Хлопнули одноквасники друг друга в лоб и снова стали в единственном числе. Как при встрече с сэром Стенвудом.

— Так-то оно симпатичнее, — согласился с метаморфозой Эрель и разлил содержимое фляги.

— Удивительный напиток! — сказал Тайлер-Ре, утираясь рукавом. — Прямо-таки за душу берет!

— Согласен! — сказал дракон. — Но меня другое тревожит.

— Что именно? — борьба и единство противоположностей приняли вид полного внимания и сопереживания.

— Откуда сэр Стенвуд про мое убежище прознал?

— Нет ничего проще. Издалека усек наш костерок и заглянул на огонек.

— Нет, друг мой! Возле костра грелся ты-один, потом вас стало ты-двое, но меня-то там не было — я в пещере отдыхал!

— А и впрямь, — почесал в затылке Тайлер-Ре. — Подскакал он к нам, враз раздвоил и давай выспрашивать, куда дракон делся! Стало быть, знал он про тебя!

— Вот я и спрашиваю, откуда?

— Может быть, раньше был с тобой знаком?

— Нет! — отрезал Эрель в драконовой шкуре. — У меня достаточно ума не держать дружбу с парнями в железе! У меня на рыцарей аллергия.

— Ты — редкий экземпляр! Тебя следует занести в Красную книгу Гиннеса! — Тайлер-Ре вытащил откуда-то записную книжку в алом сафьяновом переплете. — Вот она, родимая! Будьте любезны, адрес, инициалы, телефон…

— Брось дурачиться! — Эрель совершенно не был расположен к шуткам.

— Тогда не знаю, откуда сэр из Малахола узнал, где проживает Эрель, заколдованный в дракона.

Они допили остатки. Последние сорок капель, честно поделенные пополам.

— А теперь? — с надеждой в голосе поинтересовался Эрель.

— Все равно не знаю!

— А ты напрягись! — в голосе Эреля явственно прозвучала готовность услышать положительный ответ.

— Вспомнил! — радостно возопил Тайлер-Ре спустя несколько минут.

— Ура!!! — поддержал дракон, хлопая по земле хвостом.

Так приятели развлекались, двавлекались, тривлекались, пока окончательно не притомились.

— Говори! — потребовал дракон, отдышавшись. — Откуда этот малахольный сэр знает про меня?

Тайлер-Ре недоуменно пожал плечами.

— А я откуда могу знать, откуда он тебя знает?

— Ты же сказал, что вспомнил!

— Да, — не стал перечить кузен-сам-себе, — и не отрицаю. Я действительно вспомнил. Но вспомнил нашего колдуна-педагога, который по твоей милости уселся на ежа! Его имя — Том Твенти!

На совершенно безоблачном небе громыхнул гром.

— Вот оно! — шепотом сказал дракон. — Это он, Том Твенти, наслал на меня рыцаря!

— Ты уверен? — ужаснулся Тайлер-Ре.

— Уверен!

— Если это и вправду колдун, теперь не отстанет. Характер у Тома препротивный. Хорошо, что он тебя в одноголового превратил, а мог бы гораздо хуже… Скажем, по строению тела тебя продолжали бы числить по типу рептилий, а вот класс был бы другой — двоякоогнедышащих или трояко… Жди от него новых сюрпризов!

На дракона было жалко смотреть, совсем пригорюнился, несчастный.

— Что же делать, что? — пробормотал он в крайней растерянности.

— Думай шибче, Эрель! От этого зависит судьба наших будущих застолий!

В выразительных глазах рептилии вспыхнули искры озарения.

— Эврика! — выкрикнул он, уподобляясь древнему греку, который занятия античной механикой сочетал с водными процедурами.

— Не томи, дружище!

— Надо явиться ему во сне. Ночным кошмаром, да таким, чтоб на всю жизнь зарекся меня преследовать своими латниками!

— А получится? — в голосе одноклассника заговорило сомнение.

— Постараюсь! Как ты думаешь, почему мне папаша лесниковой дочки каждое утро брусничный эль тащит?

— Вопрос, конечно, на засыпку! Я так мыслю, что вы с ним — родственные души. Он одинок, и ты одинок, вот душа к душе и тянется, как ночная бабочка к гнилушке…

— Почему же он тебе не тащит? — усмехнулся Эрель. — Ты тоже одинок как сокол.

— Не надо! — отпарировал Тайлер-Ре. — Нас в любой момент может стать двое. Так что на одиночество мы не жалуемся!

— Ты не угадал! — сказал дракон. — Просто с тех пор, как меня проклятый учитель заколдовал, я могу бродить по чужим снам. Под утро мне это надоедает, я прихожу в сновидение леснику и внушаю, внушаю, внушаю…

— Что внушаешь?

— Что бедного Эреля мучает жажда, и если ее своевременно не утолить, начнутся лесные пожары, я же все-таки какой-никакой, а огнедышащий! Утолять же надлежит непременно брусничным элем, а старикан, это я доподлинно знаю, балуется на досуге «лунным сиянием», а попросту говоря, гонит… После того, как из дома ушла дочка с классическими формами, у лесника две радости в жизни — образцовое ведение вверенного ему лесного хозяйства и производство-потребление брусничного самогона!

— Замечательно! — воскликнул Тайлер-Ре. — Я всегда говорил, что основным достоинством мужчины является его профессионализм, а если вдобавок у него имеется еще и хобби, это замечательно вдвойне! Ты не мог бы присниться леснику прямо сейчас, а то что это — ни два ни полтора…

Он поддел сапогом пустую флягу, которая нехотя полетела, набирая высоту. Должно быть, вслед за стаей ворон.

— Пожалуй, я лучше займусь Томом Твенти. Пока стемнеет, пока до города долечу, пока в сон влезу… Так что не получится с лесником, ты уж не обессудь…

— Главное, чтобы с колдуном получилось, я ж понимаю!

— Надеюсь, что и он поймёт!

— Уфф! Ну и страшилище! Только с перепоя такое может присниться, а у меня, насколько можно доверять трезвой памяти и здравому уму, маковой росинки во рту не было! — бормотал Том Твенти, продирая заспанные глаза. — Пасть — во, огонь так и пышет, зубы — чистый тиранозавр! Неужели я сам такое мог соорудить из обыкновенного шалопая в деревенской школе! Да, старею, забываю навык… — Он погрозил зеркалу. — Ты мне рожи не строй, гад чешуекрылый! Думаешь, я забыл, как ты мне ежика под зад пристроил, пока я чертеж Каиновой печати на грифельной доске изображал! Ничего, походишь еще маленько в драконовой шкуре, витязь… А за то, что пугать меня во сне задумал, я на тебя…

Он сладко зевнул и окончательно проснулся.

За узкими стрельчатыми окнами едва брюзжал бледный рассвет. Город еще спал. Но с улицы доносился шорох метлы, пашущей в автоматическом режиме.

— Ишь ты, опять старина Билл заговорил свой рабочий инструмент № 1,— поделился своей догадкой Том с полумраком спальни, сползая с ложа в домашние шлепанцы, которые, в отличие от хозяина, еще не думали просыпаться. И их можно было понять — кошмары в образе гримасничающего дракона, на все плюющего пламенем, им не снились. Им снились обворожительные дамские туфельки на высоком каблуке, отходящие ко сну и не подозревающие, что этот отход наблюдают заинтересованные чужие глаза, и потому не стесняющиеся своей бархатной, розовой, как кожа младенца, обнаженной стельки.

С трудом всунул распухшие пальцы ног в позевывающие шлепанцы и прошаркал ими по давно не мытому мраморному полу к умывальнику.

— Бррр! — передернулся колдун то ли от студеной воды, то ли от зверской рожи своего бывшего ученика, ополаскивая несвежее лицо с набрякшими мешками под глазами. — Пусть в нашей стране не все ладно с причинно-следственными связями, но я найду способ поставить мальчишку на место!

Том Твенти поднял глаза к засиженному мухами зеркалу над умывальником и снова погрозил пальцем. Наверно, Эрелю…

Потом поскреб под мышками, пробормотал коротенькое заклинание против экссудативного диатеза и попутно ревизовал фанерный ящик для съестных припасов. На дне ящика валялось несколько корок, обросших колонией пенициллиновых грибков.

— Ох-хо-хо! — вздохнул колдун. — Ну как может творческая по большому счету личность на гонорарах протянуть?! Только ноги!..

Он захлопнул крышку, и взгляд его остановился на дощечке с пружиной и крючком, которая затаилась за ящиком. На крючке томился коричневый от длительного содержания на воздухе кусочек сала со сморщенной шкуркой. Это была любимая мышеловка Тома Твенти. В свое время она победила на конкурсе красоты среди пружинных мышеловок подобного типа — компетентное жюри в должной мере оценило ее стройные формы, размер тугой пружины и нежную фактуру древесины.