Майку показалось, что Идол смачно облизнулся. Нож коснулся кожи. Майку удалось извернуться, крови не пролилось, возникло только омерзительное чувство прикосновения острого. Но вот ужасный нож пошел на второй заход…

— Не-е-ет! — закричал Майк, крутя головой, дергая плечами и извиваясь всем телом в тщетных попытках увернуться от кошмарного орудия пытки.

— Вот он, извращенец! — услышал Майк сверху девичий голос. — Это он!

Через пару секунд в подвал ворвались два здоровяка в бронежилетах. Где Маняша ухитрилась так быстро найти милиционеров, осталось загадкой…

— Точно, смотри, Павло, он себе уже почти все хозяйство отрезал! — удивился один из оперативников.

— Да нет, только начал, — отозвался другой, заламывая Майку кисть руки с жертвенным ножом.

— Совсем эти детишки с ума посходили!

— Это все дискотеки, компьютеры…

— Вы спасли меня, спасли! — воскликнул Майк и бросился обнимать милиционера, благо руки вновь начали ему подчиняться.

— Точно, извращенец. — Оперативник брезгливо оттолкнул от себя Майка. — Ну-ка, пошли, парень!

— Да, да, быстрее отсюда! — заскулил Майк.

— Штаны-то натяни!

Застегивая брюки, Майк заметил, что Идол не только помалкивает, не только не светится, но и вообще стоит себе тихонько, как будто он здесь совсем ни при чем!

— Он сам с собой разговаривал, на разные голоса, — ябедничала Маняша, — хотел меня в жертву принести, уж не знаю, что это такое, но точно — ничего хорошего!

— На попытку изнасилования не потянет, — задумчиво произнес первый оперативник. — Ни эрекции, ни следов спермы.

— Да просто псих! — заключил второй.

— Точно, точно, в психушку его! — поддакнула Мисс Глубокая Глотка. — Пусть его там доктора покрепче привяжут!

Через две недели Майк вернулся из дурдома. С каким-то маловразумительным диагнозом, который даже на отмазку от армии не сгодился. Короче — здоров. Дела на него тоже заводить не стали…

Вернувшись, Рыжий Майк обнаружил, что все-все из его подвала растащили. Кто спер Идола, Майку так и не удалось выяснить. Сосед дядя Толя, торговавший на рынке, припомнил, что видел иностранца, проносившего мимо дяди Толиного места какую-то старую статуэтку с отбитыми крыльями — видно, купленную там же, на рынке…

Зато Маняша после того случая быстро расцветала. Теперь за ней закрепилась слава первой красавицы на деревне, как-никак хотели в жертву принести, да только принцы спасли. Кажется, ее даже пригласили на какой-то конкурс — то ли большеногих, то ли длиннобюстовых…

Пещера была наполнена сумраком, сыростью и гнилостной вонью — именно так и должно пахнуть логово дракона. Рыцарь слез с коня и пристально всмотрелся в темноту, наполненную бесконечностью и безмолвием. И еще — опасностью, сочащейся из-под земли едва приметным дымком испарений. Чуя эту опасность, конь боязливо прядал ушами и пытался встать на дыбы. Крепкая, закованная в металл рука человека мешала ему сделать это.

— Тише, Гаместрион! Тише!

Жеребец покосился на человека лиловым глазом. Дурацкое имя Гаместрион ужасно раздражало его, конь предпочел бы зваться более коротко и со вкусом, ну, скажем, Король или Граф, но, увы, они говорили с хозяином на разных языках и не могли понять друг друга. Выражая свое недовольство, конь принялся бить копытом. Тяжелый доспех порядком мешал рыцарю, но он все же изловчился и накинул на передние ноги коня путы.

— Вот так-то лучше! Подождешь меня здесь. Лужайка в твоем полном распоряжении. Ну а если со мной что-то случится, думаю, у тебя хватит ума и изворотливости убраться отсюда.

Сняв притороченное к седлу копье, рыцарь воткнул его в землю и принялся отвязывать щит. Имевший форму усеченного сверху ромба, тот был разделен на четыре равные доли. На одной из них был изображен двуручный меч, увенчанный серебряной короной, — признак рода, на другой — тихая гладь озера, символизировавшая имя, на третьей красовалась роза — признание в любви прекрасной даме. Что изобразить на четвертой, рыцарь еще не придумал, и потому она была закрашена в черный цвет, что вовсе не символизировало смерть. Признаться, рыцарь был неисправимым оптимистом. Даже перед лицом такой страшной опасности, какой он подвергался сейчас.

Продев руку в кожаные ремни, рыцарь поднял щит, что далось ему не без труда. Расплющенная в четвертьдюймовый лист тяжесть придавала уверенности.

— Со мной ничего не случится, можешь не сомневаться. — Сообщив это коню, рыцарь выдернул из земли копье и полюбовался длинным, отливающим синевой наконечником. — Прочие просто были неудачниками. Подумаешь, дракон! Да я запросто снесу ему башку!

После подобного заявления бездействовать было просто неприлично. Одарив верного Гаместриона прощальным взором, рыцарь шагнул в черный зев пещеры.

Темнота. Бесконечная и пугающая. Впрочем, она оказалась не столь густой, как представлялась вначале. Очень скоро глаза рыцаря привыкли к ней, и он с радостью обнаружил, что может различить стены и уползающий в глубь горы ход.

— Эй, дракон!!! — что есть сил заорал рыцарь.

Крик, отраженный стенами, потряс темноту чудовищным гулом. Слегка ошеломленный, рыцарь помотал головой и поубавил силу голоса.

— Эй, дракон!

Звуки гулко покатились по каменистым карнизам, заставив человека поморщиться. Когда ж отголоски затихли вдали, рыцарь кашлянул и прошептал совсем тихо:

— Эй, дракон…

Затем он насторожил слух, ожидая, не донесется ли из темноты грозный рык. Но было тихо. Рыцарь презрительно усмехнулся:

— Трусливая тварь! Ничего, я заставлю тебя выползти из своего логова!

Тяжело переступая металлическими башмаками, рыцарь двинулся вперед — туда, где пряталось чудовище. Проход был на удивление узок — видно, дракон обладал чрезвычайно гибким телом — и извилист. Длинное копье то и дело цепляло за стены, и вскоре рыцарь был вынужден оставить его. В этом не было ничего ужасного, ведь у него остался добрый шестифутовый меч. Рыцарь освободил клинок из ножен.

— Дракон, где ты?! Выходи на бой!

Тяжелый доспех давил к земле, идти было нелегко. Очень скоро лицо рыцаря покрылось испариной, по спине побежали жаркие струйки пота, в башмаках противно захлюпало.

— Дракон! — позвал рыцарь. Но и этот призыв увяз в темноте, и нашему герою не оставалось ничего иного, как выругаться: — Грязная скотина!

Высказав свое мнение о драконе, рыцарь прислонил к стене щит. Против такого трусливого противника достаточно было и одного меча.

Он сделал еще около сотни, а может, чуть более шагов, когда лаз расширился. Рыцарь очутился в просторной пещере, освещенной пробивающимся сквозь расселину над головой светом.

— Логово! — догадался рыцарь.

Ухватившись за эфес обеими руками, он поднял меч таким образом, чтоб можно было отразить внезапное нападение. Дракон явно был где-то поблизости.

— Дракон, где ты?!

«Ты-ты-ты-ты…» — глухо прыгнуло по своду. Сверху посыпались камушки.

— Дракон!..

— Чего орешь? Здесь я. — Голос шел из-за спины.

Рыцарь стремительно отпрыгнул в сторону и обернулся, однако никого перед собой не обнаружил.

— Где ты?

— Да здесь же! — В голосе послышалось отчетливо различимо раздражение. — Что тебе нужно?

Рыцарь расправил плечи:

— Немедленно прекрати эту дурацкую игру. Я рыцарь! Я пришел вызвать тебя на честный бой.

— Зачем?

Ответ был заготовлен заранее:

— Ты приносишь страдания людям.

— Да? А я и не подозревал.

Признаться, рыцарь был сбит с толку. Он ожидал яростной схватки, летящих во все стороны сгустков огня, потоков крови, а вместо этого невольно стал участником совершенно дурацкого разговора.

— Дракон, выходи на бой! Где ты? Дракон!

— Ну?

— Дракон, я хочу сразиться с тобой! — заорал рыцарь, теряя остатки терпения.

— К твоим услугам.

Меч рыцаря со свистом рассек воздух.