверждавшая, что она является матерью Мойры Ши, и забрала тело для более подобающих похорон.

Имя этой женщины, судя по бумагам, было миссис Джексон Дюран – вдова, жительница Нью-Йорка. Но сама она подписалась как Мами Дюран.

Мысли завертелись в моей голове. Как всё это взаимосвязано? Может, именно из-за этой связи с Мойрой Ши Мами и прервала настолько внезапно наш разговор?

Но тут мне в голову пришла ещё более тревожная мысль: если ни одна улика, известная широкой общественности, никогда не связывала Майкла Фромли с убийством Мойры Ши, то почему Мами Дюран так сильно отреагировала на упоминание имени Фромли?

И она точно знала, где он живёт. Наверно, она чувствовала, что он виновен в убийстве, но откуда она могла это узнать?

Это было ещё одним неприятным напоминанием того, что я до сих пор не знаю, каким образом Фромли и его прошлое связаны с этим делом.

- Так вот вы где, Зиль! – в голосе Алистера слышалось облегчение. Он только что вошёл в здание и начал подниматься по лестнице, перешагивая через ступеньки, когда заметил меня. – Послушайте, мне нужно с вами обсудить недоразумение, возникшее прошлым вечером.

Хоть он и выглядел энергичным, как всегда, но во взгляде было заметно волнение и напряжённость, а лоб испещрили морщинки. Впервые за несколько последних дней я мог сказать по его внешнему виду, что Алистер устал.

- Не стоит, - кашлянув, произнёс я. – Этим утром мы с Томом просмотрели ваши заметки по делу Фромли, и я гораздо лучше понял ваше затруднительное положение. Не считайте, что я не согласен с вашим решением. Но думаю, нам нужно отбросить в сторону разногласия и сконцентрироваться на раскрытии этого убийства.

- Вы абсолютно правы! – он широко, с энтузиазмом улыбнулся, возвращаясь к своему привычному уверенному состоянию. – Я именно об этом и думал. Между Майклом Фромли и Сарой Уингейт должна существовать какая-то связь, которая станет достоверным доказательством и приведёт нас прямиком к Фромли. Всё, что нам нужно, это продолжать работать, и мы найдём эту связь.