— Ответ на это… — Алекс говорил уже совсем спокойно, — изумительно прост. Но у меня нет еще ни одного доказательства, кроме полной уверенности в том, что все было проделано лишь одним-единственным возможным способом… Мне очень стыдно, Бен! Я должен был это понять значительно раньше. Но в свое оправдание могу сказать лишь одно: замысел был так безумно отважен, что почти не укладывался в голове! Сейчас мы пойдем за этими доказательствами, Бен! И мы должны их найти! Должны, должны, должны! Потому что, как сказал наш друг Аристотель, только сверхъестественные вещи не подлежат наблюдению. А у нашего Дьявола есть руки и ноги, глаза и мозг! Да еще какой мозг, Бен!

Возле темной клумбы, на которую падал свет из открытых окон дома, Джо повернул в сторону террасы, а Бен Паркер шел за ним, ругаясь про себя последними словами. Он ведь знал с абсолютной уверенностью, что никто не мог убить Ирвинга Эклстоуна. Но с другой стороны, в глубине души у него таилась почти языческая вера в невероятные способности своего друга к расследованию криминальных дел.

У ступенек дома Джо остановился и некоторое время стоял, глядя на запертую входную дверь. Потом отступил на несколько шагов, провел глазами по фасаду и вытянул в ту сторону руку, как будто что-то считал. Паркер заметил, что он по-прежнему держит в руке то устройство, которое вынул из вешалки для зонтов, когда они отправлялись в домик садовника.

— Да, я не могу ошибаться… — Алекс утвердительно кивнул головой. — Но в том случае, это неизбежно должно быть в…

Не докончив фразы, он двинулся к двери. Когда они появились в холле, к ним подошел сержант Джонс.

— Готово, сэр! — сказал он Паркеру. — Они все в столовой. Доктор находится у старушки и караулит ее. Больше в доме никого нет.

— Замечательно! — Джо направился к двери спальни Элизабет Эклстоун и постучал. Через минуту дверь приоткрылась и выглянул доктор Дюк.

— Вы уложили в постель леди Эклстоун? — спросил Алекс тихо.

— Нет, еще нет. Она сидит в кресле. Я не знаю, что делать. Вы говорили так таинственно, что я встревожился за нее и ожидал вас…

— Никто сюда не входил в наше отсутствие?

— Нет, никто. Агнес была с ней все время, а потом я отпустил ее, когда пришел этот молодой человек в штатском и вызвал всех, кроме меня, в столовую… Я совершенно не понимаю, почему вы…

Алекс остановил его движением руки.

— Я тоже не понимаю некоторых ваших действий, доктор, — сказал Джо спокойно. — Но об этом позже. А пока что… — он осмотрелся. — Вы не могли бы перевезти отсюда леди Эклстоун в какое-нибудь другое помещение и оставить ее там на несколько минут. Кто-нибудь из наших людей останется при ней. Я надеюсь, что с ней ничего не случится.

— Надеюсь, что нет… — Дюк пожал плечами. — А что я должен сделать потом?

— Перевести ее, а потом вернуться к нам, хорошо?

— Пожалуйста.

Дюк пожал плечами, ушел в глубину комнаты и сейчас же показался, толкая перед собой коляску, в которой сидела закутанная в шаль старая, неподвижная женщина, смотрящая в пространство невидящими глазами.

— Здесь рядом есть небольшая гостиная… — указал он на дверь. — Это подходит?

— Как нельзя лучше, доктор… Мы ждем вас… — он обратился к Джонсу. — Пусть кто-нибудь из ваших людей останется с той дамой в гостиной. Он не должен ничего делать. Пусть просто ее охраняет. Это ненадолго.

Джонс кивнул головой. Алекс и Паркер вошли в спальню старой леди. Джо зажег все лампы и остановился посреди комнаты, осматриваясь. В руке он продолжал держать тот прибор, который Николас Робинсон называл мольбертом.

— Что теперь? — спросил Паркер.

— Теперь я буду стараться выиграть мой шиллинг и одновременно вернуть долг одному человеку, который, как никто до сих пор, был близок к награждению меня дипломом патентованного идиота и недооценил меня так, как никто еще до сих пор. Но подождем конца… Подождем конца.

Он вынул мольберт из футляра, осмотрел его, а потом выдвинул длинные складные плечики устройства.

— Посмотри: мольберт легкий и состоит из алюминиевых трубок, которые входят одна в другую. Нижний конец вбивается в землю, а два верхних плечика держат холст в раме… Вот здесь, на концах, у них есть такие красивые маленькие держатели для рамы… Посмотри…

Джо подошел к стене и, манипулируя мольбертом, захватил держателями тяжелую раму старинной картины, висевшей на одной из стен. Потом без усилия оторвал картину от стены и перевернул ее в воздухе.

— Как ты думаешь, я оставил отпечатки пальцев? — улыбнулся он.

— Да… — Паркер покивал головой. — Это объясняет способ, посредством которого портрет в столовой менял свое положение. Но отсюда еще далеко до утверждения, что мистер Николас Робинсон убил своего тестя. И это после того, как вы вместе провели весь день, а потом он стоял рядом с тобой, когда раздался выстрел. Я думаю, ты не хочешь уговорить меня поверить во что-нибудь подобное?

— Ох, Бен… — Алекс повернулся к нему. — Подумай только, Бен… Если это не было самоубийством, то как…

Он не закончил, потому что раздался стук в дверь, вошел доктор Арчибальд Дюк и остановился на пороге.

— Я к вашим услугам, джентльмены.

— Доктор, — Алекс не смотрел на него, он стоял посреди комнаты, быстро оглядываясь, — вы извините меня, что я врываюсь в то, что можно назвать интимной областью вашей жизни, но мы хотели бы знать, как вы относитесь к Синди Роуленд? Вы ее просто соблазняете или, быть может, вы на самом деле хотели бы на ней жениться?

Джо предполагал, что Дюк взорвется, но молодой врач ответил очень спокойно:

— Я не знаю, почему вас это интересует, и никак не могу понять какую это может иметь связь со смертью Ирвинга Эклстоуна, но если вы настаиваете и предполагаете, что это необходимо для пользы следствия, то должен вам сказать, что я действительно хочу на ней жениться, и причем в ближайшее время.

— Серьезно?

— Да, я люблю Синди, а ее характер, красота и манеры могут быть украшением любого дома, даже дома провинциального врача. — При этом он легко улыбнулся. — Я сказал это, впрочем, только потому, что, по-видимому, для вас выглядит странным супружество врача и горничной.

— А она знает об этом?

— Я сказал ей это даже сегодня. Но я не знаю, верит ли она мне. Она убеждена, что… что между нами существует слишком большое социальное неравенство… Но мне наплевать на социальные неравенства! — закончил он резко, как будто ожесточенно спорил с кем-то, кто упрекает его в этом супружестве.

— Вы совершенно правы, — сказал Джо, по-прежнему оглядываясь и как бы не обращая внимания на слова молодого врача. — Поздравляю вас с выбором! Это очень красивая молодая девушка. Я хотел бы только, чтобы вы ей повторили все это при нас, хорошо?

— С большим удовольствием… — сухо сказал Дюк.

Джо подошел к двери и сказал полушепотом несколько слов Джонсу. Затем вернулся и опять встал посреди комнаты, оглядываясь. Потом подошел к большой старинной кровати и поднял покрывало. За этим занятием его и застала Синди Роуленд. Джо опустил покрывало и улыбнулся ей.

— Доктор Дюк очень хочет сделать в нашем присутствии некое заявление… — Алекс по-прежнему оглядывал комнату, что вконец расстроило Паркера. Заместитель начальника Департамента уголовного розыска громко кашлянул. Джо, как бы не замечая этого, продолжал: — Он сказал нам, что просил вашей руки и что вы согласны выйти за него замуж в ближайшее время. Это правда?

— Он сказал… вам… — ее красивые полные губы начали дрожать.

— Конечно, я сказал! — Дюк подошел к девушке и обнял ее за плечи. — Я ведь сам родом из деревни. Моя мать наверняка обрадуется, когда я привезу ей не капризную городскую барышню, а такое красивое создание, как ты!

И тогда Синди Роуленд сделала нечто совершенно неожиданное. Она взяла себя в руки, легко высвободилась из объятий доктора и сказала тихо:

— Он меня выслушал…

— Не думаю! — Алекс перестал разглядывать комнату и с улыбкой посмотрел на девушку. — Во всяком случае, не благодарите его. Говорят, Дьявол отнюдь не лучший друг молодых замужних женщин. И… — он погрозил пальцем, — я советую вам больше не заглядывать в тот Грот.