Секс будет невероятным.

Потому что они с Аксом сделают все для этого.

Сев на колени, она уперлась руками по обе стороны от его головы и поцеловала Акса, еще и еще, чувствуя, как раскрылось ее лоно напротив его члена, насколько она была готова, как идеально все ощущалось. Они продолжали целоваться, и ей передалось тепло его тела, он скользнул ладонями по ее бедрам, талии, обхватил груди. Когда она не могла вытерпеть больше ни секунды, она приподняла его член, контролируя происходящее, и, лаская себя, провела головкой по своему лону.

Они оба выругались.

И потом она осторожно направила его под нужным углом и опустилась, принимая в себя. Он безболезненно наполнил ее, растягивая… и Элиза порадовалась, что давно избавилась от девственности, и сейчас дискомфорт не мешал ей насладиться происходящим.

Трение.

Координируя движения поясницы и бедер, она начала двигаться на нем, и Акс помогал ей, подаваясь вверх. Ее груди покачивались в такт, дыхание перехватывало в горле, а благодаря свету от камина все словно замедлилось… а, может, виноват ее мозг.

Подступающая разрядка напоминала поезд, мчащийся внутри нее, набирающий скорость, удовольствие нарастало, распространяясь от ее лона по всему телу. И они не переставали целоваться, не разрывали зрительного контакта и…

Ее оргазм был первым и неожиданным, внутри нее словно лопнула натянутая резинка, не причиняя боли, а волнами распространяя наслаждение, в котором ей хотелось потеряться навечно. А потом Акс резко подался вверх, с силой входя в нее еще глубже, и его член начал содрогаться так же, как у нее во рту.

А после? Когда они закончили?

Он начал все заново.

Это был лучший секс в его жизни.

Крышесносный, решил Акс позже, намного позже, когда Элиза, наконец, вытянулась у него на груди, их тела, удовлетворившие потребность в сексе, расслабились, по крайней мере, на следующий час точно.

Скользя пальцами по ее позвоночнику, Акс наслаждался ощущением ее бархатной кожи, весом ее тела, запахом ее возбуждения. Он хотел остаться здесь до конца своей жалкой жизни.

Но он чувствовал, что близится рассвет.

– Элиза? Ты не спишь?

– Ммммм.

Он погладил ее волосы.

– Меня убивает это, но сейчас, должно быть, почти шесть. Тебе стоит отправиться домой.

Она оторвала голову от его груди. Ее глаза в свете затухающего камина казались сонными, губы припухли от поцелуев, а щеки все еще пылали.

– Я хочу остаться здесь, – сказала она.

– Я тоже этого хочу. Но это вряд ли поможет в твоей ситуации? Тебе решать.

Элиза нахмурилась и какое-то время молчала.

– Кстати, прости, что пришла раньше времени.

– Не намного раньше. К тому же, ты можешь приходить, когда пожелаешь. Я никогда не запираю дверь. Заходи и все.

– Я приехала сюда до полуночи.

– Почему? – он провел ладонью по его плечу. – И, повторюсь, мне все равно. Переезжай ко мне, если хочешь.

Срань Господня, он действительно это ляпнул?!

– Я была расстроена. И мне было некуда пойти.

Внезапно в нем завопили инстинкты защитника, клыки удлинились, а тело напряглось, несмотря на полученные раны.

– Что стряслось? Кого мне убить?

Ну, о последнем он шутил лишь отчасти.

По крайней мере, она улыбнулась. Но улыбка быстро угасла.

– Я… эм… я же рассказывала, что убили мою двоюродную сестру? Помнишь?

– Да. Конечно.

– Так вот, я зашла в ее комнату. После твоего ухода. Я не планировала, просто… так вышло. Я зашла в ее шкаф… убралась. Там царил такой беспорядок. Повсюду разбросана одежда… обувь…

Когда она больше ничего не сказала, Акс погладил ее по плечу.

– Элиза, поговори со мной. И я знаю, что все, что ты скажешь, не должно покинуть этой комнаты.

– Я доверяю тебе. Просто… это мерзко.

– О, я с мерзостью «на ты». Я не боюсь этого.

Она судорожно выдохнула.

– Моя кузина, Эллисон, и я… мы были совсем не похожи. В смысле… если выражаться вежливо, то ее можно назвать распущенной. Она носила другую одежду. Думала иначе. Вела себя, не так как я… и она наслаждалась своей безудержной жизнью. Она была красивой и необузданной, и мне всегда казалось, что ей нравилось доводить родителей.

– Я прошел по этой дорожке, – сказал он отстраненно. – Ничего хорошего это не приносит.

– Может, если бы у нее было больше времени? Не знаю. Может, она бы изменилась. – Элиза резко выдохнула. – Так или иначе, я была в ее гардеробной… убирала беспорядок. Пришла моя тетя, чем удивила меня… я не видела ее с той ночи, когда Пэйтон сообщил им о смерти Эллисон. Она выглядела… плохо. Болезненно. Ужасно. Казалось, она постарела на тысячу лет, ее словно не кормили и избивали.

Акс поменял позу, перекатившись на бок и оказавшись лицом к лицу с ней.

– Она была благодарна тебе за уборку?

– Нет. Вовсе нет. – Взгляд Элизы стал отстраненным. – Она говорила… ужасные вещи о своей дочери. Об имидже и положении семьи в Глимере. Она была зла и огорчена тем фактом, что ее опозорили. Расстроена, что ее перестали приглашать… на вечеринки. Я никогда не встречала такого проявления эгоизма… и, развивая мысль, да, Эллисон вела себя неподобающим образом. Но с такой-то мамэн?

Акс стиснул зубы от гнева.

– Нет ничего хуже эгоистичных матерей. Это дерьмо травмирует детей.

Вот вам пример: женщина, которая бросила своего хеллрена с ребенком ради денег Глимеры. Ага. Читал книгу, смотрел фильм, купил футболку, кофейную кружку и блю-рей^[70]. И повесил плакат над кроватью.

Но Акс промолчал об этом. Они разговаривали об Элизе, и, чтоб его, он действительно хотел выслушать ее.

Элиза покачала головой.

– Я так расстроилась, что выскочила оттуда, сбежала по лестнице и прочь из дома… и меня вырвало на лужайке. А потом я пошла вперед, по газону, вышла на дорогу.

Акс представил, как она бредет в ночи, с болью на сердце от того, что ее семья не понимала ее и не беспокоилась о ней.

– Я рад, что ты пришла сюда. Жаль, я не знал.

– Спасибо, что не злишься.

– Как я могу?

– Я попросила Пэйтона рассказать мне, что произошло с Эллисон. Я встречаюсь с ним завтра.

Аксу пришлось сдержать тревожное чувство. Потому что этому ублюдку лучше оставить при себе свое мнение относительно качеств, необходимых для работы телохранителя.

– Я должна выяснить правду. – Элиза отвела взгляд. – Должна узнать, хоть и не понимаю, почему это так важно. Невозможно обратить смерть, мое знание ничего не изменит. Но мой мозг не может отпустить ситуацию, и я не стану бороться с этим.

– Может, ты зацепилась за произошедшее, потому что не можешь получить ответы на вопросы, которые по-настоящему волнуют тебя?

– В смысле?

– Ну… – Акс прокашлялся. – Например, ты не можешь спросить у своего отца, как он на самом деле отнесся к потере. Другие вещи, которые ты хочешь знать о нем. Что он думает о смерти твоей матери. Что тревожит его из ночи в ночь. Может, дело в его закрытости. – Акс вспомнил, как его собственный отец запирался в подвале, наедине с досками и деревянными брусками. – Может, ты хочешь знать, что он на самом деле испытывает по отношению к тебе. Но ты понимаешь, что никогда не получишь ответы на эти вопросы. Вы никогда не будете достаточно близки. Он всегда будет сосредоточен на чем-то постороннем. И, самое дерьмовое в том… что осознавая все это, ты ничего не можешь поделать с желанием узнать. Остается только жить с этим, жить, пока не поедет крыша. – Акс отвел взгляд… но потом снова сосредоточился на Элизе и пожал плечами. – Поэтому ты пытаешься выяснить факты, чтобы таким образом сблизиться с ним. Люди всегда так поступают: обращаются в неправильное место за тем, что не могут получить в правильном.

Элиза просто смотрела на него, и Акс почувствовал себя капитальным идиотом.