— Я журналист, — Эля задумалась. — Записываю разные события. Люблю рисовать, даже пару картин сумела продать.

— Правда? И что рисуешь?

— Что в голову придёт, то и рисую.

— Так пользуйся моментом! Что ты только на мне зациклила свой блог? Расскажи всем, что ты — художник. Возьми карандаш, бумагу, нарисуй меня, я дам автограф — продашь портрет какому-нибудь придурку ещё за пару миллионов.

— Андрей, вы необычный человек. Спасибо.

«И почему все бабки достаются ей? Может, мне тоже юбку надеть?» — гонял я про себя мысли от пяток до мозга, настолько меня всё это раздражало!

Эля уселась напротив Андрея и начала рисовать его портрет. В этот момент засигналил мой телефон.

— О, ваша честь, это вы мне звоните! — подмигнул я Светлане Борисовне.

— Дай, пожалуйста, телефон мне, — потребовал Попов, — это они мне звонят.

Я протянул ему свою трубку.

— Алло. Андрей Попов слушает, — он установил режим на громкоговоритель, чтобы мы все слышали разговор. — Артём, как нажать на запись?

Я быстро нажал на пару клавиш и снова передал ему связь.

— С кем говорю?

— Полковник Шмак.

— О, и вы здесь? А я думал о вас чуть позже рассказать народу. Может, кого другого пока дадите? А то вы у меня на десерт — как никак «человек президента», я ведь не ошибаюсь, Колян? — он намеренно небрежно обратился к нему. Видимо, Шмак был какой-то ключевой фигурой в нашем политическом устройстве, и он явно не привык, чтобы к нему обращались по-быдлядски.

— Андрей, каковы твои условия? Чего ты хочешь? Ты же знаешь, мы всё можем.

— А мне, если честно, уже пофиг, что вы там можете! Раньше надо было думать — прежде, чем меня сюда сажать, а не когда я начал сходить с ума в карцере. Колян, там очень тоскливо… Думаю, первое моё требование будет такое: чтобы тебя поместили туда. Чтобы ты там сгнил, паук проклятый… Как тебе такое предложение? Или ещё твоего дружка — туда же, а? Чего примолк-то?

До этого разговора с Шмаком Андрей держал себя в руках, сейчас же на его лице было видно всё, что ему пришлось испытать в жизни. А именно: полное разочарование в людях, их поступках, и во всём, что может быть связано с человеческим фактором.

— Андрей, тише ты. Что ты раздуваешь из ерунды событие?

— Нет, дорогой мой. Я из этого раздую такое событие, что люди ещё недели три только об этом и будут говорить! А потом вы в эфир пустите новое дерьмо — о том, как вы боретесь с пробками, как ловите мелких неудачников, пытающихся хоть как-то прокормить себя в этой долбаной стране. Колян, знаешь, я люблю нашу страну. Особенно глубинку. Приезжаешь туда — и там всё тихо. Телевизоры не ловят там ваше дерьмо с наркотрафиками, дорожными трафиками и всевозможными дерьмовыми трафиками!.. Люди там добрые: кормят с огорода. Ничего им не надо. Ни денег. Ни дорогих яхт. Они счастливы, потому что не подозревают, что такое дерьмо вообще существует. Ты же переживаешь сейчас, да? Что я и есть та самая заноза, которая знает о вас всё. Вообще всё! Я даже знаю, что с утра ты понюхал мой «кокос»: что, скажешь, не правда? Ехал по «Кутузе» со своими маячками, бесил народ своим купленным на государственные деньги новеньким «эс-классом». Откуда у тебя такая машина, а? Не хочешь рассказать сам?

— Андрей, прошу тебя. Что тебе надо? Мы защитим твоих детей. Жену. Дадим тебе политическое убежище. Что ты, как маленький, — войнушку какую-то затеял?

— Ах ты, сука. «Войнушку», говоришь? Где сейчас твой «мерседес», а?

— Эмм… Он в десяти метрах от меня.

— Тогда скажи там всем, чтобы отбежали от него! И если хочешь сдохнуть так, чтобы я о тебе ничего не рассказал, садись в него и отваливай отсюда. У тебя три минуты! У людей тоже. Время пошло!

Андрей отключил трубку и обратился к нам:

— Вы уж простите меня за мат… Этот человек — один из десяти, кто вас ограбил по полной программе. Кто отправил на тот свет множество невинных людей; я даже боюсь открывать его файл… С его подачи нефть до сих пор с Чечни качаем. И строим, строим, строим. Пиздец, сколько строим.

Во дворе началась паника. Сапёры обложили машину специальными материалами, чтобы взрыв не разнёс всё в округе, хотя никто не знал, сколько тротила там могло быть. Люди разбежались в разные стороны. Я снимал это всё на свою фотокамеру. Через 180 секунд, как и сказал Андрей, раздался сильный хлопок. По всей видимости, машину разорвало в клочья. Из-под защитного материала валил густой дым. Пожарные среагировали мгновенно. Две машины. Две бригады. Они оперативно сбили дым и залили очаг возгорания за считанные минуты. Через открытые окна запах гари и суета вокруг нового взрыва заполнили и нашу комнату.

— Это ещё не всё, — сказал Андрей, — этот Шмак очень живучий. Но он будет предпоследним, кого из них не станет. Элечка, зайди-ка на мой канал, открой вот эти ссылки, — он указал на адреса, которые были в письме. — Итак, смотрите, что тут у нас? Видите: на экране — видеоряд из 64 квадратиков, в каждой клеточке нарисован какой-то объект. Господа, это моё «ноу-хау»! Здесь более тридцати машин. Более десяти квартир. Пять загородных домов. И две яхты. Ума не приложу, как он катает свою жопу на всём этом одновременно? Спросите, откуда у него это всё? Эль, выкладывай все картинки к себе, сейчас начнётся праздничный салют! На каждый объект нацелена отдельная камера. Каждый объект снабжён взрывным устройством. Думаю, вы понимаете, к чему я. Сейчас этот таракан мне перезвонит, начнет ныть, и тогда мы всё начнём взрывать!

Зазвонил телефон Элины. Она выслушала и радостно отрапортовала:

— Доставка еды! Куда вносить?

— О, погоди, сделаем так. Я сейчас наберу Шмака — пусть он сегодня подносит нам еду! В любом случае все его родственники — под контролем моих людей, но только не спрашивайте, как я всё это организовал. Сам до сих пор не верю, что мне это удалось; видимо, очень хотел. Алло? Шмак? Ну, что, трусишка, испугался?.. Ты мой хороший!.. Да не переживай ты, ещё покатаешься на таких машинках… В другой жизни, правда, ну да ладно. Слушай, дело есть к тебе: там еду привезли. Принесёшь? Только поскорее — мы тут все очень голодные. И давай без твоих шпионских выкрутасов. Всё равно, дети твои у меня, более того, даже дети твоих детей у меня, поэтому, надеюсь, ты адекватно подойдёшь к происходящему. К тому же у меня для тебя приготовлен подарок. Думаю, ты одобришь!.. Хорошо. Целую. Жду.

Дверь распахнулась, и в зал вошли два человека с огромными пакетами с едой. Один из них, судя по форменной одежде, был рассыльный парнишка из ресторана — спонсора нашего обеда; он по-свойски пересёк зал и выложил содержимое пакетов на судейский стол. Пожелал приятного аппетита, замялся на минуту, но затем решительно проследовал в сторону двери и выскользнул наружу. Видимо, царившая у нас атмосфера не вызвала у него желания присоединиться. Впрочем, никто на него особого внимания не обратил, потому что мы все наблюдали за встречей Андрея Попова и Николая Шмака. Я продолжал записывать события на камеру.

Полковник тоже держал в руках пакеты — с таким выражением, будто они были заминированы. Выглядел он плохо. Его лицо было в шрамах. Шмак был рослым мужчиной с большим животом, и у него явно было какое-то заболевание дыхательных путей, сопровождаемое шумным дыханием, одышкой и кашлем, причём он постоянно схаркивал свои сопли на пол.

— Э! Ты не плюйся здесь, урод! Садись-ка рядом с судьёй. Думаю, вы знакомы? Если нет, то самое время! Светлана, познакомьтесь — Главный Пидрила Города. Пидрила, знакомься: Света — Звезда Минета! Платишь ей, как ты любишь это делать с блядями, промеж сисек, и она тебе страховой случай в суде обыгрывает. Ты только не мелочись, у тебя как раз недавно «мерс» сгорел, поэтому обратись к судье, подай ей, что ли, претензию на меня. Или — нет претензий? Ладно, раз ты нам еду принёс, то выбери одну картинку, это будет тебе бонусом — оставим твоим внукам. Выбирай!