Портрет Скупыми мазками рисую лицо, что прекраснее нет. Любить тебя буду такую всю жизнь и ещё много лет. Всё ближе портрет к завершенью, становятся ярче черты. Воздушною, лёгкою тенью в подрамнике кажешься ты. Но смотришь задумчиво, строго. За что осуждаешь меня? Осталось закончить немного: добавить движенья, огня. Последний мазок и готово: лукавство в глазах, доброта. Ты молча стоишь и ни слова, - живая на фоне холста. И смотришь с улыбкой беспечной, как будто былого не жаль. Так пусть же останется вечной твоя красота и печаль. И снова про любовь Протрещала однажды сорока, что любовь существует на свете. Начиналось с простого намёка, завершилось на бледном рассвете. Нам открылась чудесная тайна и уснуло счастливое время. Что возникло как будто случайно, понеслось по накатанной схеме. Были мы, как глупцы, безрассудны. Так закончились муки поэта. Дальше будут одни только будни, только стоит ли дальше про это? БЫВШАЯ «Ты вошла…» Ты вошла. В переполненном зале столик наш был вдали, в глубине. Я топил в тонкостенном бокале наше прошлое, чуждое мне. Подошла, и ничуть не печалясь заказала Монтес Шардоне. Ты всегда хорошо разбиралась в дорогом и хорошем вине. Я не выдам ни вздохом, ни словом то, что вижу в больших зеркалах. Назову себя именем новым, чтоб в твоих не светиться глазах. Нас любовь опалила случайно, но день долгий прошёл и угас. Только есть у меня одна тайна: этот вечер последний для нас. «Как хорошо, когда не надо...» Как хорошо, когда не надо мне помнить, как тебя зовут. Пусть будет радостной награда и лёгким одинокий путь. Пускай с тобой, в холодном мире печаль моя, как тень живёт. Не сотвори себе кумира. Всему свой срок и свой черёд. В саду все так же ветер бродит, кружась в тени густых ветвей. Ничто не вечно, всё проходит, оставив шрам в душе твоей. Снова дождь
Вот снова дождь идёт устало, на окнах выбивая дробь. Приходит осень запоздало, в душе рождая грусть и скорбь. Намокли листья сиротливо, уже готовые опасть. Такая, друг мой, перспектива: дать прошлому над сердцем власть. Или опять мечтать от скуки под шёпот капель дождевых. Томит любовь и боль разлуки, и жаль желаний молодых. Что остаётся в самом деле, когда все ночи так глухи, а звёзды тлеют еле-еле? Писать задумчиво стихи. И возникают на бумаге её знакомые черты. Но хватит ли руке отваги? Прочтёшь ли эти строчки ты? АРАВИЙСКАЯ ПУСТЫНЯ Священный закон Священный закон Аравийской пустыни пока запрещает пролить яркий свет. Тут тайны заветные спят и доныне под толщей барханов, под тяжестью лет. Лежат фараоны в богатых гробницах, проникшие в мудрость вчерашних основ. А время неспешно листает страницы пергаментной книги минувших веков. Застыл молча Сфинкс, не спеша зарывая тяжёлые когти в хрустящий песок. На тайны загадочно нам намекая, он пристально смотрит на Нил, на восток. Под ним существуют подземные залы, хранилище знаний пришельцев со звёзд. Его охраняет дракон одичалый, считая, что каждый – непрошенный гость. Лежат там останки царей Атлантиды, и тени живые ведут давний спор. Ещё есть проход в самый центр пирамиды, где сердце вселенной живёт до сих пор. Клянусь я богами, что ныне забыты: Осирисом, Гором и солнечным Ра, - где древняя тайна надёжно зарыта никто не узнает. Ещё не пора. «Мы стоим на пороге…» Мы стоим на пороге, где вечность приоткрыла нам дверь вдалеке. В пирамидах видна безупречность, сфинкс под ними зарылся в песке. Не старайся узнать его тайны, просто время ещё не пришло. Может быть, мы здесь просто случайно или мало воды утекло. Через бури, и счастье, и горе мы идём к нашей давней мечте, где сплетаются в чётком узоре звёзды на густо-черном холсте. Подожди, не протягивай руки, эти звёзды умчались давно. Может, наши далекие внуки их коснутся, что нам не дано. Осыпаются с розы устало лепестки на простую тетрадь. Слишком время прошло ещё мало для того, чтобы тайны все знать. |
