Ликвидаторский проект, запущенный в 90-е, которому наконец-то дается объемная оценка с позиций народа, а не элиты, связан и со «стерилизацией личности». Стерилизация проходила по двум направлениям: культуры и истории. Именно русская культура, история и русский язык (как стержневые и объединяющие, как державные и великие) стали полигоном для испражнений и изуродования под видом «новизны», стали местом, где русские обвинялись в «патологической тяге к тоталитарным практикам». Доктрина «травмированной памяти» была навязана и культуре, — деятели культуры были втянуты в выяснение «меры страданий и травм», полученных разными народами СССР от совместной истории длинною в 70 советских лет. Самый большой счет был выставлен, естественно, русским. Впрочем, последние в минувшем году «НТВшники» доказали, что этот счет актуален и сегодня. Название программы «Россия без русских» не менее провокационно, мягко говоря, чем «Россия для русских». Они уже и земли русской не смогли найти, и в русской нации не нашли «особости», да и «русского языка, как такового не существует — он тюркского происхождения». Либеральный межеумочный жар поднялся явно до градуса окончательной плавки мозгов…

Русскую культуру усиленно лишают величия, и не только лишают, но всячески внушают страх перед величием, вдалбливая комплекс неполноценности огромной стране. И действительно, «великое перестает быть великим, как только теряет мотивацию к великому» (Н.Козин). Но лишить культуру и народ такой мотивации значило и саму Россию лишить желания жить, ввергнуть русских в депрессивный синдром. Нежелание продолжать род, не желание жить (статистика суицида), увы, — это ответ народа на такой тип, в том числе и культурной реформации, который был не приемлем для народа.

Национальная культура, как известно, производит некие культурные потребности национальными же способами и приемами. Наша русская культура, существенно просветленная христианским евангельским светом, имеет свое культурное ядро — в нашей культуре «душа всего дороже» (Н.П.Ильин). А теперь спросим себя, как и где воспроизводился этот главный культурный код? В откровенных шоу, где сидят сожительствующие тетка и племянник, на которые просто стыдно и пакостно смотреть? В Доме -2, где выворачиваются наизнанку тела как обиталища чувствилищ и страстей?! В «сиянии» полуголых див на всех каналах ТВ? В серийных убойных фильмах, где количество крови на час времени превышает все мыслимые и этически безвредные нормы? Или в бесконечном гоготе «аншлагов»?

Где русская душа могла найти себе питание? В голливудском кино, эксплуатирующим мировые человеческие ресурсы? Ведь если в США производят в мировой киноиндустрии только 10 % фильмов, а собирают 70 % всех денежных средств в мировом прокате (цифры из статьи Л.Сычевой), то куда мы подключаем свою душу и свой кровный рубль? (И тут не стоит пускать в меня пулю за якобы ксенофобию — я люблю качественное кино, в том числе и США, но сейчас речь идет о культурных процессах в нашем Отечестве.)

Нам говорят: пипл хавает, так что ж вы так волнуетесь?

Да, волнуемся.

У нас есть центры русской культуры по всему миру, но нет их в России. Фонд «Русский мир» и Россотрудничество тратят немалые деньги в зарубежном пространстве, но почему же русский мир у нас возможен только за пределами России? Почему в России нет практически центров русской культуры, за исключением Калининграда, где недавно построенный Русский культурный центр является нашим погранично-культурным форпостом?! Вы скажете, что несколько странно звучит такая постановка вопроса: о русских центрах внутри России. Я бы согласилась с вами, если бы Казачий Кубанский хор один раз в году (а то и раз в пять лет) не показывали бы по телевизору в утешение народу …только накануне выборов в Госдуму. Да, не было бы необходимости говорить о русских культурных центрах, если бы в русской России доминировала, что естественно, русская культура.

Государство тратит около 100 миллиардов рублей на культуру. Но это в основном траты на объекты (театры, музеи, памятники), а вот на живых людей, на каждого русского человека, сколько оно тратит, и как этот рубль к нему возращается? В виде безнравственности, желтизны, скандальности и второсортности культурного продукта? О том, что тратит оно деньги НЕ НА ТО — говорит хотя бы статистика подросткового и юношеского суицида. У государства пока нет реальных интересов в культуре, зато у лоббистских групп он есть. У государства пока нет реальных культурных приоритетов.

Недавно я побывала в Якутии на международном форуме «Единое пространство культуры Евразии», который был созван тут же, после того как Президент России объявил о Евразийском экономическом союзе. Экономический пока создается, а вот культурный уже создан.

Честно сказать, впечатления сильные. Когда министр культуры — еще и талантливый, гениальный режиссер, сын якутского народа, то и с культурой дело обстоит принципиально иначе, чем у народа русского. Да, где-то там, в России европейской есть какая-то массовая культура, но они, якуты, не включены в нее. У них все было подчинено в последние модернизационные годы одной задаче — и задача эта практически решена: на основе европейских форм, на основе русской школы в режиссуре и культуре поднять свой национальный культурный мир на осмысленную высоту, на вершину иерархической пирамиды. Пока пространство русской культуры демонтировалось, подвергалось посмодернистской деконструкции, вытесняющей русские смыслы, они строили свой национальный мир: эпос Олонхо известен каждому школьнику и понимается всеми как фундаментальная энциклопедия народной жизни. Эпос Олонхо есть система ценностей народа саха, и эту систему ценностей мы увидели реализованными в искусстве живописи художника Афанасия Осипова, в мифотворчестве театра Саха режиссера Андрея Борисова, в литературе Николая Лугинова, в творчестве студентов Арктического института искусств и культуры. Я позволю себе высказать уверенность в том, что все наши национальные республики 20 лет строили свой культурный национальный мир. И не без успеха.

В любой этнической традиции существует культурная доминанта, существует свой культурный отбор, существуют свои фундаментальные глубокие принципы. Но именно в русской культуре мы пережили и переживаем до сих пор серьезный культурный раскол: между имперцами и националистами, европейцами и евразийцами, народниками и элитниками, «ватниками» и «норковыми шубами», этнической и христианской традициями. Дошли ли мы в конфликте до ядра, разрушили ли мы центр, когда невозможно восстановление того самого «культурного кода», о котором сегодня принято говорить? Смею надеяться, что еще нет, но «нет» попросту потому, что слишком глубоко это ядро сокрыто от суетящихся творцов современной культуры.

Культурный раскол в русском пространстве связан и с тем, что у нас, у русских, две интеллигенции: национальная (Критика России и русских возможна, но с болью, идущей от любви. Ты связан с нацией) и вненациональная (Злость и злоба без боли за страну и народ. Ты над нацией или вне её, и тебе ближе «гордый взгляд иноплеменный», а потому с гордостью заявляешь о том, что на «это государство не работаешь»). Хочу напомнить о статье Л.И.Бородина «О русской интеллигенции», напечатанной в 1973 году в рукописном журнале «Вече», посвященной именно этому (национальному) расколу интеллигенции.

Во-вторых, раскол вязан и с тем, что русские оказались в рассеянии, а потому можно услышать и такое, что уже не русский народ, проживающий в России, является носителем русского языка, а есть несколько мировых центров, имеющих право претендовать на закрепление норм русского языка. Кто имеет право на русский язык? Кто носитель стандарта? Увы, русский народ уже не называется. Такая концепция по существу ведет к языковому сепаратизму и вопрос ими ставится так: «русский язык против языков народов России», «русский язык против языков стран СНГ».