Керк О вопрошающе посмотрел на капрала. Тот утвердительно кивнул.
— Резная дверь была заперта. До музыкальных замков туземцы не додумались, а их принцип запирания нам был не известен. Мы решили ее взломать, но только Тэн Вассан замахнулся палицей, как дверь распахнулась сама собой. Внутри здания было красиво, как в Хрустальном зале Императорского дворца…
— Ты бывал в Императорском дворце?
— В Хрустальном зале. Единственный Непорочный однажды потребовал привезти лучших в Империи игроков в моллюсков. Я в юности немного умел дрессировать…
— Скромничает, — ласково поправил капрал. — Бессменный чемпион Эскадры. Я его давно приметил на камбузе, паучья сыть, и после истории с гренками переманил к себе. Между нами, — капрал воровато зыркнул за спину, — Унг Тольд отчасти виноват перед Главнокомандующим. Когда гренки подходили, повар безбожно продувал партию за партией. Любил, бедняга, в моллюсков перекинуться и считал себя непревзойденным игроком. Да где ему до Унг Тольда! Расстроился и забыл в очередной раз спеть походный марш, садковая ржа забери! Гренки не подошли, и Полного абмирала чуть Ящер-Прародитель не хватил…
— Но-но!
— Виноват. Унг Тольд и рифмы замечательные подбирает ко Дню Выхода из Яйца. Там и обо мне есть:
…и монотонно возрастая,
за ним стремилась в бой вся Стая!
— Капрал, когда мне понадобится цитата из стихов, посвященных вам, я скажу об этом заранее! — в голосе четвертьабмирала капрал учуял неприкрытое раздражение. — Унг Тольд, продолжайте!
— Мы вошли в дом, и внутри было красиво. Красиво, и в то же время жутко. Я почувствовал, что вокруг — тысячи глаз. Они разглядывали меня и Тэн Вассана со всех сторон. Разглядывали с интересом. Как подопытных головастиков. Самих глаз я не видел. Их взгляды ощущал кожей.
«Тэн Вассан, — сказал я. — На нас смотрят!» «Здесь и в самом деле неприятно, но никого нет», — ответил мой товарищ, и я понял, что он лишен моего кожного зрения.
Поднялись на второй этаж. Вдоль стен — стеллажи, а на них диковинки разные. Странные и не похожие ни на что диалонское. Взял одну с полки, чтобы вблизи рассмотреть, а она прямо в голове моей и говорит: «Положи на место!»
— По-нашему говорит?
— А то как же! Я лапу отдернул. Испугался. Тэн Вассан заметил и спрашивает, что это со мной? Я говорю, пошли отсюда, пока разума не лишились. Неспроста штучка заговорила, точно ждала нас. Он, по морде вижу, не слыхал никакого голоса. Однако собрался в момент — и за мной вслед. И пришло мне тут в голову, что не дом это вовсе — музей, и диковинки для осмотра собраны. И город тоже не город, а музей. Потому в нем и жителей никаких. В музее разве живут?..
Ночью собрались всей Дюжиной в доме на площади. Для засады — так капрал объяснил. Сначала все хорошо было. Паек уговорили. Моллюсков с форой погоняли немного. Марш «Вперед, рептилии!» и «Славься навеки!» спели шепотом для поднятия духа. Потом затаились и принялись туземцев ждать. Только, как я и предполагал, не пришли туземцы. Вместо них явились призраки. Одного из них Тэн Вассан хотел мечом поразить — прошел меч сквозь пустоту. А призраку хоть бы что — свое гнет: мастерит гадких тварей из клейстера, нити вытягивает…
— Из клейстера, говоришь? — Керк О внезапно вспомнил желеобразных существ из своего сна. Совпадение было невероятным. Он никогда ни от кого не слышал, чтобы одно и то же сновидение посещало одновременно двух рептилий. — А машины из сверкающих полосок, возле которых призраки суетились, были?
— А как же! Капрал видел. Тэн Вассан, и Кундзоу, и Ших Халон, по прозвищу Тяпня. Вся Дюжина видела.
— Откуда же все-таки взялась у тебя мысль про музей?
— Я думаю, штуковинка в угловом доме подсказала, когда мы уходили. Кроме нее больше некому. Наверное, про появление призраков тоже она меня надоумила: «Смотри на иллюзию не опаздывай. В следующий раз что-то изменится (что именно, не запомнил, слово было незнакомое), и того, что пропустишь, больше не увидишь!»
— Да. До такого сам не додумаешься… Оба свободны!
Керк О вышел из блиндажа. Солнце село, но было тепло. Четвертьабмирала почему-то знобило. Он проверил посты и каждому часовому задавал один и тот же вопрос: что тот видел прошлой ночью во сне?
Большинство ничего не помнило. Кто помнил — про пятипалых не рассказывал. Из всего этого Керк О сделал однозначный вывод. Призраков наяву видела только Разведка. Из спящих в лагере призраки посетили только его сон, а чем он, четвертьабмирал Керк О, отличается от прочих? Только тем, что умеет блокировать свой мозг, выставляя мыслеблокаду против хитроумных приспособлений Службы Уха и Нюха. Отсюда со всей непреложностью вытекает: для аборигенов мыслеблокада не препятствие на пути в чужой мозг, напротив — подспорье: грохот Большой Волны слышит только тот, кто этого хочет!
А этот бывший игрок в моллюсков далеко не прост, бестия! Как сказал бы капрал: «Садковая ржа забери!» И Голос слышит, и видения толкует. «Очень похоже, не один я мыслеблокадой владею!» — сделав такое открытие, четвертьабмирал долго не мог заснуть. Постепенно выстроилась логичная картина. Галлюцинация, наведенная туземцами, сильнее подействовала на разведчиков потому, что транслирующее устройство располагается, несомненно, в городе. До лагеря докатилась ослабленная волна, которую смог уловить только он, владевший секретом запирания своих мыслей от соплеменников. Но, закрывая мозг для своих, по-видимому, открываешь для чужих. «Вот влип!» — подчелюстной мешок наполнился жгучей слюной от ужаса при мысли о том, как отвратительные пятипалые чудовища начнут ковыряться в его памяти, отыскивая секретные данные о расе Диалона, которые доверены старшим офицерам рангом не ниже четвертьабмирала…
Глава 6
Конец истории
Если дебют партии можно выучить по учебнику, середину — осмыслить по шкале сравнительных ценностей, то финиш — непознаваем! Но запомните, резвый моллюск, как правило, еще жив!
Вог Кланц, «Наставление начинающему в игральных моллюсков».
На следующее утро сомнений не осталось. Во сне продолжали действовать пятипалые, но их бурная активность была направлена в этот раз на освоение водной стихии. Огромные металлические сигары, светясь мириадами огней, зыбких и нереальных, плавали в фиолетовой воде, выпускали пятипалых из чрев своих и вбирали снова. На мордах у аборигенов были нацеплены прозрачные шлемы, а их конечности были задрапированы фальшивыми перепонками. Вокруг них сновали пугливые рыбешки, точь-в-точь как в океане Диалона, затем из расщелины подводного хребта выползла кошмарная многосуставчатая машина и принялась гладить дно, поднимая песчаную взвесь…
Керк О вызвал Унг Тольда.
— Ты видел? — спросил он, обходя уставные церемонии.
— Да, — подтвердил Унг Тольд, и в его глазах четвертьабмирал прочитал тоску, какая бывает перед дуэлью у кадета, почуявшего близкую смерть.
— И что скажешь?
— Мне говорить нечего, командир. Пусть оно скажет! — Унг Тольд полез в полевую сумку и вытащил предмет, размером и формой напоминающий Изначальный Плод, а проще говоря, яйцо, из которого вылупляется головастик расы Диалона, когда наступает его черед осчастливить мир своим присутствием. Но оно было не привычного серого цвета. Яйцо блестело, как металлическое, и оболочка непрестанно пульсировала. Внезапно оно выпрыгнуло из верхних лап «ночного рыцаря» и покатилось по столу. Потом встало на попа и принялось раскачиваться, как игральный моллюск, не желающий покидать проигрышную ямку.
— Что это такое?!
— Говорящая штучка из углового дома. Тэн Вассан постарался. Приглянулась ему, вот и захватил ее перед уходом. А сегодня утром мне похвастался.
— Говори, кто ты есть! — приказал четвертьабмирал штучке из углового дома и хотел потрогать ее пальцем.
