— Не смейте на меня орать. И я привык, чтобы со мной разговаривали уважительно и на «вы». Вам все ясно?

 — Вон!!! — дурным голосом заорала математичка.

 Андрей сел на место. Покидать класс он не собирался.

 Светлана Викторовна выбежала, громко хлопнув дверью.

 Ребята зашумели. Такого представления еще никогда не было! Вредную крикливую математичку никто и никогда не ставил на место. Ей перечить-то боялись, не то что вступать в пререкания.

 — Ты чего? С ума сошел? — подлетели к нему Анечка и Лана. — Ты чего ее довел? Она же за директором понеслась!

 — А чего она орет? — возмутился Андрей. — Кто ей давал право на меня орать? — И тут его осенило — он никогда не учился в школе, не выносит, когда на него орут, и неуважительно разговаривают! Но если принять во внимание возраст, то в школе он должен был учиться по определению, а там всегда называют учеников на «ты»… Не сходится…

 Разговор с директором был коротким. Он рассказал Андрею, как уважают в школе Мальцевых и надеются, что конфликтов с учителями у племянника Сергея Александровича более не повторится. Объяснил правила поведения на уроке и, поняв, что мальчик совершенно вменяемый и адекватный, отпустил его с миром.

 Оставшуюся часть урока Андрей провел на подоконнике в рекреации.

 Литература и русский язык прошли нормально. Андрей пересел поближе к Анечке и Лане и с удовольствием поучаствовал в обсуждении творчества Пушкина.

 На физике случилась контрольная, о которой Лана забыла предупредить Анечку. Решив за пятнадцать минут оба варианта, Андрей с удивлением обнаружил, что его работа тут же расползлась по классу: ребята, быстро истрепав тонкие странички, передавали решение друг другу. Пришлось переписывать заново, не сдавать же учителю мятую работу.

 Несмотря на освобождение, ребятам пришлось идти на физкультуру. Физрук не принимал никаких отговорок и за каждый прогул, если только ученик не болеет, ставил «двойку». Поэтому посещаемость занятий у Михаила Юрьевича была стопроцентной.

 Пронзительно свистнув в свисток, коренастый мужчина неопределенного возраста велел всем построиться в одну шеренгу.

 — Итак, кто у нас сегодня халявщик? — строгим голосом с интонацией известной телеведущей спросил он, оглядывая строй. — Кто отлынивает от занятий? Кто тянет класс к ожирению и гипертонии? — Раздались смешки. — Кто освобожден? Шаг вперед!

 Анечка и Андрей вышли из строя. Девочка протянула учителю справки. Тот нахмурился.

 — Мальцева, ты в курсе, что сейчас конец четверти?

 — Да, — едва слышно буркнула она, пристально разглядывая сбитые мыски кроссовок.

 — Ты в курсе, что сейчас не просто конец четверти, а конец полугодия?

 — Да.

 — А ты не хочешь мне напомнить, какая у тебя в журнале стоит оценка? Кажется, единственная за всю четверть, а? А я тебе скажу, Мальцева-халявцева. У тебя там стоит «пара», жирная такая, конкретная «пара»! И ты мне сейчас даешь эту филькину грамоту и надеешься, что я за нее поставлю тебе «трояк»?

 Анечка молчала.

 — Мальцева, не надо инсценировать раздумья. Отвечай на вопрос.

 — Скажите спасибо Петрову… — вяло начала оправдываться Анечка.

 — Петров, спасибо! — перебил ее Михаил Юрьевич, грозно повернувшись к Ваське. — Благодаря тебе, у Мальцевой серьезные проблемы со здоровьем и успеваемостью! Значит, отрабатывать прыжки в высоту за нее теперь будешь ты.

 — А я тут причем? — взбунтовался Василий. — Сама виновата! Нечего бегать, если не умеешь!

 — Вот видишь, Мальцева, Петров говорит, что не зря я тебе поставил «пару», он утверждает, что ты бегать не умеешь. Так что придется тебе самой отдуваться. Встань в строй!

 Анечка, понурив голову, вернулась к ребятам. Учитель принялся изучать справку Андрея.

 — Так, а это что за новый кадр тут у нас?

 Вместо слова «кадр» послышалось слово «кедр». Мальчишки загоготали.

 — А ну цыц! — повысил голос Михаил Юрьевич. На его лице четко нарисовалось два чувства — сильнейшее удивление и полное недоверие к документу. Второе победило. — Итак… как там тебя?.. Белявский, ты хочешь сказать, что месяц назад едва не склеил ласты, а сейчас стоишь передо мной весь из себя такой замечательный?

 Андрей промолчал, решив, что своим ответом опять вызовет бурю негодования. Не хотелось еще раз беспокоить директора.

 — Ты глухой или немой? Я с кем разговариваю? — настаивал физрук.

 — Судя по тому, что вы смотрите на меня, есть небольшая вероятность, что и разговариваете вы со мной. Только на некоторые вопросы очень трудно дать умные ответы. Поясните вопрос.

 — Хех, — усмехнулся Михаил Юрьевич. — Для тупых повторяю: меня эта «липа» не устраивает!

 — Андрею нельзя сейчас нагружать организм! — воскликнула Анечка. — Ему врач строго-настрого запретил!

 — Мальцева, тебя кто спрашивает? Могли бы со своими деньгами диагноз попроще купить!

 — Но она говорит правду! — заступилась Лана. — Андрею противопоказана физкультура. У него вся голова в шрамах! Его с того света кое-как вытащили, он неделю был в коме, потом еще две недели его откачивали, у него до сих пор реабилитация не закончена…

 — Бузыкина, физкультура никому не противопоказана! — отрезал физрук. — Посмотри на этого бугая, на нем пахать можно! Иди, Белявский, в строй. На-пра-во! Побежали! Мальцева, Белявский, шагом пошли. Халявщики…

 После физкультуры ребята окружили Андрея в раздевалке. Он окинул их быстрым взглядом, оценивая обстановку. Двенадцать человек. В глазах заинтересованность, агрессии нет. Что им нужно?

 — Андрюх, это правда, что девки сказали? — спросил Володарский, в народе прозванный Валдаем за некогда звонкий голос, как у валдайского колокольчика. Сейчас, после «ломки», у Лёньки был густой бас. Но кличка прилепилась к нему намертво.

 — Насчет больницы? Да.

 — Что произошло?

 — Я попал в серьезную аварию, — спокойно глядя в глаза лидеру класса, бесстрастно ответил Андрей. — Родители погибли. У меня была тяжелейшая черепно-мозговая травма. Три недели в реанимации с минусовым прогнозом. Меня вытащили. Это случилось в конце октября.

 — Держись, пацан, — Валдай панибратски похлопал Андрея по плечу. — Если кто тронет, дай мне знать. Я им копыта повыдергиваю и башню проломаю. Слышь, Седой? Не тронь пацана и своим передай. Викторуху еще ни один чел так на место не ставил, как ты, Андрюха. Баба зарвалась, молодец, что указал ей место. Уважаю.

 Андрей вздохнул. Кажется, это не тот случай, когда есть повод собой гордиться. Ну хоть с ребятами контакт установил — уже приятно.

 ***

 Ходить в школу оказалось забавно. Первые два дня Андрей волновался, а потом понял, что учеба — это удовольствие, а не тяжкий труд. Ему очень нравилась химия, особенно вторая половина занятий, когда они ставили опыты. И хотя он был уверен, что странные реакции, происходящие при смешении реактивов, должны действовать как-то по-другому, у него все равно получалось так, как предсказывала учительница, а не как шептал здравый смысл.

 В среду на биологии он получил странную записку, в которой ровным детским подчерком значилось: «Ты дурак!» Андрей покрутил головой, пытаясь найти подателя сего, но автор старательно замаскировался за чужими спинами. Перед английским из рюкзака выпало еще одно послание: «Надо поговорить. После уроков за школой на баскетбольной площадке». Сначала он хотел посоветоваться с Анечкой и Ланой, но потом передумал. Что-то ему подсказывало, что девчонкам лучше ничего не рассказывать.

 Андрей приметил англичанку Марину Епискановну еще в понедельник. Уж очень она бросалась в глаза. Молодая женщина лет двадцати пяти изо всех сил старалась выглядеть посолиднее. Но из-за болезненной худобы и маленького роста походила больше на подростка, чем на взрослую женщину. Громоздкие очки придавали ее внешности еще больше нелепости. Тем не менее ученики обожали англичанку.

 Войдя в класс, Марина Епискановна, которую все звали Серым Кардиналом еще и из-за пристрастия к платьям очаровательного мышиного цвета, обозначила тему урока: «Рассказ об известном англичанине, оставившем след в истории». Андрей приуныл. С известными англичанами он знаком не был. Учительница долго на незнакомом языке рассказывала, что хотела бы услышать от учеников, потом начала вызывать к доске. Сначала вызвала более сильных Тараторкину, девочку полностью соответствующую своей фамилии, и Уфимцеву. Ирка Тараторкина рассказала о Маргарет Тэтчер и ее вкладе в укрепление мира. Катюша Уфимцева поведала о нелегкой судьбе принцессы Дианы. Андрей с удовольствием слушал девчат, с удивлением обнаружив, что понимает их речь.