Я повела плечом.

– Мы встретимся в бассейне на занятии. Как тренер и ученица. У него своя жизнь, я в нее лезть не хочу.

– Три месяца разлуки для настоящих чувств – это не срок.

– Может, они не были настоящими, – улыбнулась я.

– Хочешь, я с ним поговорю? Прощупаю почву! Будем, как прежде, гулять вчетвером. Было же здорово!

«Как прежде не будет. Ведь я люблю тебя», – мысленно возразила я, а вслух сказала:

– Не стоит. У него наверняка кто-то есть…

Меньше всего мне хотелось, чтобы Денис пытался свести меня со своим лицемером-братом. Для меня он в прошлом.

– Пойдем ко мне? – предложила я.

– А что, у тебя есть торт? – усмехнулся Денис и тихо прибавил: – Как раньше!

– Посмотришь мою новую квартиру! А торт – теперь редкий гость в моем меню!

Денис скользнул по мне оценивающим взглядом.

– Ты похудела. Даже неинтересно теперь.

Я возмущенно шлепнула его по плечу.

– Тебе лишь бы меня подкалывать!

Он засмеялся.

Уговаривать его пойти ко мне долго не пришлось. Правда, я заметила, что он озабоченно поглядывал на свой смартфон, словно ждал звонка. Наверняка от Лии. Я-то знала, почему она трусливо затаилась, а он не понимал этой странной тишины с ее стороны, может, даже беспокоился. У меня это вызывало досаду. Я упрямо не желала заговаривать о его девушке и потому делала вид, что ничего не замечаю. Но кое-что я успела понять: Денис счастлив. За все время, пока мы были вместе, он ни разу не вспомнил с прежней угрюмой иронией о том, что он инвалид. Он стал свободнее, беззаботнее, увереннее и веселее. Он был остроумным, очаровательным, галантным и таким красивым, что у меня сердце заходилось в сумасшедшей агонии всякий раз, как он задерживал на мне взгляд чуть дольше, чем обычно.

Даже когда уезжала в Харабали, он не был таким. Три месяца изменили его. И эти перемены мне безумно нравились. Я понимала, что благодарить за них нужно Лию, которая своей сумасшедшей любовью вселила в него уверенность. Но мне не нравилось думать об этом. Ведь я должна буду отбить у Лии Дениса. Или не должна?

Впервые у меня закрались сомнения. Я тут же их отмела. Именно я вытащила Дениса из его скорлупы, куда он спрятался после травмы и не хотел никого видеть. Лии благодаря мне уже было с чем работать. Она воспользовалась моими достижениями. Так почему я не могу воспользоваться тем, чего добилась за лето она?

Слышала бы меня лучшая подруга! Если я уведу у Лии Дениса, Таня будет презирать меня до конца моих дней. Да, она знает, сколько гадостей сделала мне Лия, но также ей известно, что Лия любит Дениса. И когда я уезжала из Харабали, Таня мне сказала: «Теф, одно дело – расквитаться с Лией за ее лицемерие, и совсем другое – уничтожить ее, потому что тебе нужен тот, кого она беззаветно любит». Таня считала, что месть, хоть и одно это слово было ей противно, месть должна затрагивать лишь Лию. Если я разрушу ее отношения с Денисом, то пострадает и сам Денис. А это несправедливо.

Может, она права. И у нас дома понятие справедливости было другим. А здесь – у каждого своя справедливость, настолько удобная, насколько позволит полное отсутствие совести.

Мы подошли к моему новому дому, он стоял чуть дальше по улице от дома отца и дома Дениса, чей дом был напротив.

– Теперь мы не сможем пить чай на наших балконах и видеть друг друга, – вздохнул Денис, пока мы поднимались по лестнице до третьего этажа.

Я открыла дверь, и мы вошли в прихожую. Мама заплатила бригаде строителей, и нам сделали, по моим меркам, шикарный ремонт. Подвесные потолки. Я хотела небо, но отец отговорил, сказав, что это вычурно. Все, что нам с мамой нравилось, Андрей называл аляповатой деревней. В конце концов мы положились на его вкус, и он сам подобрал для нашей квартиры дизайн. Мы с мамой были в восторге.

Денис вошел в прихожую и осмотрелся. Она была выполнена в пастельных нежно-голубых и бежевых тонах. Белая скамейка с ящиками сверху и мягким кремовым кожаным пуфом. Белые шкаф для одежды, часы на стене.

– Прованс, – пробормотал Денис. – Недурно.

Я открыла перед ним дверь своей комнаты.

– Тебе подходит, – сказал Денис, – так воздушно и по-французски.

Все тут было белым и нежно-зеленым, цвета молодой выцветшей листвы. В центре комнаты стояла двуспальная кованая белая кровать с ворохом подушек в белых и зеленых чехлах с рюшами. Покрывало было также двух цветов. С одной стороны от кровати стояла прикроватная тумбочка, с другой стороны – изящный белый туалетный столик. У окна – два белых плетеных кресла и торшер. Одна стена поклеена белыми обоями с цветочным узором: белые цветы и легкие тонкие веточки с листочками. Занавески на окне – в тон обоям. Остальные стены отделаны белыми панелями. На полу – ковер в мелкий цветочек. Люстра с пятью плафонами, опять с цветочным узором.

Мы устроились в удобных креслах, и Денис уставился на кровать, после чего изрек:

– Не большевата кровать для тебя одной?

– Андрей предусмотрительный. Наверное, рассчитывает, что я найду себе кого-то…

Денис метнул на меня взгляд.

– Найдешь? – и кивнул на кровать. – Для этого?

Я почувствовала, что краснею, но постаралась сохранить будничный тон:

– Почему нет?

Мне ужасно хотелось спросить: «А вы с Лией?..» – но я сказала: «Чай будешь?»

Он кивнул, задумчиво взирая на мою кровать.

Я вышла в коридор и достала из кармана мобильник, который уже вибрировал третий раз за мою прогулку с Денисом. На экране высветилось «Пропущено 3 вызова от Данилы».

Спрятав телефон в карман, я направилась готовить чай. Меня ждал прекрасный вечер в компании Дениса. Чуть позже, возможно, мы пообедаем вместе, а потом и поужинаем. Посмотрим кино. Как раньше!

Однако, когда вернулась с подносом, на котором стояли кружки с чаем и корзиночка с печеньем, я застала Дениса за телефонным разговором. И сомнений не оставалось – с кем он говорил. Заметив меня, Денис попрощался со своим собеседником:

– В общем, до скорого!

И у меня внутри все обмерло. Он сейчас уйдет, и конец моим планам провести с ним весь вечер.

Денис сел в кресло.

– Лия приболела. Она шлет тебе привет.

– М-м-м, надо же. В школе она показалась мне… бодрой!

– Надо будет навестить ее. – Он взял кружку с подноса и отхлебнул так поспешно, словно мысленно уже летел на крыльях любви к своей симулирующей болезнь девушке.

Я опустилась в кресло. Пить чай мне больше не хотелось. Денис не заметил во мне перемену, он прихлебывал из чашки, рассеянно жевал печенье и мыслями был слишком далек от меня.

И тогда я приняла решение, встала и сказала:

– Денис, езжай к Лии, поднимешь ей настроение, раз она плохо себя чувствует.

Денис посмотрел на меня так, словно я сказала что-то невероятное. В этом взгляде перемешались радость, облегчение и благодарность. Он поспешно закинул в рот печенье, взял костыли и поднялся.

– А хочешь, поехали вместе? Лия будет рада тебе!

Такого поворота я не ожидала, но быстренько сочинила:

– Я с мамой договорилась встретиться. Не могу. А ты езжай!

Он кивнул.

– Ну… увидимся!

– Ага.

Я смотрела на его губы и думала о том, каково их поцеловать. А он внезапно шагнул ко мне и чмокнул в щеку, пробормотав:

– Как же здорово, что теперь мы… – Он поискал слово, но не нашел его и махнул рукой. – Ну ты поняла!

Я поняла. Только совсем не об этом я мечтала. Но я выдавила из себя улыбку, сказала, что тоже очень рада. И пожелала ему и Лии хорошего вечера.

Прежде чем стать для него идеальной девушкой, я стану идеальным другом.

Он гладил меня по волосам и что-то шутливо рассказывал. Но я не слышала его, сколько ни пыталась сосредоточиться. В мозгу стучала одна-единственная мысль: «Почему Стефа не отдала ему дневник? Что же она задумала?»

Мой взгляд бесцельно блуждал по комнате, где летом сделали капитальный ремонт с дизайном в стиле ампир. Лепные карнизы, колонны, шелковые драпировки с бело-золотым узором на стенах, вся мебель белая с позолотой, ножки туалетного, письменного столиков, шкафа, кровати в виде позолоченных лап львов, хрустальная люстра с сотней светильников в виде свечей.