Новобрачная плавно освободилась от колец в ушах только для того, чтобы они переместились на безымянные пальцы жениха и невесты.
Сами собой вспыхнули свечи в старинном медном шандале, помнившем, наверное, времена Круглого Стола.
Со двора грянул свадебный марш Мендельсона в исполнении окончательно выдрессированной барабанщицы.
В дверь заглянул старина Билл с бутылкой коллекционного шампанского, которую он долго коллекционировал для подобного мероприятия.
— Свидетеля вызывали? — осведомился он учтиво и, не дожидаясь ответа, экзотическим приемом ура-кэн снес горлышко бутылке. — За счастье молодых!
Бывшая Мисс Мышеловка запустила тонкие пальчики себе в декольте, и те выбрались наружу с тремя хрустальными бокалами на длинных витых ножках.
Том вопросительно глянул на супругу.
Изломом соболиной брови новобрачная дала добро на умеренное потребление алкоголя в рамках свадебного обряда, уж больно момент соответствовал торжеству — не каждый день человек берет в жены собственную мышеловку.
— Кто же теперь мышей промышлять будет? — воскликнул дворник, когда пузырьки коллекционного полностью растворились в его расшатанной кровеносной системе.
Новобрачные оцепенели. Над узами Гименея повис дамоклов меч некорректного вопроса. В гнетущей тишине песочные часы продолжали тикать, будто адская машинка времени.
И здесь в комнату эдакой легкомысленной бабочкой впорхнула воспитанница старины Билла. Она прямиком подкатилась к жениху и потерлась о его негнущиеся колени, словно новоявленная кошка. Том сомнамбулически опустил ладонь и провел вдоль теплого гибкого хребта. От глаз невесты не ускользнул тот факт, что ласка была приятна обоим действующим лицам…
Надо отдать должное Мисс Бывшей Мышеловке — она церемонилась недолго. Одной рукой цепко ухватила за холку самозваную кандидатку в кошки, другой же вкатила оглушительную оплеуху муженьку. Блеющее от обиды и неразделенного чувства создание мощным броском было возвращено на исходные рубежи, сиречь двор с полковым барабаном, над которыми давно прекратился дождь.
— Ты уж извини, Билл! — держась за обесчещенную щеку и жалко улыбаясь, промямлил Твенти. — Я тут подумал и решил, мы вполне без котов в доме обойдемся. Правда, дорогая?
— Понимаю, — посочувствовал дворник, потер на прощание обшлагом медаль и вышел за дверь, где несостоявшаяся соперница меланхолично выбивала копытом выходной марш из «Аиды».
Невеста дождалась, когда дворник прикроет за собой дверь, сняла фату и положила на фолиант, из которого ее супруг черпал мудрость.
Жених засуетился, наклонился к зеркалу, зачем-то высунул язык, потом оттянул нижнее веко и задушено прокашлялся.
Невеста, облизывая кончики пальцев, тушила свечи.
«И как ей не больно!» — подумал Том, но тут же сообразил, что трудно мерить человеческими мерками набор из дощечки, пружины и крючка.
Тут-то его и настигла целеустремленность невесты, стремящейся поскорее обрести статус законной супруги. Том не стал кочевряжиться и сдался на милость повелительницы мышей, коз и колдунов на договоре…
Среди ночи он внезапно проснулся и на цыпочках, чтобы не дай бог не разбудить строгую свою половину, выбрался в нужник. Но не тривиальный метаболизм тянул его туда, а подспудная мысль, что он упустил нечто чрезвычайно важное, когда искал манускрипт основателя династии Мерлинов.
Он перерыл хранящееся в сундуке барахло и обнаружил старинный портрет, с которого важно взирал мужчина в старинном костюме и высоком колпаке со звездами. Сначала ничего необычного Том не разглядел, но чем дольше он пялился на изображение в свете чадящей свечи, тем большее волнение испытывал.
Во-первых, мужчина на портрете, а Том подозревал, что это сам Мерлин Первый, собственной персоной, был точной копией самого Твенти, во-вторых, на его лицо стало накладываться лицо сэра Ланселота, окутанное какой-то дымкой, но, мало того, в-третьих, поверх этого начал проступать фас сельского озорника, в свое время превращенного в дракона. Черты всех троих адекватно вписывались в контур головы мужчины средних лет в старинном костюме.
— Что же это получается? — вслух спросил колдун.
А получалось следующее: Том Мерлин, сэр Ланселот и шалунишка Рептиль, прозванный так после превращения, составляли одно целое. Это вытекало непосредственно из теории относительности: если у некоторого числа объектов схожие имена, то эти объекты суть подмножества одного единственного объекта. Фамилия у Тома — Мерлин, у рыцаря — Ланселот, что в совокупности давало объединенное прозвище Мерлинселот, куда двумя соседними буквами «р» и «л» входило имя последнего из троицы — «ЭрЭль». Такова диалектика, и ничего здесь не попишешь…
На супружеском ложе Мерлин продолжал размышлять о природе человека: «…должно быть, все мы где-то немножко рыцари, где-то — колдуны, иногда в нас пробуждается дракон, и неповторимость индивида зависит от пропорции, чего в данном индивиде больше: дракона, колдуна или рыцаря…»
Он посмотрел на мерно вздымающуюся грудь жены и добавил философически: «…а в женщине — козы, мышеловки или дамы сердца!»
Белое пятно на красном фоне
«…Когда становится совсем невмоготу и Племя не может самостоятельно решить возникшие проблемы, прибегают к помощи Виртуального Брата, который до этого обитает только в сознании соплеменников.
Виртуальный Брат появляется в пустыне и телепатически призывает кого-нибудь из страждущих, чтобы довести через него Абсолютный Совет. После выполнения своей миссии Виртуальный Брат превращается в песчаную скалу, совершенно не отличимую от других песчаных скал.
Страждущий узнает Виртуального Брата по белому плюмажу, украшающему его благородное чело. Старики утверждают, что когда перья из плюмажа падут на песок, Виртуальный Брат перестанет приходить…»
Записано со слов Чели Гри, Повторного Вождя в урочище Снежных Дождей, Элизиум, Марс.
«Каждое появление В. Б. становится для коренных жителей Марса долгожданным праздником. Оно тщательно фиксируется в рукописных свитках и служит отправной точкой для последующего периода жизни. Хронологию марсиан можно уподобить слоям камбия на срезе дерева, но промежутками между слоями являются не обороты планеты, а приходы В. Б.»
Краткая Марсианская Энциклопедия, ст. «Виртуальный Брат, ритуальный обряд аборигенов»
Кеннет Уильям Дуглас спустился с трапа, отдал ручную поклажу суетливому носильщику из местных, похожему на гигантского богомола, пересек бетонные плиты посадочной площадки, прошел сквозь стеклянную коробку астровокзала и оседлал скоростного жука на воздушной подушке — оптимальное транспортное средство для перемещения по красным пескам четвертой планеты солнечной системы.
В курносой кислородной маске, противопыльных очках и мохнатой шубе до пят землянин выглядел хищным зверем в наморднике. К слову сказать, звери на Марсе не водились. Эволюция остановилась на насекомых. В отличие от людей, которые вели свою родословную от приматов, разумные марсиане происходили от богомолов.
Жук плавно нес седока по улицам марсианской столицы, не снижая скорости на поворотах. В связи с недавно постигшим Марс бедствием — пыльным ураганом небывалой силы (Кеннет прочел об этом в газетах еще до отлета) тротуары были полны беженцев из пострадавших районов. Кто-то тащил коконы с куколками, где-то стихийно образовывалась очередь за благотворительной подкормкой, всюду сновали чиновники из службы Общественного Вспомоществования. Одним словом, столица напоминала растревоженный муравейник.
Над головой Дугласа на большой высоте проносились пауки-светильники. Солнечного тепла и света не хватало даже в разгар марсианского дня — сказывалось порядочное расстояние до светила. Архитектура столицы навевала мысли о несхожести цивилизаций, волею судеб соседствующих в одной планетной системе. Серые громады усеченных конусов, сложенных из бесчисленного количества шестигранников, напоминали землянину африканские термитники, виденные им в каком-то географическом еженедельнике. Причудливая вязь марсианского алфавита, покрывавшая все без исключения здания, будила ассоциации с извилистыми ходами жучков-древоточцев.
