— За все мои дни службы в имперском дворце, я никогда не видел, чтобы имперские гости подвергались обыску при отъезде! — негодующе сказал гид. — Многоуважаемая Госпожа Протокола намекнула на причину столь экстраординарного поведения? Император будет в ярости, когда узнает об этом!

— Не думаю, — очень сухим голосом ответила Розторн. — У него пропал гораздо более ценный гость.

Она сжала губы, и произнесла:

— Судя по всему, сбежал его пленник, Парахан из Комбанпура. Как — они не знают. Его цепи — замкнутые — и его клетка — также замкнутая — были обнаружены пустыми этим утром, когда пришли, чтобы отвести его на помывку.

— Ох, это плохо, — заметил Браяр с подобающе серьёзным выражением лица. — Его Имперскому Величеству это не понравится.

Как никогда восхищаясь своим наставником, Эвви решила внести свою лепту. Она вздохнула, осторожно, стараясь не переиграть:

— Далеко ему не уйти, только не когда его ищет весь дворец.

Розторн с подозрением посмотрела на них:

— Действительно. Если ему повезёт, то когда его снова поймают, никто ничего про это не скажет, — заметила она. — Никто не захочет, чтобы император узнал, насколько сильно они оплошали.

Их гид покачал головой:

— Такого рода тайны всегда всплывают, — сказал он. — Но вы правы, его поймают. У них есть свои способы. А теперь, если вы посмотрите вперёд, то увидите Врата Низшего Приветствия. Их так зовут потому, что всякий, кто уезжает из дворца, предположительно менее счастлив, даже въезжая в наш великолепный город. Однако, мы обогнём Дохан стороной, поэтому проезжать через них не будем.

Он заставил свою лошадь порысить вперёд, чтобы поехать вместе с главой их охраны. Розторн какое-то время ехала молча, прежде чем произнесла:

— Мы пробудем в Янджинге ещё две недели, или больше, если развезёт дороги. Имперские шпионы будут постоянно следить за нами, чтобы посмотреть, не попытается ли Парахан с нами связаться. Ему нет причин так поступать. Однако, вам всё же следует быть готовыми.

«Удачи, Парахан», — подумал Эвви. «Надеюсь, ты поскорее выберешься из Янджинга».

Караван-сарай был самым большим, какие Эвви только видела, с красиво расписанными цветами и рыбами оштукатуренными внутренними стенами, и с большим квадратным колодцем посередине. Комнаты были расположены в два этажа, те, что на первом этаже, были зарезервированы для больших караванов, а те, что на втором — для более мелких групп путешественников. Это было место Торговцев, очень чистое и в хорошем состоянии.

Вожатая их каравана подбежала к ним, когда они въезжали в ворота. Как только она и её люди взяли их группу на себя, имперский эскорт поклонился Розторн и Браяру, и покинул их.

Вожатая, представившаяся как Раджо́ни из Двадцать Восьмого Каравана Да́тта, нахмурилась:

— Странно это. Обычно кто-то из них остаётся на чай, чтобы послушать новости, которые мы решаем передать, но в этом году имперцы были очень… отстранёнными.

Она покачала головой, будто вытряхивая из неё дурные мысли:

— Посвящённая Розторн, вы и ваши спутники благословлены удачей. Я не смогла послать вестника до вашего отбытия из дворца, но случилось так, что мы уезжаем в Ханджэн утром, на день раньше.

Она посмотрела на их животных:

— У вас больше лошадей, чем было сказано в вашей записке.

— Император оказал нам чрезвычайно щедрый приём, — объяснила Розторн.

— Ну, что ж, мы это уладим.

Раджони огляделась. Мальчики и девочки Торговцев, взявшие на себя заботу о вьючных животных, выпрямились, зная, что на них смотрит вожатая. Когда Раджони кивнула, молодняк увёл животных в конюшни. Остались только те, кто держал поводья лошадей с кошками, шакканами, и лошадей, на которых указала Розторн, которые несли наборы магов и сменную одежду на следующий день — эти ждали, и пошли следом, когда вожатая показала путникам их комнаты в караван-сарае. Когда они забрали всё, что хотели держать при себе, Раджони сказала:

— Сейчас подают обед, если хотите есть. Есть столы у фонтана, или вы можете принести свою еду сюда.

— Я могу принести еду сюда, — сказал Браяр. — С остальными членами каравана мы поужинаем вечером.

Эвви вздохнула. Она хотела вздремнуть, но также хотела личного времени, чтобы подумать о том, что ей сказал Парахан. У неё не было ни мига уединения с Браяром и Розторн с тех пор, как они выехали из дворца. Она надеялась поговорить с ними здесь, но что если на стенах были подслушивающие заклятья? Если это были заклятья Торговцев, то это было бы не так уж плохо. Но что, если это были имперские заклинания?

Розторн сказала:

— Раджони, я видела за стенами ручей. Там можно безопасно медитировать?

— Там очень безопасно, — заверила их вожатая. — Мы лишь просим вас быть в пределах наших стен затемно, когда мы закрываем и запираем ворота на ночь. Выезжаем на рассвете.

Эвви и Розторн зашли внутрь, чтобы осмотреть свои комнаты. С помощью своих оградительных камней Эвви устроила своих кошек в углу главной комнаты, рядом со входом. Она насыпала в плоскую корзину земли, чтобы им было, где справлять нужду, и покормила их из запечатанного горшка варёных свиных потрохов, которые ей оставили дворцовые слуги, и расставила несколько чаш с водой. Проводя всё время в путешествиях, Эвви поневоле стала изобретательной в том, что касалось ухода за её спутниками. Когда она перешла к раскладыванию своей собственной скатки рядом с жилищем кошек, она обнаружила, что Браяр вернулся с едой.

Со съеденного на заре риса прошло уже много времени. Эвви изо всех сил старалась во время еды не размазать себе всё лицо рагу из цыплёнка с лимоном, но ей это едва удалось. Она подумала, что может умереть счастливой, когда увидела принесённую Браяром тарелку с пряными манными кексами.

— Обожаю еду Торговцев! — воскликнула она.

— Знаешь, когда я не особо хочу есть, мне достаточно лишь понаблюдать за тем, как ты поглощаешь всё, что оказывается перед тобой — и во мне снова просыпается голод, — заметила Розторн.

Эвви с Браяром отнесли пустые тарелки обратно к посудомоечным корытам Торговцев, и помыли свою долю посуды в качестве благодарности за еду. К тому времени, как они вернулись в свои комнаты, Розторн ушла в поисках своей медитации.

— Я скоро вернусь, — сказала Эвви Браяру и кошкам на чаммурском, когда увидела, что Розторн нет. — Если только ты не хочешь пойти со мной. Вообще-то, тебе следует так и сделать.

Браяр, взявший в руки один из своих шакканов, с подозрением посмотрел на неё:

— Куда пойти? Я думал, ты захочешь вздремнуть.

«По крайней мере, он достаточно сметлив, чтобы говорить на чаммурском», — подумала Эвви.

— Мне нужно поговорить с Розторн.

Браяр сжал губы, а его взгляд затвердел:

— Тебе не нужно говорить с ней. Ты же слышала. Она сказала «медитация». Ей нужна тишина. Ей нужно расслабиться. Вся эта имперская суета нелегко ей далась.

Эвви скрестила руки на груди:

— Я знаю это почти так же хорошо, как и ты, Браяр Мосс. Может, я и не гениальный, дерьмоносый наншур, в отличие от некоторых, но я и не пустоголовая тоже. Можно было бы подумать, что я хочу сказать что-то важное. Что-то, что ей следует знать, даже если у меня на шее не висит металлическое колесо со спицами.

Она потопала прочь из здания, направляясь к воротам.

Вскоре камешки на тропе у неё за спиной сообщили ей, что он шёл следом. Она нашла ручей, и входила в лес, когда он наконец сказал:

— Эвви, стой. Посмотри на меня.

Она послушалась.

— Не дуйся, — приказал он. — Я просто не думаю, что ей нужно знать, что мы помогали, знаешь ли.

— Я не об этом собиралась говорить, — огрызнулась Эвви. — А то, о чём я собираюсь сказать? Она откусит мне голову, если я слишком задержусь с этим.

Она снова пошла вдоль берега ручья.