— Я сказал вам лишь, что в комнате не найдено никаких следов. Так вот, там был след: полукруглый отпечаток, как бы маленькой подковы или большого козьего копыта.

— Где?

— На странице открытой книги, которая лежала на письменном столе. След был даже немного загрязнен, как будто его оставила нога животного, которое перед тем прошло по влажному песку.

— А это не мог быть какой-нибудь старый отпечаток?

— Нет. Эту книгу я купил днем раньше в Лондоне и привез с собой. Затем я прочел ее и встретился с Патрицией, которая вечером взяла книгу домой. Ночью Патриция умерла. А раньше этого отпечатка не было. Я не мог его не заметить, читая книгу. Кроме того, зернышки этого песка я передал в лабораторию для анализа… Такого песка нет по нашу сторону оврага. Нет его, впрочем, и по другую сторону, и даже нигде в окрестности. Его можно найти только в Дьявольском гроте.

— Я вижу, что вы провели частное расследование. А вы говорили об этом отпечатке полиции?

— Конечно. Но что могла сделать полиция в этом случае? Версия о самоубийстве напрашивалась сама собой, учитывая обстоятельства, в которых найдено тело умершей, и возможный мотив, которым могла быть длительная душевная депрессия. Кроме того, я сам не знаю, что может означать этот след. Впрочем, раньше, еще перед смертью Патриции, происходили некоторые странные вещи, которые полиция тоже не приняла во внимание. Да мы и сами не знали, как к этому отнестись. Это выглядело таким неважным по сравнению с фактом ее смерти, а может, мы тогда просто забыли об этих случаях. И лишь потом… Вот это и не дает мне покоя… Видите ли, за три дня до смерти Патриции мы все вместе пошли на прогулку в Дьявольский грот. Патриция хотела снова увидеть его спустя столько лет. Ведь она вернулась в страну детства. Конечно, мы взяли канат, которым обвязались для безопасности, на случай, если у кого-нибудь подвернется нога при подъеме по узкой, обрывистой тропинке. Однако до входа в грот мы добрались без всяких приключений. Там мы зажгли электрические фонарики и направились вглубь к знаменитой расщелине, которая лежит несколько ниже, внутри грота. К этой щели ведет скальный коридор длиной около пятидесяти ярдов. Но дорога там опускается плавно, и разница горизонтов составляет примерно несколько футов. Таким образом, через несколько минут продвижения вниз мы вышли из-за поворота и очутились внутри скалистой пещеры, в другом конце которой, в самом низу, и находится расщелина. Именно возле этого места дно пещеры усыпано очень мелким светлым песком, занесенным сюда ручьями подземных вод. И на этом песке мы увидели… — он заколебался.

— Отпечатки копыт, разумеется, — тихо сказал Джо.

— Кто вам об этом сказал? Да, мы нашли отпечатки копыт.

— Так я и предполагал после того, что вы рассказали раньше. Кто-то когда-то сказал, что Дьявол — отец логики. — Джо стал серьезным и наклонился вперед. — Пожалуйста, расскажите мне все, что можете сказать об этих отпечатках, буквально все, даже ничего не значащие подробности. Были ли они похожи на отпечатки копыт какого-нибудь животного?

Кемпт, который до сих пор молчал, внезапно отозвался.

— Нет. Они не были похожи ни на какие следы животного. Отдаленно они напоминают козьи, но по размерам значительно больше их и менее округлы, так, будто принадлежали гигантскому козлу с заостренными спереди копытами, по своему строению резко отличными от копыт всех известных животных.

— Как вы это выяснили?

— Мы показали фотографию отпечатков в Институте зоологии, где нас приняли наполовину с недоверием, наполовину с изумлением. Эти отпечатки не соответствовали никаким известным там следам копыт. Отсюда как будто следует, что животное, оставившее такой след, просто не может существовать.

— Слава Богу… — сказал Алекс, но больше не добавил ни слова, несмотря на изумленные взгляды обоих гостей. Затем, помолчав, спросил: — Не было ли у этих отпечатков каких-нибудь характерных особенностей? Например: царапин, шрамов, шероховатостей; вы понимаете, что я имею в виду?

— Да, — продолжал отвечать Кемпт, — они несколько отличались друг от друга. Кроме того, у каждого из них было что-то вроде когтя, торчащего сзади копыта… Я понимаю, что это может показаться смешным, но я лишь рассказываю о том, что мы видели собственными глазами и в чем убедились. А самым удивительным было то, что эти отпечатки находились только в непосредственной близости к расщелине, так, будто животное вынырнуло оттуда и снова вернулось обратно. Ни на дне пещеры, ни в коридоре следов не было.

— А может, грунт в пещере не позволял их обнаружить?

— Местами да — там кое-где выступает голая скала. Но она повсюду покрыта влажным мхом, а животное было, очевидно, очень тяжелое, потому что в песке оставило глубокие следы.

— А вы не могли затоптать ведущие к выходу следы, когда шли всей группой к расщелине?

— Возможно. Но я шел впереди и все время освещал путь фонариком. У меня мощный фонарик. Впрочем, у сэра Александра и у Ирвинга были такие же сильные фонари. Так что в гроте было совершенно светло, и по вполне понятным причинам я смотрел себе под ноги. Я не мог бы их не заметить. К тому же там слишком мало места, чтобы глаз мог отвлечься в сторону.

— Сколько человек видели эти следы?

— Все, кто вошел в грот: Патриция, Джоан, Николас, сэр Александр, Ирвинг и я.

— А какое впечатление произвели тогда эти следы на женщин?

— Жуткое! — коротко ответил Кемпт и замолчал. Потом добавил, словно воспоминания вынудили его к объяснению: — Я не суеверен. Я вообще не верю в сверхъестественные явления. Но это меня поразило. Конечно, тогда мы все пытались шутить. Но никому это, впрочем, не удавалось, даже Ирвингу.

— А каково было ваше первое впечатление, сэр Александр?

— В первый момент я не воспринял это как что-то необычное. Может, просто потому, что я до тех пор никогда не думал в таком аспекте о каком-либо явлении. Одно только поразило меня сразу: в грот не могло попасть никакое животное, за исключением, может, только горной косули. Узенькая скалистая тропинка — отнюдь не то место, куда могло бы забраться какое-нибудь парнокопытное. А насколько мне известно, горных косуль нет в радиусе многих сотен миль от Норфорда. Не знаю даже, существуют ли они вообще в Англии. Это меня удивило больше всего, и я долго думал об этом в тот день, но скорее как о любопытной мелочи, относящейся к категории якобы необъяснимых явлений, какие иногда встречаются в нашей жизни. Я далек от мысли относить те явления, которых я сам не могу объяснить, к явлениям сверхъестественным. Помню, я даже размышлял над тем, не мог ли кто-нибудь спустить какое-нибудь животное в грот на канате. Но зачем? Кроме того, отпечатки копыт были только в непосредственной близости от расщелины. Может, в пределах ярда, но не далее двух. Дальше точно не было никаких следов на песке. Томас Кемпт и Николас Робинсон тоже были заинтригованы. Вместе с Ирвингом Эклстоуном они обшарили потом весь лес на вершине горы поблизости от Грота. Они даже поднялись на вершину Дьявольской скалы. Но нигде не нашли никаких следов…

— А не пришло ли кому-нибудь на ум, что животное действительно могло выйти из этой расщелины и снова возвратиться в нее? Была ли она когда-нибудь обследована?

— Это исключено, — сэр Александр покачал головой. — Лет десять назад там была группа спелеологов. Расщелина все время сужается, идя вниз, сперва под сильным уклоном, а затем вертикально вниз. В конце она становится такой узкой, что человек уже не мог бы в нее протиснуться, а в свете ламп исследователи установили, что скалы сходятся, образуя узкую воронку, в которую, по-видимому, когда-то стекала вода.

— Ясно, — кивнул Джо, — я понимаю. А что случилось потом? Вы забыли об этом событии?

— О нет! — воскликнул Кемпт. — Вы не знаете дядю Ирвинга! За свою жизнь он написал столько статей и книг о суевериях и предрассудках, связанных с Дьяволом, о мрачной эпохе, которая осудила тысячи ни в чем не повинных женщин на жестокую смерть, не имея никаких доводов существования Дьявола, что, увидев лишь тень такого рода довода, он рыскал по лесу до позднего вечера. Ему во что бы то ни стало хотелось доказать нам, насколько простое и естественное объяснение должен иметь феномен, обнаруженный нами в пещере. И — ничего. Решительно ничего. Патриция и Джоан вернулись через овраг домой, а мы все снова отправились в грот. Конечно, мы по-прежнему шутили. Но Ирвинг упрямо твердил, что объяснит нам все, только ему надо еще раз спокойно присмотреться к этим следам. Мы вошли в грот и, присев на корточки, внимательно исследовали следы. Они были оттиснуты на влажном песке так отчетливо, как в воске. Можно было в мельчайших подробностях рассмотреть каждую деталь в контурах отпечатков. У этих копыт оказалось несколько характерных черт. В одном из них находилось косое углубление посредине, а второе имело небольшую выпуклость на переднем крае, вроде нароста. Это повторялось на всех следах.