— Ну вот, другое дело. Элечка, как у нас дела? Есть результаты?

— Да, уже более двадцати тысяч просмотров… Двадцать пять тысяч, сорок.

Меньше, чем за десять минут страницу «Правда Сейчас» с рекламой «Лексуса» по всем полям просмотрело более двух миллионов человек, и с каждой секундой пользователей на странице прибавлялось тысяча за тысячей.

Первый репортаж из архива Попова был сенсационно шокирующим. Два сотрудника милиции, Шилов и Власов, жмут руку Попову на каком-то большом государственном приёме. Затем — оперативная съёмка: в кабинет к одному из них заходит предприниматель и даёт взятку за «отмазывания»; звук был записан чётко, и было совершенно понятно, о чём договариваются собеседники. Следующие кадры были ещё более разрушительными для их репутации. Власов в панаме, в распахнутой рубашке, перезаряжает ружьё, хохочет в камеру, курит косяк, а затем хладнокровно отстреливает бомжей в каких-то недостроенных домах. Затем Шилов занимается сексом с малолетним мальчиком… Далее — файл, содержащий всю личную информацию об этих людях: с кем работали, кого «крышевали», недвижимость на островах, королевские автопарки — и фотографии счастливых, беззаботных детей с указанием адресов проживания каждого из них, включая гугловские карты со спутника.

— Эля, сделай опрос: такие люди должны быть у госаппарата?

Элина быстро создала опрос, и посыпался, как и ожидалось, шквал ответов. Было всё, что угодно написано в адрес уже неживых мудаков — всё, кроме оправдания. Народ хотел видеть расправу над такими людьми, и он получал то, что хотел.

— Ваша честь, вы всё ещё думаете, что я плохой человек?

— Этим ты ничего не докажешь, — сухим и твёрдым голосом ответила судья. — Тебя ждёт такая же смерть.

— Ой, ну что вы такая озлобленная? Вы можете меня прямо сейчас здесь убить, только знайте: в городе заложено более двухсот зарядных устройств! И даже если вы создадите панику в городе, она ни к чему хорошему не приведёт, всё равно все не успеют выбраться…

— Вы, Попов, шантажист и убийца.

— Опять вы за своё! Может, пройдёмся по вашим делам? Расскажем, кто и как решает проблемы страховых компании в их пользу? Покажем, какой у вас большой дом, а?..

Судья замерла, не зная, что и ожидать.

— Ладно, я же к вам с уважением! — смягчился Попов. — Хотя вы и старая ворюга, которой давно пришла пора погореть на каком-то из подставных дел, но мы оба знаем, кто вам благоволит. Так что перейдём ко второй части моей жизненной истории… Кстати, Эля, вы можете записывать меня: пусть все видят, что я не держу вас в заложниках. Всё-таки День Правды, как никак.

Эля поставила компьютер ближе к решётке, за которой находился Андрей:

— На свободу я вышел благодаря своим друзьям, которые в начале 90-х уже рулили свои дела, и эти дела уж точно нельзя было назвать делами законными. Я снова принялся за учёбу. Кстати, я вышел на свободу под другим именем, потому что майор Сычёв убил парня, который также был ни в чём не виноват, как и я. Меня пригласили в комнату начальника колонии и сказали: «Вот тебе, парень, документы. Прощай». Я не задавал никаких вопросов. Забрал документы и вышел из кабинета с новой фамилией. Меня месяц выворачивало от понимания, что из-за меня грохнули парня, с которым мы вместе играли в футбол на зоне и обменивались информацией о биохимии. Эля, включи, пожалуйста, второй канал на моей странице.

Элина переключила вкладку и развернула видео на весь экран.

На мониторе показался мужчина, открывающий дверь. За дверью в полутёмном помещении находился ещё один мужчина, сидевший на стуле, с пакетом на голове. Перед ним поставили включённый ноутбук, который отбросил на сидящего зеленоватый свет, и сдёрнули с головы пакет.

— Дружище! — воскликнул Андрей. — Сычка! Привет, мой дорогой освободитель!

Пожилой человек — в форме, с погонами, с разбитым лицом — смотрел в камеру компьютера.

— Сколько лет, сколько зим! Я уж думал, ты без меня помрёшь, но, как видно, Бог тебя припас для меня. Ну, расскажи нам всем, какой ты урод: тебя сейчас будут смотреть более тридцати миллионов человек.

— Пошёл ты…, ублюдок неблагодарный.

— Ой, нет, дорогой мой: тебе тогда мои друзья подарили коттедж на земле, которая сейчас стоит дороже, чем остров Бали. Так что не груби мне. Ты сам всё расскажешь про себя, или тебя насильственно надо просить?

— Ничего я не скажу. Пошел нахер.

— Тсс… Нас же дети твои смотрят. А ты такие вещи говоришь!.. А теперь, пидрила, слушай сюда: твои дети и жена — у моих людей. Не расскажешь сам, я выложу всю информацию на тебя, на твою семью, и перед тем, как замочить тебя, замочу всех твоих выкидышей, которые тоже немало дел натворили. Скажешь сам — дети, жена останутся живы. Разве что жить им придётся с той правдой, которую сейчас узнает весь мир. Вряд ли им захочется жить. Хотя, сделают себе пластическую операцию, станут трансвеститами, поедут шлюхами в Тайланд работать. Давай уже, не стесняйся, рассказывай, а то нам всем скучно на тебя такого подзаёбанного смотреть…

— Андрей! Не трогай моих детей!..

Старик заревел. Было видно: всё, что он пытался достичь на протяжении жизни, вышло ему боком. И, похоже, вот-вот закончится род с его фамилией. Тяжело подбирая слова, он начал своё признание:

— Я сделал много плохих дел за свою жизнь. Я отдавал приказы своим людям убивать за деньги заключённых, чтобы другие выходили на свободу. Я признаю, что я, — он шмыгал носом и захлёбывался в собственной крови. — Убейте меня. Только прошу, не портите жизнь моим детям. Они ни в чём не виноваты.

— Ну, это народ решит, что с ними делать. Я всего лишь показываю «яблоню», а что делать с твоими «яблочками» — это уже не тебе решать. Ты уж прости людей, если они поступят не так, как ты хочешь… Дамы и господа! Теперь прошу слабонервных не смотреть на экран. Дети, закройте глаза! — приказал Попов.

Но лично я смотрел на расправу, не отрываясь от монитора. Последовал выстрел в голову. Мозги разлетелись по всей стенке. Из ровного отверстия в черепной коробке сочилась кровь.

— Упс, ещё одного Героя Союза не стало! — Андрей раскурил новую сигарету. — Кушать хочется… Кто и что желает? Заказываем — угощаю, — щедро распорядился Попов и обратился к Элине:

— Элечка, понимаю, что это не совсем к тебе. Но как только закачаешь в свой блог «Письмо Номер Два», найди через Интернет хороший ресторан и закажи нам утку какую-нибудь или кролика, суши, роллов, пиццу — пусть всё везут! И самого дорогого вина! А то как-то неправильно получается: мы таких поганых ублюдков казним, а нас никто не кормит.

Андрей поражал меня своим спокойствием. Женщина, сидевшая рядом с мальчиками, встала со скамьи и подошла к нему. Он тоже поднялся.

— Прости меня, дорогая, что впутал тебя в это. С вами ничего не произойдёт, если только они не придумают нас тут всех усыпить или взорвать. Надеюсь, они понимают, что про двести зарядов по всей столице я не шутил. Поэтому, если умрём, то ты прости меня. Я люблю тебя. И детей люблю. Я обо всём позаботился — на тот случай, когда всё это закончится. Ты же мне веришь.

Она молча поцеловала Андрея и отправилась к детям.

Элина закачала новое видео и новые данные, в которых рассказывалось о сыне Сычёва и его взятках, которые тот брал при сносе детских домов и отмывании денег в пенсионных фондах. Все счета. Все переводы. Всё было как на ладони — с историей компаний, которые были расписаны в икс-эль-таблице с датами их открытия и почему-то с теми же самыми датами закрытия; с выводом средств, размер которых не умещался в графы таблиц, и те приходилось раздвигать мышкой, чтобы увидеть полные суммы… Тем временем Элина выбрала ресторан:

— Алло, добрый день. Пожалуйста, привезите нам всё подряд по меню, всё, что у вас есть. И вино… Нет, это не шутка. Меня зовут Элина Матвеева, я та самая журналистка, которая сейчас находится в здании суда. Оплата?.. Меня попросили вам передать, что если подобный вопрос у вас встаёт, то скоро вас взорвут. Как вам такая перспектива?