Ненадолго стало теплее. Тепло вошло в некоторые места, которые болели, расслабляя их. Что-то внутри заставило её подождать. Она не должна спешить, хотя она и не знала, почему не должна. Тепло пропало. Возможно, она его просто вообразила, потому что ей снова стало очень холодно.

Она лежала лицом вниз на бугристом холме. Какое-то время она больше ничего не делала, хотя песня взывала к ней. Потребовалось время, чтобы её тело вспомнило, как пользоваться пальцами, руками и ногами. Любая попытка двигаться вызывала неописуемую боль, но Эвви знала, что теперь она должна была двигаться.

Она пошарила вокруг себя. Она нащупала ткань, местами заледеневшую. Были там и другие, лишённые боли стопы, застывшие стопы, застывшие головы, все они были холодны как камень. Она лежала на куче трупов.

Тогда-то она и заплакала.

Песни гор заставили её перестать плакать. Они изменились. Самая низкая песня вещала о безопасных пещерах, куда не доберётся ни один солдат, куда не ходили убийцы, где не было боли. Она пела о безопасности, и об исцеляющих камнях, о воде столь холодной, что она унимала боль.

Эвви должна была идти к этой песне. Песня готовила её к тому, что она должна была делать, и скоро, до восхода солнца. Используя тонкий полумесяц для освещения, она начала стягивать одежду с мёртвых тел вокруг себя. Там были и шарфы, чтобы повязать вокруг её бедных ног. Она нашла куртки и штаны, и ещё шарфы для своей головы, пока наконец не начала согреваться. Среди тел столь многих взрослых — она не могла сосчитать, сколько их было — Эвви также нашла тела детей, младенцев, и животных, включая кошек.

Света хватило на то, чтобы узнать среди них всех семерых её кошек. Тогда она чуть не сдалась, рыдая в мех Монстра. Она была у Крепости Самбачу, и янджингские звери всех убили. Они и её убьют, если снова увидят. Может быть, ей следует позволить им это сделать, или, может быть, ей следует навсегда уйти в камень.

Как если бы поющие знали, о чём она думала, песни гор зазвучали громче. Самая низкая из песен была и самой громкой из них. Она требовала, чтобы Эвви поспешила прочь от всей этой смерти. Она должна принести свою песню в каменные выси, к тем, кто живёт внутри. Они заберут к себе Эвви, их сестру гор. Они заберут её домой.

Эвви скатилась с холодной кучи, предпочитая больше не смотреть на неё. Солдаты скинули мёртвых снаружи крепости, за задними воротами. Эвви добралась до речушки, где под деревьями нашла длинную палку. Та стала ей посохом. Попив воды, она смогла обернуть свои подошвы камнем. Больше она ничего не могла для них сделать. Остальная часть её стоп саднила. Не смотря на шарфы, которыми она обернула стопы, ей было больно от каждого шага.

Она сосредоточила мысли на камне в подошвах её стоп, и на песни гор, и продолжила двигаться вперёд.

К восходу солнца она добралась до каньона, где её схватил янджингский отряд. Низкая песня звала её оттуда. Она остановилась, чтобы снова отпить из ручья. Она хотела спать, но песня гор была теперь слишком громкой. Нельзя было спать с таким грохотом у неё голове. Она с трудом выпрямилась у воды, и оглянулась в том направлении, откуда пришла. К своему ужасу, она увидела оставленные ею кровавые отпечатки ног. В панике, она заковыляла вперёд, стремясь бежать, но не в силах сделать это. Песня была такой громкой, что Эвви не услышала стук лошадиных копыт в каньоне.

Завернув за каменный изгиб, она увидела отверстие в стене каньона: пещеру. Она может зайти туда? Сверху и с боков пещеры было полно каменных обломков. У неё хватит сил закрыть отверстие, как только она окажется внутри, скрыв то, куда она делась?

Эвви остановилась. Низкая песня умолкла. Перед пещерой она увидела наистраннейшую штуку. В грязи сидел отполированный кусок флюорита: из густо-зелёных, густо-пурпурных и прозрачных кристаллов. Он был похож на сидячего восемнадцатидюймого медведя, которого годами полировала текущая вода, пока он не стал округлым со всех сторон. Его морда была лишь мягкой выпуклостью, а не острым носом. Это был самый дружелюбно выглядящий кусок камня, какой она когда-либо видела.

Камень склонил набок свой головной нарост:

— Эвумэймэй Дингзай, добро пожаловать в мой дом, — сказал живой камень.

Он говорил голосом низкой песни, заставляя дрожать каждую кость в теле Эвви.

— Ты войдёшь?

Эвви заковыляла к нему:

— Кто ты такой?

— Моё имя очень длинное, и я тебе его скажу когда-нибудь, но не сейчас. Я — сердце горы, которую здешние мясные существа зовут Кангри Скад По.

Каменное существо повернулось, и неуклюже зашагало глубже в пещеру на своих очень коротких ножках.

Эвви пошла следом, опираясь на свою палку. Светящийся мох на стенах пещеры освещал им путь. По мере того, как они шли, туннель раскрывался. В обычной ситуации она бы ахнула, когда туннель стал шире, но не сегодня. Сегодня она отчаянно держалась за ощущение камня в подошвах её кровоточащих стоп, пока они спускались под землю. Она была так сосредоточена на этом, что не заметила, как вход в пещеру закрылся вслед за ними.

Негромкий рокот наверху она всё же заметила. Упало несколько камней, и пол немного встряхнулся, заставив её споткнуться.

— Что это было? — воскликнула она, восстанавливая равновесие с помощью своего самодельного посоха.

— Да мелочь, — заверил её кристаллический медведь, его потрясающе низкий голос заставлял её думать о ледяных подземных реках и о скрытых горячих источниках. — Скоро ты отдохнёшь и вылечишься. Тогда ты расскажешь мне, что ты такое. Я никогда не ощущал никого подобного тебе за все мои золотые века[1].

Обычно Эвви захотела бы узнать, сколько золотых веков было живому камню, и что это такое — «золотой век». Но сейчас она лишь цеплялась за свой посох и ковыляла вперёд, кусая губу, пока та снова не стала кровоточить.

В мире над корнями гор Джья Джуи завела поисковый отряд в длинный каньон. На стенах Крепости Самбачу висели тела Да-уэя и Му-шанга — предупреждение каждому идиоту в армии, не знавшему разницу между мёртвой девочкой и магом в глубоком трансе. Она уже оставила крупные приношения нескольким богам, молясь о том, чтобы император никогда не узнал о том, что она тоже осмотрела тело Эвумэймэй и объявила её мёртвой. Она готова была поклясться, что девочка была мертва, и если шпионы императора когда-нибудь узнают обратное, то она поплатится за это головой.

Она ещё могла спастись. Кровавые отпечатки ног показывали, что Эвви не могла уйти далеко. Когда девочка снова будет у неё в руках, Джья Джуи собиралась приковать её к своему собственному запястью и лично отвезти Императору Уэй-шу.

Джья Джуи так глубоко ушла в свои замыслы, что не заметила дрожание земли, пока не стало слишком поздно. Следуя указанию живого сердца Кангри Скад По, каньон обрушился на солдат и мага. Больше их никто никогда не увидит.

Как только он свыкся с тем фактом, что Розторн и её конь просто исчезли, Браяр прислушался к мольбам Джимута, и занялся тем, что помогал завести беженцев в Храм Тигров. Он деловито посылал беглых ползунков, коз и то и дело появлявшиеся стайки мальчишек через Мост Том Шо и вверх по неровному холму. Только добравшись до храмовой крепости на вершине холма Браяр увидел, почему это место называлось именно так.

По обе стороны парадных ворот стояли две гигантских статуи тигров. Один из них, раскрашенный в оранжевый цвет с чёрными полосками, реалистично оскаливался на любого, кто ехал в его сторону. Второй, вырезанный из снежно-белого камня с чёрными полосками, выглядел так, будто скульптор поймал его в середине прыжка, с вытянутыми передними ногами и когтями. Браяру был виден каждый волосок резного меха животного. Гьонг-шийские люди Капитана Ланго на статуи внимания не обращали. Люди Парахана и Суды лишь кланялись, проходя мимо: Джимут объяснил, что тигры были обычными, уважаемыми животными в Королевствах Солнца. Местные жители, в отличие от бойцов Ланго, к этим тиграм были привычны, и даже потирали их по боку или по лапе. Браяр расслабился только после того, как оказался под защитой внешней стены. Он наполовину ожидал, что тигры начнут себя вести до неприятности как живые, подобно королеве нага в Храме Мужей Королевы Солнца.