Какое-то время они молча ковырялись в тарелках, пока наконец Парахан не сказал:

— Знаете, я бы хотел взять Браяра с нами.

Обращаясь к Судамини, он сказал:

— Тебе надо увидеть, что вот этот товарищ может сделать с горсткой семян, Суда.

— Правда? — спросила она.

Эвви кивнула:

— Многие солдаты императора не будут погребены со своими предками благодаря тому, что может делать Браяр.

Суда озорно улыбнулась Браяру:

— Впечатляет.

Браяр посмотрел на неё. Сестра-близнец Парахана была на пару дюймов ниже Браяра, и имела приятную фигуру. Сейчас она носила свои иссиня-чёрные волосы в виде сложным образом завитых косичек, закреплённых золотыми булавками. Озорные ямочки на щеках подчёркивали её губы. Браяр первым готов был признать, что всегда западал на ямочки.

— Поезжай с нами, и найди янджингских псов, с которыми можно было бы сразиться, — предложила Суда. — Покажи мне эти твои навыки. Прэ́бу всегда рады.

Браяр посмотрел на Парахана, сбитый с толку незнакомым словом.

— Наншур, — объяснил Парахан на тийон.

— Мы замечательно проведём время, решая, на каком языке говорить, — пробормотала Суда.

Браяр засунул руки в карманы, чтобы дать себе секунду на размышление. Если он поедет с близнецами, то по крайней мере сможет присматривать за Розторн на первой части её пути. Ему было видно, что Эвви была вымотана. Ещё была эта её неэввиевская прострация, когда она глазела на громадные горы. Возможно, если она останется здесь на какое-то время, чтобы кормить своих кошек и отдыхать, то она привыкнет к высоким пикам, и снова станет собой. При перекрытом перевале и бродящим в двух направлениях армиях Гьонг-ши крепость должна была быть ей надёжным убежищем.

Ему не нравилось об этом думать, но возможно, что Докьи тоже был прав. Присмотр за Розторн до тех пор, пока она не покинет близнецов, отправившись в этот странный храм — скорее всего это весь апельсин, который ему удастся заполучить. Половина фрукта — лучше, чем вообще ничего. Если повезёт, он найдёт её, когда она вернётся после выполнения своего странного поручения. Он сможет почувствовать её, когда она спустится с гор: сами травы под её ногами ему сообщат.

Он бросил взгляд на неё. Она на самом деле съела всё, что было у неё на тарелке. Цвет её лица был лучше, чем был с того времени, как они покинули Торговцев.

— Тебе нужно идти спать, если мы скоро снова отправимся в путь, — угрюмо сказал он.

Браяр посмотрел на Докьи, Парахана и Судамини:

— Мы не можем подождать ещё день?

— Вы подождать можете, — сказал Докьи. — Я же уезжаю в полночь.

— Один?

— Одному лучше, — сказал Докьи. — Суда, я ведь являюсь Первым Посвящённым храма Земли Первого Храма Круга. Полночь и тьма — мои начала. Я буду в порядке.

Он встал, и подошёл к Розторн:

— Не жди дольше одного дня. Новая магия придаст тебе сил по дороге, и император уже выдвинулся. Удачи и благословения богов тебе, дочь моя.

Он поцеловал Розторн в лоб, и посмотрел на Браяра:

— Если всё пойдёт хорошо, то скоро мы снова встретимся.

Когда он вышел из комнаты, Парахан, Судамини и генерал пошли следом, чтобы задать свои собственные вопросы. Как только дверь за ними закрылась, Розторн разразилась тирадой, от которой у Браяра увяли уши.

На следующий день Браяр встал на рассвете, проведя ночь в кошмарах, где Розторн и Эвви были в руках имперских палачей. Вместо того, чтобы возвращаться ко сну с риском увидеть ещё сны, он позаимствовал с разрешения девушки-конюха кобылу, и выехал из крепости.

Он думал поехать вверх по холму, но вид трёх высившихся над ним гор-мужей Королевы Солнца вызывал у него неприятное ощущение замкнутого пространства. Вместо этого он поехал вниз, мимо палаточного городка, где размещалась большая часть армии, по мосту через Реку Снежного Змея, и выехал на покрытую травой и кустарником Гнам Ру́нга. Свет в небесах имел жемчужный оттенок, и исходил будто бы отовсюду на востоке. Солнцу понадобится ещё какое-то время, чтобы подняться над вершинами холмов и гор в том направлении.

Его лошадь испугала пару фазанов, которые отогнали лошадь и её седока от того, что на проверку оказалось парадом пищащих птенцов. Снежные вьюрки, трясогузки и жаворонки также высказали своё мнение о всаднике и его лошади, когда распорядок их дня был нарушен. Браяр не был уверен, но эти мнения звучали очень похоже на птичьи оскорбления. Он поискал в небе знаменитых гьонг-шийских сарычей и степных орлов, но их не было видно.

— Слишком холодно, — сказал он кобыле.

Он мрачно добавил:

— Или они там, где идут бои. Там им будет полно еды, хватит на всех падальщиков в Гьонг-ши.

Обычно он не возражал, если кто-то что-то ел, поскольку сам часто голодал первые одиннадцать лет своей жизни, но было трудно желать сарычу удачи на поле боя.

Когда он больше не смог видеть деревню на восточных холмах или крепость на южных, Браяр спешился, и отпустил поводья кобылы. Лошадь, крепкой породы, выведенной для разряжённого горного воздуха, начала пастись. Браяр пошёл вперёд, пока из звуков вокруг него не остались лишь свист ветра в траве и оскорбления маленьких птиц.

Кто-то как-то сказал ему, что Гнам Рунга означало «Небесный Барабан». Это была обширная равнина между Дримбаканг Лоу и Дримбаканг Зугу, длинной горной грядой, выходившей из южных гор и огибавшей столицу, Гармашинг. Враг нацеливался на эту широкую равнину, где его генералы могли хорошо воспользоваться своими катапультами. Сначала им придётся сражаться с армией императора на севере, и с племенами Дримбаканг Шарлог — у восточных перевалов. Никто не хотел, чтобы имперские армии собрались на Гнам Рунга.

Браяр бы предпочёл сражаться в каньонах, где он мог воспользоваться деревьями, но ему достанется только равнина — сначала, когда он поедет на запад с Параханом и Судой, и позже — когда они поедут к Гармашинг. Трава была перевитой и крепкой. Она сопротивлялась его вторжению так же, как сопротивлялась смерти зимних морозов.

— Я друг, — сказал он ей. — Я просто хочу познакомиться с землёй. Пропустите меня немного вниз.

Он распустил свою магию по растительности. Там и тут были участки голой земли, но он чувствовал проходившие под ней корни растений, питаемые сочащейся из далёкой реки влагой.

Травы задрожали, и подались в стороны.

— Благодарю, — серьёзно сказал им Браяр. — Вы очень сильные. У этих трав из нижних земель не было бы против вас никаких шансов.

Эти травы презирали жирные, напитанные водой растения из-за гор. Только здесь, рядом с небом, они могли дотянуться до бесконечности.

Браяр покачал головой, и огляделся. Неподалёку лежал ряд валунов. На них яркими цветами в белых контурах были нарисованы изображения: многоглавый бог, обвившаяся вокруг самой себя в виде причудливого круга змея, богиня верхом на звере с увенчанными звёздами рогами, носящий корону паук. Он уже не первый раз видел такие изображения на камнях. Тогда, как и сейчас, он задумывался, кто вообще озаботился их рисованием, и зачем. На Перевале Снежного Змея их не было. Теперь, когда он об этом задумался, Браяр вспомнил, что на Перевале Ледяного Льва, через который они проехали на пути в Дохан, тоже не было этих изображений. Рисовавшие их люди будто бы не желали делиться ими с иностранцами.

Покачав головой на эту мысль, вероятно бывшей остатком его кошмаров, он зачерпнул горсть земли. Трава сомкнулась на пространстве, которое она ему прежде освободила. Браяр поблагодарил её, перетирая землю между ладонями, чтобы прочувствовать её. Если он собирался сражаться на этих равнинах, то ему нужно было понять своё поле боя. Поездку обратно в Крепость Самбачу он провёл, вдыхая запах этой земли, катая её в пальцах, и осыпая ею свои щёки. Наконец он смыл её с себя в речушке, протекавшей мимо лагеря. К тому времени он понял землю Гнам Рунга и то, что росло на ней, хотя камни с их изображениями остались загадкой.