«Тридцать четыре аварии. Из них четырнадцать автомобилей — под списание. Двадцать шесть угонов. Дорогие мои слушатели — это ещё не самая плохая новость, так как сейчас, наблюдая за статистикой продаж от всех дилеров, я вижу, что сегодня в городе уменьшится количество машин на целых семь единиц, потому что новые гробы на колёсах приобретены в количестве всего пятнадцати. Все вместе, дорогие мои слушатели, поблагодарим автоугонщиков и тех, кто любит списывать автомобили, за то, что помогли нашему мэру избавиться от такого количества лишних машин. Погудим вместе и послушаем новые песни…» Ну, где такие новости? Где передают хоть что-то, что шло бы вразрез с плохим?

Увы, с утра до ночи — негатив «жопостей».

Пишу SMS своему начальнику: «Кого судят? Владельца кандагарских опиумных плантаций? Здесь невозможно припарковаться!»

Весь паркинг возле Басманного с прилегающими к нему переулками и отворотками забит автомобилями. От представительских — до самых что ни на есть подержанных. От малюсеньких отечественных «развозчиков пицц» — до крутых седанов с охраной. Что за хрень здесь происходит?

Единственное парковочное место я нашёл только в семистах метрах от здания суда. Быстро встраиваю в щель свою «ласточку», хватаю фотокамеру и — бегом к «басманке».

Приехали! Меня не пускают в здание суда! ОМОН преградил дорогу без разъяснения причин.

Уважаю я нашу страну и наши «органы»! Если они встают на пути, ощущаешь себя намного скромнее, чем обычно воспринимаешь своё мужское достоинство. Как им это удаётся? Кто их этому учит?

— Доброе утро. Я — Артём Сергеев. Издательский дом «Деловой справочник». Вот мои документы.

Мужчина размером с два дверных проёма в камуфляжной форме и маской на лице небрежно, словно отмахиваясь от назойливой моли, отталкивает меня в сторону, даже не взглянув на документ.

Спасибо, что не избил и не повалял по сырой земле.

— Неужели, самому господину Сергееву преградили путь? — прозвучал знакомый и до боли приятный женский голос за моей спиной.

Элина, 27 лет, на зависть талантливый репортёр, обладательница премии «Самый сенсационный репортаж года»; трудится на конкурентное издание.

Я пару раз спал с ней. Мы даже как-то по-дружески, словно дети, гуляли в парке — в загородном клубе на крутой корпоративной тусовке. Красивая девочка. Но почему-то на её желание «бывать вместе почаще» я всегда отмалчиваюсь и сразу исчезаю из её мобильной вселенной… Хотя изредка (и всегда неожиданно) комментирую её блоги в «ЖЖ» своими сексуальными фантазиями. И каждый раз получаю от неё ночную SMS о том, что в очередной раз заставил её улыбнуться.

Есть в ней нечто, что заставляет меня ощущать её превосходство. Пару раз, наблюдая, как она общается с другими, я поймал себя на мысли, что профессиональные достижения этой девочки объясняются не только её талантом и обаянием. Она — как мягкая игрушка с секретом, прижимая которую к себе, ты неожиданно ощущаешь потаённую внутреннюю броню и ядерную мощь.

Нет, не хочу я «быть с ней чаще». Но сегодня — это просто необходимо.

— Привеееет, эээ… Как там тебя? — я изображаю наигранную попытку неузнавания.

— Дурак ты, каким и был всегда. Не пускают? И правильно делают.

— Как видишь…

— Пойдёшь со мной? У меня два «пригласительных», — Элина показывает пару ламинированных карточек. — И не спрашивай, что я сделала, чтобы их получить. Всё равно правда будет не той, о которой ты бы мог подумать.

Я одарил девушку самой приветливой своей улыбкой, и мы просочились сквозь толпу внутрь здания.

SMS от начальника: «Тёма, надеюсь, ты попал внутрь. Дело крутое — Андрея Попова судят. Вроде как ему грозит пожизненное… И с особо отягчающими обстоятельствами».

Мой ответ: «Вход стоил мне ужина в дорогом японском ресторане, пачки презервативов, сигарет и тампонов».

Клетка. Пока ещё пустая. Дешёвые лавки, заполненные журналистами, родственниками и какими-то странными людьми, которых я сразу окрестил «моссадом» (по выражению их непроницаемых лиц и выправке не подходили они под определение обычных зевак).

Сразу обращаю внимание на редкой красоты бабу с двумя испуганными пацанами лет по 10–12. Рядом с ними — явно бабушки-дедушки. Их всех опекает пара телохранителей в непроницаемых чёрных очках, словно они только что вернулись с вечеринки из «NEO». Плюс представители правоохранительных органов в форме по всему периметру зала.

Круто. Я такого оцепления здесь ещё никогда не наблюдал. Причём лица у полиции и «людей в штатском» такие, словно сейчас под их наблюдение приведут не иначе как восставшего из ада Бен Ладена.

Элина: «Ты хоть знаешь, кого судят?».

Я: «Наркошу какого-то».

Элина: «Снова шутишь?».

Я: «Нет, я пока не врубаюсь в ситуацию».

Элина: «Тогда ты очень не врубаешься, если не шутишь. Попов, говорят, — это первый человек, кто толкает наркотики по всей России.

Боюсь даже предположить, кто за ним стоит. Пятнадцать лет он этим занимался. Прокуратура его взяла за яйца только сейчас — видимо, кому-то дорогу перешёл».

Я: «А ты возьмёшь меня сегодня за яйца?».

Элина: «Маньяк», — и улыбнулась мне открыто и радостно, давая тем самым сигнал, что не только за яйца она готова меня сегодня взять.

— Слушается дело номер «18-12-306». Прошу всех встать и отключить мобильные телефоны. Дело ведётся над Андреем Владимировичем Поповым, причастному к…

Судья — женщина лет пятидесяти, по всем признакам в молодости — яркая красавица, никогда не отказывавшая себе в удовольствиях, водке и мужчинах, и потому в свои пятьдесят выглядевшая как 70-летняя богатая тётка после очередного бюджетного «тюнинга», — начала перечислять все возможные даты и места, где мог быть и творить зло этот самый Попов. В моем мозгу росло впечатление, что все те «жопости», что я утром проглотил вслед за кофе, — все они состоялись по воле и при участии этого человека. Нам сообщили, что Попов был не раз арестован, но каким-то чудом ему всегда удавалось сразу выйти на свободу. Даже сейчас, по словам судьи, он проходит по делу под чужим именем и по поддельному паспорту.

Я слушал монотонный речитатив судьи, и в моём мозгу он постепенно накладывался на какой-то музыкальный ряд. Стремительно пролистывая воспоминания, я мучительно пытался определить, что за песня звучит во мне, в чьём исполнении и когда я впервые её услышал. Мой отец долгое время работал программным директором на музыкальной радиостанции, поэтому в родительской семье музыка звучала постоянно. И вдруг моя память выдала точный образ, звук и изображение — Coolio, обильно татуированная звезда гангста-рэпа. Казённые причитания судьи гармонично легли на бит, в котором начал пульсировать мой мозг. И как только саундтрек к текущему судебному заседанию зазвучал во мне в полную силу, в зал ввели мужчину и как-то очень торжественно препроводили его в клетку. Даже судья на секунду оторвала свои очи от протокола и взглянула на подсудимого.

Введённый в зал суда и замкнутый в клетку Попов сразу вызвал во мне уважение как очень сильный и необычный мужик. Даже охранники, которым было приказано убить его при любом несанкционированном телодвижении, с почтением посматривали в его сторону. Эти жлобы в камуфляже явно гордились, что их снимают фото-и телекамеры рядом с этим человеком. Я где-то читал, что каждый талантливый мент и каждый выдающийся сыщик — прирождённые преступники. Но судьба уготовила им другую задачу: не творить, а предотвращать зло, с которым эти люди всегда были на «ты». Сейчас эти «охотники» явно гордились пойманной и упрятанной за железные прутья «добычей»: это был крупный и породистый «лев», настоящий «царь зверей». И они позировали так, словно стали победителями в сафари — на фоне поверженного зверя.