Я СНОВА ПИШУ О себе - коротко Прочтя Мандельштама от корки до корки, я понял – нигде, от Москвы до Нью-Йорка, не видеть удачи, признания, славы. Пишу только в стол, для себя, для забавы. В окошко летят сквозняки ниоткуда. Жена бьёт посуду и разные блюда; привыкла – чуть что, так заламывать руки, кричать на меня неприличные звуки. Но я всё терзаю мозгов своих силу, как будто бы рою отважно могилу. В тетрадку пихаю мыслишки и жесты. Не жизнь – а фанера из кровельной жести. А ведь говорила мне в юности мама: «Учись хорошо, не сутулься упрямо, пойди в олигархи, хотя бы в артисты». Но в дырах пальто - как халат у буддиста. Я мог бы писать очень нудно и долго, но только попался в объятия долга: обеты семейные, дети повсюду, ещё рифмовать... обещаю – не буду. «Я снова пишу…» Я снова пишу. Обещал ведь – заброшу! Мой почерк невнятен, запутан и нем. Живу одиноко, похож на святошу, куда же бегу, от кого и зачем? Нет проку в словах, да и мало в них смысла, когда лбом таранишь с усердием быт. Пора начать верить в бездушные числа валюты заморской, их сладостный вид. Где польза и шарм мимолётного звука, который добавит еще один шрам? Но быть современным – какая же скука... Вот так и живу я – с грехом пополам. Впадаю то в ярость, а то и в угрюмость. Несладко всем тем, кто ко мне не привык. Но верю в судьбу и свою однодумность, поэтому буквы лепечет язык. «Горит звезда…» Горит звезда над горизонтом дальним, совсем одна на утренней заре. Мне говорят: «Не надо быть печальным, как тихий звон вдали, в монастыре». Но грусть моя светла, как луч рассвета. Она прильнула к сердцу моему. Благодарю судьбу за состоянье это, - писать стихи наперекор всему. ОДИНОКАЯ «Он всё курил…» Он всё курил, курил, как ненормальный, и мне в глаза заглядывал с мольбой. Как он хотел любви моей печальной, как он боялся участи иной. Ходил, ходил, шагами робко мерил весь этот им же созданный уют. А я молчала, глаз поднять не смея, считая бег томительных минут. Но я могла лишь дать ему надежду: холодную, как лунный, бледный свет. Он говорил, что будет всё как прежде: жизнь по привычке - много, много лет. А я хотела только лишь вниманья, немного ласки, счастья хоть глоток, почаще слышать сладкие признанья - всего того, что дать он мне не смог. Букет хризантем
Ты молча присела за стол под окном, - букет хризантем уж отцвёл. И целый день думала только о нём, - о том, кто сегодня ушёл. Остались и стены, и шкаф, и диван, ворсистый ковёр на полу. И даже забытый его чемодан стоит сиротливо в углу. Здесь раньше царила всегда лишь весна и часто – признанья в любви. Теперь только ты и вокруг тишина; ни звука – зови, не зови. Ты смотришь в окно, обрывая цветок, глаза утирая платком. Вдали исчезают следы его ног под льющим упрямо дождём. Не смей замыкаться, носить всё в себе. Прости ему прошлый обман. А, может, вернётся он снова к тебе - хотя бы забрать чемодан? «Я красивей ещё не встречал…» Я красивей ещё не встречал. И в глазах её грустных, бездонных я увидел, как плачет печаль, словно скорбь вечно юной Мадонны. Сколько раз провожала закат в одиночестве снова и снова. Но в душе уже струны молчат и никто не услышит и слова. Безмятежно проходят года так спокойно и так незаметно... И бежать бы, но только куда? Подождать... Ожидание тщетно. Сколько чувств нерастраченных ты накопила за долгие годы, - так от рос холодеют цветы, утомлённые чувством свободы; так под бледной, холодной луной плачет иволга, спрятавшись в ветках; так шумит, тихо плачет прибой, птица бьётся в незапертой клетке. Как хотелось бы счастьем с тобой от души, хоть чуть-чуть поделиться, погрузить твоё сердце в покой... Понимаешь, мне тоже не спится. СНОВА РЯДОМ «В облаках снежинкам тесно…» В облаках снежинкам тесно, - вьются, падают лениво. Снег идет почти отвесно, утомительно-красиво. Вдруг быстрее заплясали, на ветру легко порхают. И спокойно, без печали на твоих ресницах тают. Поцелуи губ незримых прилетели ниоткуда. Этот миг неповторимый я запомню - словно чудо. |
