Дед тоже делился секретами, практического характера. Получалось, его рассказы из жизни ложились на мою теоретическую базу. Жаль, что база слабая была. Так проговорили, пока не выпарили весь спирт из раствора. Осталась какая-то ярко-желтая, с небольшим зеленоватым отливом жидкость. И пахла мерзко, как растворитель. Назвал ее скипидаром, сказал, что им растворять краску старую можно. Дед пожал на это плечами — скипидар тут знали, только делали непосредственно из смолы. Вернуть удалось где-то половину того спирта, который заливали. Неплохо, неплохо. Скипидар перелили в глиняные горшки со смоляной изоляцией, их дед с запасом делал. Пусть стоит, пригодится. Стали дальше ждать наших барышень. Напомнило посиделки под роддомом, товарища как-то раз сопровождал. Тот тоже вроде говорил обо всем подряд, но мыслями где-то далеко был. Так и мы с дедом, ждали нашего «первенца» в области ткачества. Дед упомянул про золу, ей тут стирали, да вроде в стекловарении использовали, так по крайней мере Буревой слышал от людей, бисер так стеклянный делали. Любопытный брат у меня, используем это во благо.
— А скажи Буревой, тебе вообще нравится вот эта вся — я обвел руками батареи кривых печек, увитую не менее кривыми трубками и украшенную самодельными кастрюлями, — канитель?
— Дык, — дед почесал бороду, — сложного ничего, а полезного много. Вот если бы еще и водку эту твою делать…
— Водку-то из браги гнать надо, а ее у нас не ахти, — алкоголиков еще мне не хватало тут, — а вот полезное что всегда можно попробовать. Ты про золу говорил, может, возьмешься сам опыт провести? Получить из нее что-нибудь?
— Ну-у-у-у…. - дед выдал протяжный звук, — это как бы… и если… время сейчас летнее, вот кабы… осень вообщем…
— Отмазываешься? — я вкрадчиво посмотрел ему в глаза, — не хочешь делать? Или не интересно?
— Да интересно, интересно, — сдался дед, — только вот дел столько… Да и получится ли у меня…
— Ничего, лабораторную, ну, для опытов, посуду тебе сделаем, да первые варки вместе проведем, авось сдюжим, — я прикинул, что первым делом будем делать, — давай сначала стекло варить попробуем? Там вроде кроме песка да золы этой твоей нет ничего? Вот и откроем секрет. Окна сделаем, банки для консервации, посуду для опытов….
— Стекло — это хорошо, — дед быстро согласился, видать просто любопытным быть в его годы не модно, надо чтобы и польза была, — со стекла много поднять можно, торговать. Бусинки, бисер, украшения…
Дед загибал пальцы, а я задумался над его речью. Выходит, тут стекло в основном как декор используют. Нет тут ни банок стеклянных, ни бутылок, ни зеркал… О, кстати!
— А зеркала у вас делают?
— Ну-у-у-у, — дед задумался, — такие как ты показывал не делали, медь до блеска натирали, бывало. А еще торговцы привозили, но у них хуже были, неровные, кривые. Да и дорогие те зеркала были — кто их брать-то будет? Разве князь для жен своих…
— А у него много, жен-то?
— У кого как, есть и много, а есть и по одной. Тут как содержать сможешь.
— Ну, тоже верно. Одна сытая лучше трех голодных, — это я типа мудрость выдал, подняв вверх палец.
— Хе-хе, верно, сытая лучше — дед заулыбался.
— Буревой! Сергей! Получилось! Вот, держите, — на нас со спины напал ураган из трех вихрей с именами Зоряна, Леда, Агна.
— Тише, бабы! — Буревой решил навести порядок в курятнике, — чего у вас там.
Дед сделал вид, как будто мы тут не ждали, сидя как на иголках, а так, проветрится вышли. Серьезные мужчины, так сказать, не до бабьих тряпок. Их нам, кстати, и не принесли. А принесли нитки. Катушку в виде палочки, на ней метров десять нитки. Лучше, чем я ожидал, но гораздо хуже того, к чему привык в своем времени.
— А тоньше их сделать нельзя?
— Да тоньше долго будет, пальцы в кровь сотрем, — Зоряна показала свои руки. На подушечках пальцев были мозоли, как после долгой игры на гитаре. Н-да, не вариант. Э-э-э-эх, хотел со стеклом буревою помочь, да видно не судьба.
— Завтра с утра собираемся под навесом, — я показал на нашу текстильно-химическую лабораторию, — будем станок вам делать, для ниток. А там чем черт не шутит — и ткань сделаем.
— Ой! А правда можно? Чтобы как с куделью — все само? — это Агна вступила в диалог.
— Да, можно, — солидно произнес дед, — сначала вы с бабами в лес идите, там дров соберите, ну вот как этот весь сарай. Потом, значит, на место секретное. Там во-о-о-о-от такой дрын железный будет, и змея «па-ли-ти-ле-на-вая! Вот. Ее тоже возьмите. Потом, значится, на озеро, там камней, пудов двадцать. Воды еще принесите…
Я смотрел как дед с серьезной рожей рассказывает все это бабам. У тех глаза круглеют, все-таки он тут старший, уважаемый, попусту говорить не станет…Или станет? Я присмотрелся к деду! Ба! Да он их троллит! Наглым образом троллит!
— И потом все сделается само, — закончил дед, продолжая оставаться серьезным.
— И мы… вот это… бабоньки… сами, — Агна аж присела.
Дед не выдержал и фыркнул. За ним остальные. Потом заржали все. Агна, правда, чуть засмущалась, что ее подкололи, но потом отошла и тоже засмеялась.
— Буревой! Ну ты тролль! Самый натуральны тролль! — я даже слегка хлопнул его по плечу.
— А это что за зверь? — дед заинтересовался.
— Ну, зеленый такой, высокий, — я вспомнил тролля из «Героев Меча и Магии 3», про пузо говорить не стал, — сильный и дубиной бьется.
— Ну так — то можно. Только бороду покрашу, — заулыбался дед.
Это высказывание принесло новый взрыв смеха.
— Ты главное в лесу себе не найди тролльчиху зеленую! А то она нам детей распугает! — Зоряна включилась в веселье.
— А то гляди и зацветет, вместе с тобой, аки деревце зеленое, листиками покроешься — девчонки подкалывали деда, тот улыбался и принимал это нормально. Хорошие все-таки тут люди. Так до вечера сидели под навесом, шутили, дети потом пришли. Обсуждали события за день, да планы на завтра.
Кстати, прозвище Буревою прижилось, даже дети периодически его «дед Тролль» называли. Как и наши посиделки под навесом. Мы делали там стол, лавки, когда было тепло там ужинали и обедали. Да, в окружении печек и всякого хлама, стены были пока номинальные, но всем нравилось. Особенно когда сделали некое подобие керосиновой лампы на самодельном скипидаре. Она и так светила лучше, чум лучина, а я еще и приделал к ней отражатель из полированного металла, получилась практически люстра. Еще бы стекло сверху сообразить, для тяги — вообще красота бы была.
После удачного испытания нашего техпроцесса получения кудели, село охватил ткацкий бум. Оказалось, всем надо куча тряпок, каких-то бечевок, повязок, подкладок. Особенно старались наши барышни. Увидев, насколько теперь проще делать кудель, они атаковали меня по поводу ниток и самой ткани. Чтобы не отвлекать их сильно от сбора лесных даров, как раз пошли ягоды и первые грибы, я установил порядок, по которому одна из них мне половину дня описывала и показывала процессы получения нитки и ткани, остальные были свободны. В полдень они менялись. Буревой меня покинул — он ушел собирать мед. Кукшу мы тоже не привлекали — его задача сейчас найти нам зверя, кожаный кризис не давал нам развивать нашу материально-техническую базу. Пока получалось плохо, в основном с охоты он приносил птицу и зайцев. Лося не встречал, на волков, медведей и кабанов ходить мы ему запретили, нечего лишний раз рисковать. Заячий мех и кожа шли на мелочевку, вроде ремней да пряжек, для приводов станков же пока ничего не попадалось.
Помимо кучи мелких приспособлений, по типу мялок, чесалок, резалок (оказалось, с отрезанными концами иголки лучше обрабатываются), трепалок, валиков и роликов, которые я наделал подачи девушек, но с применением всяких мелких хитростей из будущего, у нас появился шедевр местного ткацкого производства — станок для кручения ниток. Причем разного качества и толщины. За основу взял конструкцию для вытяжки проволоки для своего токарного станка, сделал конусы из дерева, изменил их форму, сделал специальные кассеты с выступающей шестеренкой. Теперь после необходимой обработки кудели, ее наматывали через небольшие валки в виде полоски на подобие веретена, веретено это ставили на специальный держатель, делали в кудели заготовку под нитку, продевали ее через первую кассету, проворачивали несколько раз, продевали через вторую кассету, опять прокручивали, и так далее. Потом закрепляли заготовку нить на вращающуюся ручкой катушку. Все кассеты стояли на специальной рельсе, к которой прикреплялись деревянными винтами, и приводились в движение одним валом с резбьбой и пазами для шестеренок. Базовых кассет, из которых на выходе получалась суровая мешковина, получалось пять. Всего можно было установить десяток, при этом из последней выходила достаточно плотная, крепкая, толстая нить. Регулировать станок можно было путем поворота ручки, на которую наматывался результат работы, чем медленней крутишь, тем более качественная нить получается, более однородная. Тут барышни сами определить должны. Процесс им понравился, руки не сбиваешь, сидишь педаль качаешь, все крутится, только настраивали они его долго. Расположение кассет, скорость их движения, скорость накручивания нитки на барабан, скорость подачи кудели — все это влияло на конечный результат.
