— Теория относительности! — победоносно провозгласил колдун. — А это значит, сэр, что вы попадете на свидание с китайским драконом, как только я ознакомлю вас с теорией!

— Я, конечно, не такой ученый, как вы, мессир, — пробормотал сэр Стенвуд, — но все же неоднократно был свидетелем бурных диспутов между уважаемым отцом Хью и веселым Роджером. Меня интересует, какое отношение имеет теория относительности к китайским драконам?

— Самое непосредственное! Теория относительности имеет отношение ко всему, что можно отнести куда-нибудь. В данном случае важен объект применения теории, т. е. вы, сэр Стенвуд, а не субъект, который может быть китайским драконом, единоинеделиморогом и даже вашей прекрасной дамой сердца! Сейчас я прочту рекомендации к употреблению, и теория отнесет вас туда, куда следует из рекомендаций!

Он впился в содержимое рекомендаций.

— Одну секундочку!

Железная перчатка легла на локоть колдуна. Том Твенти с недовольной миной замедленного действия на лице оторвался от магического текста.

— Ну что там еще?

— Как же я отнесусь туда, куда зашвырнет меня теория относительности, без моего верного Клориделя, который остался пастись на вашем очаровательном дворике в компании вашей же обворожительной соседки?

— Совместить всадника с лошадью в процессе трансцендентального переноса и сделать из них единое существо — пустяк для специалиста моего масштаба! Пусть вас это не заботит!

— Но я не хочу быть единым существом с Клориделем, наподобие кентавра, как не хочу оказаться пешим лицом к лицу с драконом! — продолжал рыцарь.

Том Твенти понял, что перед ним муж, упорный в своих намерениях, а не мальчик, смущающийся каждый раз, когда в этом упорстве сомневаются.

— Мой предок — Мерлин. Мое настоящее имя — Том Мерлин. Твенти — всего лишь порядковый номер из вереницы его потомков.

Удивительно, но упоминание прославленного чародея при дворе короля Артура не вызвало у сэра из Малахола ни малейшего отклика.

— О Бергамот Кларисфен Тойфельбой! — выругался Том.

За окнами раздался грохочущий раскат.

С некоторым запозданием стекла осветились зеленым.

В дверь постучали.

— Не заперто! — откликнулся колдун.

Дверь скрипнула, и в тесное пространство прихожей всунулась конская морда. Глаза у Клориделя были виноватого цвета. Он шлепал нижней губой и закусывал удилами. На пол летели хлопья пены.

— Уважаемый Том Твенти! — торжественно обратился хозяин коня к хозяину дома. — Не могли бы вы ссудить меня парой кусочков рафинада?

— К искреннему сожалению, мои талоны на сахар кончились неделю назад! — развел руками колдун.

За приоткрытой дверью начался затяжной ливень — на луже конской пены плавали пузыри.

— Мой верный Клоридель не выносит осадков! — пояснил сэр Стенвуд. — Броня ржавеет, а он терпеть не может запаха ржавчины!

— Пусть наполовину останется сухим! — разрешил Мерлин Твенти, имея в виду, что другая половина лошади все равно в прихожей не поместится. — На чем мы остановились?

Рыцарь подумал и вспомнил:

— Вы сказали: «О Бергамот Кларисфен Тойфельбой!»

Снова полыхнула молния, и через соразмерный промежуток донеслось громыхание Ильи-пророка, который, судя по силе звука, разъезжал по небесным сферам не на и колеснице, а на громадном металлическом листе.

— Мерлин — мой предок, но уважаю я его вовсе не за это! Он — мой идеал специалиста! Этот труд, — Твенти потряс фолиантом, из которого посыпались мышиные хвостики, сушеные корешки мандрагоры, куриный помет и еще черт те что, — вмещает в себя свод всех заклятий, известных в его просвещенное время! Сейчас я совершу магический пассаж, скажу твое имя, и волшебные слова отнесут тебя далеко-далеко, где уже поджидает китайский дракон! Внимание, приготовились! Задержи дыхание…

Сэр Стенвуд — квантор, ментор, комментатор!

Мерлин зажмурился и пробурчал себе под нос:

— Будешь знать, гадкий мальчишка, кому рожи во сне корчить!

Лязгнул меч. Колдун открыл глаза и увидел, что рыцарь по-прежнему находится рядом и при этом его меч гуляет на свободе в непосредственной близости от родного лица. Естественно, от родного лица самого Тома Твенти.

— Меня, славного рыцаря из Малахола, обозвать гадким мальчишкой! — ярость сэра Стенвуда не знала границ.

— Простите, милорд! — выпалил Том Мерлин со всей скоростью, на которую способен был его язык. — Произошло недоразумение. Я вовсе не вас, милорд, обозначил подобным эпитетом!

— А кого?! — рявкнул рыцарь, не убирая меч из-под носа колдуна.

— Одного старинного приятеля, с которым мы… хм… вместе проходили… прикладную биологию!

— Да! — покрутил головой сэр Стенвуд. — Век живи — век учись. Никогда не слышал, что биология может быть прикладной!

Ярость его уступила место удивлению, и меч променял свободу на тесные объятья ножен.

Колдун не стал пояснять клиенту, при каких обстоятельствах его седалище было приложено к биологическому объекту с колючками по всему телу — Тома интересовал совершенно иной аспект: почему сэр Стенвуд не отправился по адресу?!

— Повторим… Внимание! Сэр Стенвуд — квантор, ментор, комментатор!

Все осталось, как и было до заклинания.

— Ничего не понимаю! — Мерлин Твенти взялся руками за голову. — Формулу посыла я перевел точно, а уж послать куда подальше, владея формулой…

Он подозрительно посмотрел на рыцаря.

— Ты, парень, случайно не заговоренный?

— Есть немного, — смутился драконоборец. — Чтобы муж не догадался, дама сердца окружила мое истинное имя защитными чарами. Я поклялся, что никому никогда не раскрою псевдонима!

— Чего-чего, а подобной подлянки я от тебя не ожидал, — не на шутку обиделся потомок великого чародея. — Теперь мне все понятно. Я посылаю сэра Стенвуда, а сэр Стенвуд вовсе не сэр Стенвуд, а какой-то самозванец без имени, которого и послать-то невозможно…

Он тряхнул сэра лже-Стенвуда за грудки.

— Ты хоть понимаешь, что наделал, подлая душа?!

Рыцарь пожал металлическими плечами.

— Я же тебе объяснял, человек в железном футляре, главное в теории относительности — объект, а ты не объект, ты — фикция! Непоименованный объект перестает являться объектом приложения потусторонних сил…

— Если я скажу настоящее имя, магия исполнится?

— Если ты скажешь настоящее имя, малыш с консервной банкой на голове, я сначала пошлю тебя без всякой магии и только потом пущу в ход теорию относительности!

— Но я же давал клятву!

— Ничем не могу помочь. Либо нарушить клятву и фьють — к китайскому дракону, либо…

— Была не была! — махнул рукой клятвопреступник. — На самом деле меня зовут сэр Ланселот Самый Младший!

— Это меняет дело, — торжественно заявил Мерлин Твенти. — Мой прославленный предок в своих мемуарах с приязнью говорил про твоего знаменитого прародителя… Итак, сэр Ланселот Самый Младший — квантор, ментор, комментатор!

На сей раз три волшебных слова упали на благодатную почву подлинного имени. Воздух в помещении сгустился и стал горячим, как в турецкой бане. Рыцарь и конь стали уменьшаться, уменьшаться, уменьшаться, пока не превратились в игрушечных.

Потом между ними возник такой же игрушечный смерч. Он закружил человечка и лошадку в бешено вращающееся колесо. Немного погодя раздался вибрирующий звук, будто лопнула струна на грифе популярного в Испании щипкового инструмента, шесть букв по горизонтали, и сэр Ланселот исчез, только его и видели…

По странному совпадению, а совпадения всегда странны, в этот момент последняя песчинка скатилась из верхней колбы в узкое горлышко песочных часов.

— Пора!

Том Твенти одернул камзол, так что накладные недовольно зашуршали, придал лицу восторженно-игривое выражение и мысленно зачитал фундаментальное заклинание Кибелы-Реи, запрещенное к использованию магами-стажерами, не достигшими шестнадцати зим.

Мышеловка выбралась из-за ящика, встала на попа, подпрыгнула вверх и превратилась в изящную длинноногую леди с ледяным выражением на лице. Сквозь прозрачное подвенечное платье просвечивали поднятые груди с сосками, напоминающими полузрелые вишни, в ореховых волосах таинственно мерцал флер-д-оранж, а вместо сережек уши красавицы защемляли два обручальных кольца, одно из которых было на три размера больше другого.