На утро были уже нагрузочные испытания на поле. Приделали наш плуг с тремя ножами, поездили с поднятым, добавили груза на нос, он задирался, добавили с запасом, при вспашке должно пригодится. Попробовали пропахать полоску — получилось! Теперь посреди деревни, правда, грязи полно. Сели, порадовались за созданную машину, взяли топоры с пилами, и пошли делать дорогу к полю. Через прилегающую лесополосу трактор бы не проехал.
Дорога шла тяжело. Особенно путь через небольшой ручей в овраге. Пришлось тащить бревна, устраивать мостик. Да еще и перила к нему, чтобы трактор не уронить в ручей. Намаялись с дедом и Кукшей с дорогой, устроили себе день выходного. А лучший отдых — это, как известно, смена деятельности. Поэтому во время выходного делали управление к трактору. Перенесли руль на заднюю часть, тяги сделали из дерева. Руль стал уже круглым. Водитель крутил его, веревки накручивались на рулевую колонку, тяги передавали усилие на переднюю ось. Руль сделали здоровый, да еще и передачу усилия через шестеренки, иначе тупо не хватало сил для поворота. Радиус поворота был метра три. Кроме того, усовершенствовали крепление плуга. Теперь водитель мог рычагом регулировать глубину вспашки. Сидение сделали со спинкой, из фанеры, перебалансировали опять трактор.
Испытания на поле показали нормальные результаты. Трактор успешно распахивал полоску плугом с тремя ножами. Почесали репу, поставили оставшиеся ножи от плуга. Все восемь, которые делали еще для первой пахоты. Трактор жалобно скрипел, удерживать плуги в земле рычагом было сложно. Пришлось резать деревянный винт, приделывать его к рычагу. Теперь водитель вращая рычаг менял глубину вспашки, а толстый винт удерживал ножи в нужном положении. Самая же большая проблема была с топливом. Полностью загруженной топки хватало на пятнадцать минут работы, или на километр пути, по прикидкам. Потом надо было вставать с трактора, заполнять топку заново. И еще, надо было очень аккуратно начинать вспашку, иначе машина рвала с места, и глохла. Занялись усовершенствованиями.
Первым делом переделали трансмиссию. Теперь она стала жесткой, без ремня, крутящий момент передавали через вал с шестеренками. Большими, деревянными шестеренками, с длинными толстыми шпеньками. Их поставили с обоих сторон карданов, машина прибавила в весе, но стала ездить быстрее, потери на передачу стали меньше. Изменение трансмиссии привело к возможности подрессорить задние колеса, и сделать независимую подвеску для каждого из них. Рессоры сделали из гибкого дерева, размер передающих шпеньков позволял нам дать колесам люфт в четыре сантиметра. Больше было опасно — могло выскочить. Задняя ось как таковая ушла, вместо нее появились два «отростка» на раме, которые удерживали колесо, вторая точка крепления была на рессоре. Дед сначала не понимал, зачем нам такие навороты в нашем зоопарке, ему и так все казалось хорошо, но после того как от биения о землю у нас разворотило карданный вал, и я во время ремонта ему прочитал лекцию о жесткой сцепке, передачи усилий, да и просто по механике, Буревой проникся, и рессоры для передних колес изобретал уже сам, с моей небольшой помощью.
Потом взялись за регулятор давления. Пришлось посредине паропровода делать врезку с винтом, которая перекрывала подачу пара. Опять вывели ручку-штурвал к водителю, теперь он еще и регулировал подачу пара. Сначала открывал чуть, потом сильнее, мощность нарастала, как и скорость. При этом столкнулись с проблемой перегрева котла. У нас клапан аварийный выбило, вместе с датчиком. Пришлось еще и переделывать трубу подачи воздуха, и делать тягу управления заслонкой. Это помогало снижать температуру в котле.
У водителя получалась адова работенка. Помимо кручения руля, он управлял заслонкой с воздухом, плугом, клапаном-винтом подачи пара, при этом одним глазом косясь на датчик давления. Да я еще и термометр к котлу приделал, на всякий случай. Вторым глазом приходилось косить на него. Опять переделки. Вывели управление заслонкой для воздуха на педаль, теперь ее можно было нажать, и полностью перекрыть подачу воздуха в топку. Добавили педаль сброса пара из котла, на всякий случай, для этого пришлось еще дырявить паровую магистраль. Теперь водитель пользовался первой педалью для небольших изменений в тяге, второй — в качестве тормоза, а регулятором давления для работы на крейсерском режиме. Датчики разместили на фоне выбеленных фанерок, для лучшей видимости. Осталось решить проблему с топливом. Изменили форму крышки топки, сделали ее фигурной, из двух плоскостей, из фанеры сделали желоб вдоль машины, на который укладывали дрова, в три ряда. Дрова приходилось специально выбирать поровнее, да еще и строго определенной длины. Водитель теперь еще и подавал дрова в топку. Для этого ему сделали рычаг (еще один!), который открывал дверцу топки так, чтобы падающее полено скатывалось по желобу в топку. Падали поленья по специальной фанерной направляющей, которая выходила точно к топке. Помещалось у нас на тракторе девять поленьев по тридцать сантиметров длинной, и пятнадцать в диаметре. Этого хватало на полчаса-час работы, но их укладывать можно было прямо в процессе, поэтому водителю (опять ему!) сделали дровяной ящик еще на три загрузки желоба. Потом поменяли на две загрузки, все равно воду доливать приходилось через полтора-два часа интенсивной работы.
Автономность нашего трактора стала порядка двух часов, запас воды мы увеличили. При этом испытания показали, что на крюке, на который мы цепляли плуг, мощность составляла в крейсерском режиме три лошадиные силы. Это было очень много. Для конструкции, после всех переделок весом под четыреста килограмм, считай, с коня, она была в три раза сильнее. И дров не так сильно ела, как мне казалось изначально. Особенно, когда мы переделали подачу топлива, под дрова большей толщины, которые можно было нарубить, не только круглые поленья теперь шли в топку. Мы заделали все узлы и сочленения съемными фанерными коробами, с пыльниками из пропитанных дегтем тряпок. Сделали специальные деревянные же шприцы для введения дегтевой смазки. Добавили прокладок всяких, небольших коробов для защиты валов, облагородили слегка водительское место. Даже сделали вторую сидение, спиной к водителю, и вывели туда управление тягой плуга. И еще, мы подготовили места для балласта. Теперь в зависимости от варианта использования, необходимо было по-разному размещать специальные камни-грузики. Для плуга и одного водителя — один вариант, с двумя операторами уже другой.
Трактор получился хоть и странного вида, но достаточно крепкий. Мы даже две фары спереди сделали, из скипидарных светильников. Правда, они тухли быстро, стеклом бы их закрыть. Последние переделки делали при свете костра, прямо на поле. Тут уже сарай образовался, из веток и лапника, в котором запчастей деревянных было еще на два трактора. Мы все делали в нескольких экземплярах, для оперативной замены.
Выход из механизированного угара получился внезапный. Все это время мы вставали затемно, пока не становилось светло, работали в мастерских, потом уже шли к трактору, опробовать новшества. В один из таких подъемов я по привычке оделся, выпил отвара из трав с медом, умылся, отметил день на календаре, и вышел в деревню. Буревоя не было. Погода стояла теплая. Где-то в лесу чирикала птичка. На озере орали лягушки. Я отправился к лесопилке с кузницей, там тоже никого. Еще и дверь дома у Зоряны открыта.
«Странно это», — подумал я, — «Да и вообще, какой сегодня день?».
Вернулся к календарю — на календаре последний отмеченный день показывал что сегодня пятнадцатое мая. Я ужаснулся. Мы три месяца не вылезали из мастерских. Вышел опять в деревню. Мимо шла Леда.
— А где все?
— Все еще не проснулись, а Буревой на поле, к посадке готовится, — Леда опасливо начал меня обходить.
Блин! Точно! Лягушки кричат! Скоро пахота. А чего это меня местные-то сторонятся? Я начал осматриваться. В деревне был разгром. Мы с дедом сильно увлеклись изобретательством, вокруг валялись какие-то обрезки, опилки, щепки, пятна скипидара и дегтя, лежала куча запоротых запчастей. Я посмотрел на свои руки — они были почти черного цвета, покрытые мозолями и въевшимся дегтем. Одежда была не лучше. Даже борода моя стала черной! Когда я в бане-то был последний раз? Не помню. Мы вечером из бочки, что на машине стояла, обычно обмывались, да и домой шли. Не удивительно, что местные меня сторонятся. Три месяца я бегал постоянно занятый, до рассвета уходил, после заката возвращался, огрызался постоянно, нервничал, мало говорил, стал нелюдим. Надо возвращаться в коллектив. И начну я с бани.
