Таня утвердительно кивнула.

— Атака начнется за час до наступления темноты, — говорил Труфанов. — Почему не утром? Вечернее время более неожиданное для противника. А ночью, когда видимость ограничена, легче закрепиться на новом рубеже. Выполнение этой боевой задачи поручено штурмовому отряду лейтенанта Плотнянского. Наш батальон и другие будут только демонстрировать атаку, то есть отвлекать противника. Какая задача снайперов? Мне думается, что и в ночное время снайперам можно охотиться. Можно стрелять по вспышкам?

— Можно, — не совсем уверенно произнесла Таня. — Но я еще не пробовала.

— Давайте попробуем.

— Согласна.

— Сделаем так. Вечером снайперы вернутся с передовой, поужинают, а через часок-другой вы выведите их опять на передний край. Пробуйте стрелять по вспышкам и наблюдайте, что из этого получится. В полночь вернетесь, весь день будете отдыхать, а к началу атаки займете удобные позиции.

Таня посмотрела на свой забинтованный палец.

— Ах да, — спохватился майор, — вам же стрелять нельзя.

— Я пойду санчасть…

— Да, пусть врач посмотрит. Вам не обязательно стрелять сегодня. Только руководите тренировкой снайперов в ночное время.

— Понятно. Разрешите идти?

Майор поднялся, свернул карту и положил в планшет.

— Пойдемте вместе, — предложил он. — Мне надо в хозвзвод. Что-то плохо водой стали обеспечивать роты.

Бурматов остался в блиндаже.

Несколько минут майор и Таня шли молча.

— А ведь мне попало за вас, — нарушил молчание Труфанов.

Таня пожала плечами.

— Вы ничего плохого не сделали мне.

— Вчера при вручении орденов начальник политотдела армии полковник Брежнев спросил меня, как действуют снайперы. Я ответил, что хорошо, и назвал ваше имя как инициатора снайперского движения в батальоне. Он тогда спросил, почему вас нет в списке награжденных. Мне пришлось объяснить: дескать, прикомандированная, не наша… Брежнев покачал головой: «Формально вы правы, а по существу…» Начальник штаба бригады уже дал указание заполнить наградной лист…

На какое-то время он умолк. Бросил на Таню косой взгляд и нахмурился, чтобы скрыть выражение глаз.

Молчала и Таня, не зная, как отнестись к его словам. Почему-то он теперь даже наедине говорит с ней на «вы», держится официально.

— Между прочим, — заговорил Труфанов словно нехотя, — отряд ваш расформирован. Создано два батальона морской пехоты. В том и другом куниковцы. В каком батальоне вы числитесь? Вы этого не знаете. Да и числитесь ли? — И вдруг заговорил горячо: — Таня, ну что тебе те батальоны?! Оставайся в нашем!

— Я подумаю, — смущенно улыбнулась она.

— Вот и отлично, — повеселел майор. — Ну, мне налево, в хозвзвод, а вам прямо.

Таня пошла, а он некоторое время стоял, смотрел ей вслед.

Вдруг впереди нее разорвался снаряд. Таня упала, но, как только пролетели осколки, поднялась как ни в чем не бывало. Малоземельны привыкли к таким сюрпризам… Через несколько секунд разорвался второй снаряд — на этот раз позади майора. Значит, немецкие минометчики ведут по ним прицельный огонь.

— Таня! Ложись! — закричал Труфанов.

Но она шла, очевидно не слыша его.

— Ложись, чертова кукла! — в сердцах крикнул майор и бросился к ней.

Таня улыбнулась, услышав «чертова кукла». Еще один человек так именует ее… Но когда обернулась, улыбка сошла с ее лица — майор бежал к ней отчаянными прыжками. Подбежав, сбил ее с ног и прикрыл своим телом. И в тот же миг совсем близко раздался взрыв снаряда. В нос ударил запах дыма и тола. Майор как-то странно вскрикнул и застонал. Таня стряхнула с себя его отяжелевшее тело. Труфанов лежал без движения, лицо его было бледно, грудь прерывисто вздымалась.

— Ой, товарищ майор! — закричала Таня. — Товарищ майор!

Как по волшебству, рядом появился Гармаш. Он поднял майора на руки и понес, а Тане сказал:

— Беги, скажи парторгу, а я в санчасть.

В тот день Таня так и не побывала в политотделе. Вечером она, Бурматов и Гармаш пошли в береговой госпиталь навестить комбата. Им сообщили, что у Труфанова перебиты три ребра. К раненому их не пустили.

Бурматов и Гармаш ушли, а Таня осталась и пошла разыскивать Галю. Нашла ее в обществе высокого, красивого офицера и девушки с узкими погонами лейтенанта. У офицера одна нога была в сапоге, другая в ботинке. Увидев Таню, Галя подбежала к ней и, глянув на ее расстроенное лицо, обеспокоено спросила:

— Что-то случилось?

Таня сказала, что приходила навестить раненого командира батальона, но ее не пустили.

— А его давно принесли?

— Час назад.

— Я сбегаю узнаю, как его состояние, — сказала Галя и повернулась к офицеру: — Ко мне пришла подруга. Прошу извинить.

Взяв Таню под руку, она повела ее к ступеням, ведущим в госпиталь.

— Здесь подожди, — сказала Галя.

Таня посмотрела в ту сторону, где стояли офицер и девушка. Офицер козырнул и пошел вдоль берега, девушка посмотрела ему вслед, потом опустила голову и направилась к Тане. Подойдя, она подняла голову. Их глаза встретились. Таня увидела на круглом лице светло-карие глаза, ясные и спокойные.

— Вы и есть снайпер Левидова? — спросила она.

— Вы не ошиблись.

— Мне рассказывала о вас Галя. А я вас не такой представляла.

— А какой же?

Девушка замялась, с запинкой проговорила:

— Не такой красивой… А вы…

Таня усмехнулась и ничего не ответила. Вышла Галя.

— Он на операционном столе.

— А долго продлится операция?

— Не знаю.

— Я дождусь. Можно у вас переночевать?

— Пожалуй…

— Ты сейчас занята?

— Сменилась с дежурства. Свободна до утра.

— Ой, как хорошо. Галя обратилась к девушке:

— Софа, мы пойдем вон туда, где скамейка. Если понадоблюсь, позовешь.

Софа кивнула и сказала:

— Он придет завтра.

— Кто он?

— Рыбин.

Галя кинула быстрый взгляд на Таню, усмехнулась, подхватила ее под руку и увлекла к скамейке, находившейся невдалеке под скалой.

Они сели, тесно прижавшись друг к другу. Галя не скрывала веселого настроения.

— Я уже написала маме Николая, чтобы немедленно сообщила его адрес, как узнает. Он, наверное, лежит в одном из сочинских госпиталей. Мама может наведываться к нему… А я дурочка… Была бы дома, тоже ходила бы. Поверила чужому письму, не дождалась похоронной… А он когда-то присылал мне стихи «Жди меня». Плохо я ждала, нет мне оправдания.

— Не занимайся самокритикой, — успокоила ее Таня. — В жизни всякое бывает. Ну случилось так, ничего не поделаешь. Николай не осудит тебя.

Несколько минут подруги молчали. Стало темнеть. Из госпиталя санитары стали выносить на носилках раненых. Таня встревожилась.

— Комбата сегодня тоже отправят?

— Наверное.

— Галя, милая, сбегай узнай.

Вернувшись, Галя сообщила:

— Его эвакуировать не будут. Он отказался, заявил, что будет лечиться здесь. Операция прошла успешно.

— А сейчас к нему можно?

— Он спит. Утром увидишься.

Таня прижалась к ней, глубоко вздохнула. Что она скажет утром майору? и какая встреча будет у них, когда он вернется в батальон?

— Как относиться к человеку, который любит тебя, а ты его нет? — вслух высказала она свою мысль.

Галя встрепенулась, внимательно посмотрела на нее.

— Ты о чем?

И, уже не таясь, Таня рассказала о раненом комбате, о его чувствах к ней, как он рисковал жизнью, чтобы спасти ее.

— Я люблю Виктора, а майор… Он такой замечательный человек. Я его немного люблю…

— Нельзя любить двух сразу, так не бывает, — наставительно сказала Галя. — Ты просто уважаешь майора, а когда уважают, то…

Не закончив мысль, Галя замолчала. Ей тоже хотелось рассказать о Рыбине, но с чего начать, не знала.

— Я хотела уехать с Малой земли в свой батальон, — продолжала Таня. — Но не смогла этого сделать. Решила, что надо быть выше личных чувств. Мы создавали Малую землю, мы и должны соединить ее с Большой. Надо подавлять в себе бабьи слабости. Но как это трудно, Галя…