Тогда я села в кресло боком и закинула ноги на подлокотник, а на другой – облокотилась спиной.

Мы возвращались из кино по набережной Невы, обсуждая фильм и смеясь. От воды тянуло прохладой, а вообще вечер выдался теплый, как летом. Денис даже снял джемпер и повязал на пояс, оставшись в черной футболке.

Еще никогда прежде мы не были ближе. Не в плане физически, а духовно. Я так ему и сказала:

– Денис, можно, я признаюсь? Только обещай не смеяться!

– Ну, признайся!

Я остановилась, перевесилась через ограду набережной и, глядя на воду, где плавали огоньки фонарей, сказала:

– Мне кажется, я встретила родственную душу.

– Серьезно? – Он оперся на костыли. – И кого же ты встретила?

– Тебя. – Я улыбнулась.

Денис хмыкнул.

– Так вот как это называется!

Я заглянула ему в глаза, подозрительно уточнив:

– Ты не смеешься?

– Нет.

Какие же красивые у него глаза. И губы. И эти кудри…

Я подалась к нему в импульсивном и неконтролируемом желании поцеловать.

Но он отшатнулся. Мы замерли, повисла неловкая пауза. А потом он поспешно сказал:

– Стефа, извини, я…

– Не извиняйся. – Я опустила голову, глядя на носки своих туфель. – Не знаю, что на меня нашло.

Мне было так больно и обидно. Я боялась, что не выдержу и заплачу.

А он с облегчением вздохнул и пробормотал:

– Ну да, мы уже это проходили: я самовлюбленный питерский парень, ты гордая и разборчивая.

Я кивнула. Мы молча, не сговариваясь, пошли по тротуару. Молчание затягивалось.

– Нам теперь должно быть неловко друг с другом? – спросил он.

– Вовсе нет. – Я покосилась на него. – Извини меня. Просто у тебя глаза красивые.

– Хм… Теф, ты издеваешься надо мной?

– Немножко. – Я через силу засмеялась.

А он внезапно спросил:

– Ну а что с Даней?

– Ничего. Я больше не люблю его.

– Быстро ты…

– Меня Вова на свидание зовет, – похвасталась я. И самой стало смешно от своих слов. В прошлом году я вот так хвасталась перед Денисом тем, что в меня влюблен Максим – лучший парень в моей школе в Харабали. Вот только этот Максим потом влюбился в мою лучшую подругу и до сих пор счастлив с ней.

– Кто такой Вова?

– Бывший твоей.

– А-а… мальчик голубых кровей! Ну-ну… Пойдешь?

– Ага.

– А что, у него тоже глаза красивые?

– Просто невообразимые! И фамилия ничего!

Мы засмеялись. И вроде бы все стало как прежде. Но я-то знала, что теперь все по-другому. Знала ответ на свой незаданный вопрос: что будет, если я попытаюсь его поцеловать? Ничего. Он любит Лию, а не меня. Я для него всего лишь подруга – смешная полненькая девочка из Харабали, поселившаяся когда-то в доме напротив и развеявшая его вселенскую скуку.

А может, к черту все? Пусть будет счастлив с Лией, если сумеет. А я уж как-нибудь…

Но что-то внутри с таким предложением было не согласно. Сердце болезненно сжималось, а в животе щекотало что-то легкое и воздушное. Может, это бирка нового сиреневого свитшота терлась о кожу или бабочки в предсмертных конвульсиях трепыхались внутри, а может, гамбургер никак не мог перевариться.

Денис проводил меня до парадной.

На прощание я попросила:

– Только не говори Лие, что я… она меня убьет.

– Да не убьет. Она теперь другая. Но я, само собой, могила.

Мне хотелось крикнуть ему, что он ошибается на ее счет, но я промолчала. Кажется, я приняла решение.

Я вошла в парадную, подождала, когда Денис отойдет подальше, вышла и побежала к дому отца.

Андрей был дома и, к счастью, один. Мне почему-то совершенно не хотелось смотреть на его милых Мил. Он был в черном халате, с мокрыми волосами – только вышел из душа.

Я сказала, что на минутку. И устремилась в его спальню, объяснив:

– Я тут спрятала одну свою вещь.

Забралась на кровать, просунула руку в щель, пошарила, но ничего не нашла. Тогда я скомандовала:

– Помоги-ка отодвинуть кровать!

Андрей отодвинул кровать.

– Что ты ищешь?

Я заглянула под кровать, перевернула всю постель – дневник пропал.

– Это ты его взял? – с бешено колотящимся сердцем спросила я. И умоляюще прошептала: – Скажи, что ты! Пожалуйста!

Андрей покачал головой.

– Я ничего не брал. А что ты тут спрятала?

– Личный дневник.

Андрей закатил глаза.

– А лучше места не нашла?

Я со стоном упала на кровать и, закрыв лицо руками, застонала. А потом меня осенило:

– Может, какая-то твоя подружка его взяла? Он такой черный, на замке!

– А давно он там лежал?

– Нет, не больше недели!

– Я никого не приглашал к себе в последнее время.

– Никого-никого?

Он пожал плечами.

– Говорю же…

Я еще раз все перерыла, но итог был тем же – дневник исчез. И тогда я горестно сказала:

– Она здесь была, да? И ты не сказал мне? Почему? Как она заставила тебя молчать?

Андрей смачно выругался.

Я с ужасом посмотрела на кровать и вскочила с нее, точно ошпаренная.

– Боже! Она была в твоей койке?

– Нет! То есть… твою мать! – Он поднял глаза к потолку. – Мы не спали! Если ты об этом! Просто она разыграла прекрасный спектакль. Твоя вещь, вероятно, у нее. Мне жаль.

Какая же дрянь! Забраться в постель к моему отцу, чтобы заполучить дневник! Кто на такое вообще способен? А я-то посмеивалась, пряча дневник за кровать Андрея, уверенная, что Лия никогда тут его не найдет. И даже если я напрямую скажу, где искать, достать его ей не удастся. О, какая же я все еще наивная!

Я вылетела из квартиры Андрея, меня трясло от ярости. А я-то, дура, собиралась сжечь злосчастный дневник или просто отдать его Лии. Потому что понимала: пока у меня есть рычаг давления на нее, я не успокоюсь. Глупо сдаваться, если у тебя на руках козыри. Но Денис отшатнулся, когда я хотела его поцеловать. И я поняла, что не осмелюсь это повторить. Он мне дорог, он любит другую, идти против Лии – это идти по чувствам Дениса. Но теперь, когда я в очередной раз осознала, какой вероломной может быть эта девушка, ни о каком отступлении речи быть не могло. С дневником или без него – Денис обо всем узнает!

Она подлетела ко мне, точно фурия, перед первым уроком и выплюнула:

– Ну ты и тварь!

Я лишь улыбнулась. Победителей не судят.

На ней было однотонное красное приталенное платье – короткое, с рукавами три четверти. На ногах черные босоножки на невысоком каблуке. На плече изящная черная сумка.

И я с некой досадой отметила, что сегодня девочка из Харабали шикарна. Ничего лишнего – стильная и эффектная. Я же надела черно-белые клетчатые легинсы, высокие черные сапоги и черную тунику.

– Я, конечно, знала, что ты на многое пойдешь… но забраться в постель к моему отцу!

– Ты и в самом деле меня не знаешь, поэтому всегда будешь в проигравших. Я заберусь в постель к самому дьяволу, если понадобится.

Стефания покачала головой.

– Знаешь, зачем я пошла к отцу за дневником? Чтобы вернуть его тебе.

Я пожала плечами.

– Упс. Так чем ты недовольна? Он уже у меня, подруга! – Я ей подмигнула и зашагала в класс.

Целый день я наблюдала, как Стефа с Кирой о чем-то совещались. Я понимала, что стоит ждать нового удара. И сегодня я позаботилась, чтобы мои продукты для курсов по кулинарии были герметично закрыты. Я не могла дождаться, когда приготовлю потрясающий торт со сливочным кремом и снова стану лучшей в глазах преподавательницы.

После звонка с последнего урока в коридоре меня поймал Вова. Он был одет в черные джинсы и светло-голубую рубашку – этакий пижон.

На его запястье я заметила золотой браслет, который я ему подарила.

– Чего тебе? – холодно спросила я.

Он попытался обнять меня, я его оттолкнула, но Вова применил силу и прижал меня к стене, удерживая мои руки.

– Я все еще люблю тебя, – сказал он и, прижавшись губами к моей шее, вдохнул аромат духов, прошептав: – Я скучаю по тебе.