Мои руки залечили, предварительно сняв перчатки. Я утёрла слёзы, что против воли лились всё это время от боли, вправе гордиться тем, что не вскрикнула. И меня вернули обратно в ванну, правда, уже без шашки, которую Ли попросил отправить по какому-то адресу. Намокшее платье Ли безжалостно сорвал с меня, оставляя в чём мать родила. В его глазах плескалось негодование, укор и что-то ещё.

Он перекрестил руки на груди и ждал ответа на незаданный вопрос.

- Простите, сэр? - я непонимающе хлопала глазами, постаравшись прикрыться руками и прижав колени к груди. - Что вам нужно?

- Ладно! - молвил он и выскочил из моих покоев. В коридоре послышался переполох. Он отсутствовал какое-то время. Я же старалась смыть с себя ту вонь, которая, казалось, въелась в мою кожу. А потом ещё один грохот двери. Я медленно обернулась. В поле видимости ванной комнаты дверь в мои покои видно не было. Ли появился тихо и неожиданно, скинул с себя одежду и бесцеремонно влез в мою ванную. Хотела удрать, но кто мне позволил? Вокруг нас вдруг вспыхнуло защитное поле.

- В качестве воспитания будешь мыть меня везде, - сказал он. - А пока моешь, рассказывай.

Я честно пыталась не думать о его теле, по которому скользило мыло и мои руки. Но то и дело сбивалась. Рассказала, как принимала ванну и медитировала, когда увидела насквозь пропитанную падальщиками комнату в замке. Пройти мимо я не смогла. Нацепила платье, шашку, и пошла.

- Когда ты умудрилась шашку взять?

- Она случайно сюда попала, я забыла убрать её как вылезла из душевой у тебя дома. А когда ты переносил нас, она оказалась на постоялом дворе. Я не могла её там оставить.

- Значит, будешь класть её в шкаф дома. Хочешь сорвать задание?

- Нет. Прости.

- Да и сунулась в логово падальщиков одна. Ты даже обучение не прошла! О чём ты думала? Что одна справишься против высосавших почти всю жизнь паразитов?

- У меня хорошая защита, - возразила я.

- Глупая девчонка!

Он приподнялся над водой, велев мыть свои интимные места. Я замерла, не в силах пошевелиться.

- В следующий раз будешь думать! - пообещал он. - Тогда перейдём уже к наказанию!

Стоило мне притронуться к его... органу, как тот увеличился в размерах, но тут же возвратился в прежнее состояние в моих же руках. Но возмущение пересилило удивление.

- Нежнее, - давал указания он.

Я была красной, как помидор, пока намыливала его, не зная, куда деться от стыда.

И дело даже не в том, что это половые органы жениха. Просто... Если б он попросил - я бы, может и смутилась, но пересилила свою неопытность познать то, чего была лишена раньше. А вот так, как наказание воспринимать. Мерзко! Выражение его лица оставалось непроницаемо! Так и хотелось гадость ему сделать, но помня об его обещании следующего раза, не решилась. Чувствовала себя использованной и поруганной.

И где-то внутри понимала, что натворила дел, что виновата, но вот такое наказание... Неужели он считает, что после этого я захочу его прикосновений?

- Иди сюда, - велел он, когда я уже собралась одеваться.

В моих глазах стояли слёзы. Я просто отвернулась, не желая этого показывать.

Он подошёл сзади, прикоснулся ко мне, заставляя вздрогнуть. Сейчас я чувствовала себя уязвимой, как никогда.

- Прости, я перегнул палку, - шептали его губы.

Стало обидно ещё больше. Он развернул меня к себе лицом и просто обнял, а я не удержалась и зарыдала.

Когда слёзы закончились, он помог мне одеться, хотя его помощь вызывала во мне протест, но руки дрожали, чувствовала себя разбитой.

- Поцелуй меня, - сказал он.

Я отвернулась. Подачки мне не нужны. Переживу!

- Я испугался за тебя. Что я должен был сделать? Отшлёпать тебя? - спросил он с нотками горечи, потом отпустил меня и ушёл.

И так хотелось, чтоб не уходил, остался, старался загладить свою вину, показал, что я ему дорога. Но он просто оставил меня.

Меня до вечера никто не тревожил, я же, не желая заниматься себяжалением и самобичеванием, взялась за уроки, решив, пока есть время, пройти несколько тем вперёд по климатологии, метеорологии. Изучила местный календарь. Названия месяцев я знала, как и разбивку, но какое точно сегодня число по их летоисчислению - не ведала. Вспомнила легенду, где фигурировали даты, когда я родилась, когда замуж вышла, когда муж умер. Лишь после этого перешла вновь к урокам. Просмотрела программу по высшей математике, которую любила, стала потихоньку контрольные делать да курсовую писать. Так погрузилась в процесс, что не сразу поняла, что на пороге кто-то стоит.

- Мадам, вы обедать будете?

Хотелось ответить: какой обед вечером? Но против местных обычаев не поспоришь, а вводить свои - слишком привлекать внимание.

- Буду, - отвлечься мне не помешает. Курсовую я по высшей математике решила почти всю.

- Вам помочь одеться?

- Да, если можно.

Слабость по-прежнему чувствовалась. Это из-за обиды или после изгнания паразитов?

Руки дрожали. Да что со мной такое?

Когда я встала, меня повело. Может, зря отказалась пить энергию мужа?

Мне нацепили портки.

Мари же выглядела растерянной.

- Что случилось, Мари?

- Мадам, а как же вы... - женщина явно смущалась говорить на эту тему, отчаянно краснея. А я поняла, что что-то не так. Присмотрелась. Ах, да, прорези не было. Значит, Ли позаботился об этом. Хорошо. Это его, впрочем, не прощало.

- Потерплю.

- Но это ведь вредно, мадам.

- Мари, - угрожающе зашипела я.

Она замолчала.

Одевшись, я, едва держась на своих двоих пошла вдоль стеночки.

- Мадам, может мне принести вам сюда еду?

- Нет. Я буду обедать вместе со всеми.

Лестница далась особенно тяжко, я шла сама, держась за перила. Мари следовала рядом, готовая в любое мгновение поддержать, и я была ей за это благодарна.

За столом находился Уитворт, его мама и незнакомый мужчина против неё. Худощав, похож на скелет, обтянутый кожей. Гладко выбрит с затравленным взглядом. И тут у меня что-то щёлкнуло. Дак это ж будущий "свёкр". Похоже, его вымыли, приодели да побрили.

Ли окинул меня взглядом, поджал губы и отвернулся. Вообще-то я тут обиженная, а не он. Что-то сказал матери, затем встал, галантно отодвинул мне стул, мимолётно притронулся, и я почувствовала, как от прикосновения в меня вливается энергия. Подняла на него непонимающий взгляд. Как ему удалось? Я думала, только пить могу.

Увидела, как "свекровь" быстро отворачивается. Значит, наблюдала за нами. Ну вот, а я нарушила приличия, насколько помню, ведь можно смотреть лишь из-под полуопущенных ресниц.

- Добрый вечер, сэр, мадам Уитворт.

- Добрый, мадам Анри.

И вроде бы всё чинно, а будто оскорбила, унизила. Похоже, объявила мне войну. Плохо.

Тут пришла гувернантка с Луизой.

- Добрый вечер, папа, бабушка, сэр... - запнулась она, явно не узнавая своего дедушку.

Мужчина, до того сидевший и не обращающий ни на кого внимания вдруг оживился.

- Здравствуй, дитя, - его голос был похож на скрип. А ещё чувствовалось в нём что-то потустороннее. - Меня зовут Джозеф. А тебя, дитя?

- Как моего папу?

- Папу? - удивился священник. И повернулся к сыну. Ли уже отошёл от меня, пока внимание отца было приковано к малышке. Я смотрела на ауру девушки, отмечая на ней чёрную метку. И её аура вспыхивала красными сполохами при речи дедушки. Малышка боялась, но при этом прямо глядела в глаза.

Повисла звенящая тишина. Лишь мухи решились её нарушить своим жужжанием.

У меня во рту пересохло.

- Меня Луизой звать.

А я вдруг привлекла девочку к себе.

- Это твоя мама? Познакомишь нас? - спросил "свёкр".

Девочка повернулась ко мне, умоляя взглядом не выдавать.

- Сэр Джозеф, познакомьтесь, это моя мама Лизетт Уитворт. Мама, познакомьтесь с сэром Джозефом.

- Очень приятно, сэр Джозеф, - я встала и отвесила реверанс.

- Вы в трауре. У вас кто-до умер? - теперь всё внимание было обращено ко мне. От его взгляда почти чёрных глаз стало не по себе.