— Иди ты! Перуновой силой двигать! Да свет давать! — дед удивленно чесал бороду, — видать, в твоем мире люди силу большую взяли, с богами равняться начали.

— Да не силу взяли, ум свой развивали, да знания копили. Вон, как с ведром у нас с тобой получилось.

Дед хмыкнул, ведром да его преимуществами я ему все уши прожужжал, проводил политработу на тему прогресса.

— Вот так, говоришь, как с ведром… И мы знать, когда-нибудь силы богов взять сможем? — перед дедом открылись грандиозные перспективы прогресса, — ну, раз с ведром смогли?

— Ага, как с ведром. Только знания копить надо, передавать друг дружке, не бояться нового, — разговор был неожиданный, но это было пользу, — а молнию приручить тоже можно. Думаю, Перун не обидится. Мы ж делать ее не будем, а его воспользуемся.

— Ишь ты, воспользоваться…. Перуновой силой воспользоваться! — дед почесал бороду еще раз, расправил плечи — сами сможем такое сделать? Может, отсюда что-то взять надо?

Настала моя пора чесать бороду, точнее — десятидневную небритость. Как-то я неудачно перед дедом похвастался, надо язык за зубами почаще держать. Что делать то теперь? Электрификации всей страны в масштабах одной деревни в моих планах не было… Но терять авторитет перед дедом тоже не хотелось. Опять придумывать надо что-то…

— Буревой, давай я подумаю, как на с тобой Перуновой силой воспользоваться, потом вместе прикинем, как сделать. А то ведь от молнии-то и сгинуть недолго, — я начал нагружаться железяками.

— А и то верно, — дед тоже начал собираться, — Перун бог своенравный, и убить может, как раз плюнуть. Но ты все равно подумай.

— Во-во, как раз плюнуть… И подумать надо. Пошли, что ли.

Мы понесли железо. Длинную рельсу взяли вдвоем, в ней килограмм тридцать было. Листовое железо связали да за спину мне, на манер рюкзака оформили. Дед понес уголок и короткий кусок рельсы. Домой попали под вечер.

На утро дед сказал, что опять за дровами пойдем, да и верши обновить надо, рыбы наловить — понеслась обычная рутина. День потеряли, теперь догоняем. Пытался отпроситься у него начинать делать пилу, не удалось. Он мне доходчиво объяснил, что такими темпами мы оголодаем, замерзнем, заболеем, и помрем. И он был прав. Значит, на мои проекты придется использовать вечер, после заката. На том и порешили, Буревой обещал в кузнице помочь. Да и Кукша нам был нужен, его отец в кузнецы готовил, он там часто ему помогал. А Кукша опять умчал на охоту. Буревой на охоту не ходит — рука лук не держит. Силки веревочные иногда ставит, сам видел, да Кукша потом живность из них носит.

Весь день занимались хозяйственными делами, а вечером разожгли в кузне дрова в горне, начали при их свете приводить ее в порядок. Дед сел мастерить меха из кожи и каких-то досок, Кукша посвящал меня в тонкости кузнечного дела.

— Вон там у бати наковаленка была, малая, большую он не успел сделать, на продажу много уходило. Вон там инструмент разный, — Кукша показал на верстак, — а здесь его даны зарезали.

Пацан сжал кулаки, в глазах мелькнули молнии. Очень злой он был на гоповарваров, очень. И отца, судя по всему, любил сильно. Вон, слезы на глазах выступили, жалко парня.

— Не расстраивайся, отмстим мы за отца твоего, — я приобнял пацана за плечи, — со всеми поквитаемся.

— Правда? — он повернулся ко мне, с надеждой, — я того рыжего, что батю убил как сейчас помню. Найдем его?

— Да, найдем. Найдем и отомстим, — блин, язык мой — враг мой, опять обещания раздаю направо и налево. Как я этого рыжего искать-то буду?

— А вот тут, — продолжил Кукша, — Сварогово место, батя всегда ему тут требы клал.

— И то верно, — подал голос Буревой, — без Сварога железа дельного не получится.

Сварог — это Гефест местный? Тоже бог? Ну ладно, Сварог так Сварог. Если он тут за кузницы отвечает, значит и мой бог тоже. Инженеры они тоже в некотором роде кузнецы. И от меня не убудет, за хорошее дело богу местному гостинец оформить. Кукша закончил экскурсию, я стал прикидывать, что нано сделать.

Расщепили два пенька из тех что здесь были, вставили в них длинный кусок рельсы поплотнее, чтобы не выпал. Его широка сторона мне теперь наковальней будет. С молотком сложнее, как в стали сделать дырку я не знал. А рельс был монолитный, да еще и кривой — его под углом обрезало. Стал думать. Надо его острым краем в бревно тоже оформить, а на бревно ручку насадить, ровный край мне молотком будет. Хотя махать такой конструкцией я замаюсь очень быстро, да и не удобно. Опять все не слава Б-гу! Блин, чего Ковальцов старший кувалду не положил в свой мешок! Хотя… топор! У меня есть топор! Можно обухом колотить. Завтра надо попробовать, а то остальные уже спать намылились. Дед закончил меха, показал, как качать. Меха были из трех досок, с носиком кожаным, вставлялись в отверстие в горне, сбоку. Клапан дед сделал внутри, все как положено. Разве что я в качестве инновации предложил носик переделать из кожаного в металлический, из банки консервной. Дед согласился, согнули из крышки носик, так надежней будет. Потушили огонь, пошли спать.

Весь следующий день опять рутина, а к вечеру я с Кукшей пошел в кузницу. Там поставили символ Сварога, дед нам сделал, деревянный, в виде языков пламени. Грубовато получилось, но делали на скорую руку, да и у них тут символы меньше значат, чем отношение к ним. Надеюсь, Сварог, если он есть, не обидится — мы от чистого сердца. Положили пару жаренных рыб на тарелку возле символа, поставили кружку с водой. И закипела работа. Если можно так сказать. Первым делом я попытался сделать зубило. Нагрел уголок в горне, обухом топора сложил его в одну полоску, начал дальше греть и стучать. Кукша помогал с мехами, я «ковал». Именно так, в кавычках. Потому что не столько ковал, сколько уворачивался от лезвия топора. Еще и держать приходилось в палке расщепленной — не было у нас клещей. Ой, дурак я, не с того начал! Надо было сначала для кузницы инструменты готовить, потом уже пилой заниматься. Но я надеялся, что с налету получится, а тут такое не прокатывает. С горем пополам получил полоску железа, начал конец ее отстукивать, чтобы поострее был, грел и стучал, уворачивался от лезвия. За весь вечер только долото это мое и сделали — запарились, что я, что Кукша. Рыбу Сварогову, кстати, съели, пацан сказал, что отец так тоже делал.

Следующий день не отличался от предыдущего, опять рутина. А вечером я опять осваивал кузнечное мастерство. В этот раз без Кукши, выпрямлял края листов железа, которые я снял с трансформатора. Поставил Сварогу поесть (лебеда да кусок какой-то птицы, которую подстрелил днем Кукша). На этот раз я с топором заморачиваться не стал, греть железо тоже. Развел огонь для освещения, на верстак закрепил железо, как смог. Вставил таки при помощи топора и какой-то матери в бревно свой кусок рельсы, который брал для молотка. Под крышу кузницы примостил палку потолще гибкую. Бревно с рельсой привязал к палке, чтобы висело над верстаком. Получилось криво, но мне пока хватит. Начал обстукивать края бывших стенок шкафа трансформатора. Не скажу что очень удобно, но монотонно работая в течении трех часов получил лист металла. Один. На нем угольком нарисовал будущую пилу, поел в моем Сварожьем уголке, и завалился спать.

Следующим вечером уже позвал Кукшу, и мы начали пытаться рубить в листе на зубья. Получалось не очень, приходилось постоянно править долото, в девичестве бывшее стальным уголком. Оно расходилось на две полосы, из которых было сделано. Сделали треть работы, поели у Сварога, и пошли в баню — Буревой объявил банный день. После бани — спать.

За два дня по итогу закончили пилу. Она была страшной. Довольно толстое железо, кривые зубья, ручки согнули по краям. Вспомнил, что зубья обычно чуть-чуть под углом друг к другу обычно были — сделали также. Еще один вечер точил зубья своей пилы об камень.

Настало время полевых испытаний. Как раз Буревой очередной раз объявил день заготовки дров. В лесу выбрали ручки, вставили в пилу. Нашли дерево и попытались пилить его. Инструмент стонал, гнулся, всем своим видом показывал, что руки у меня растут из задницы. Но после пары деревьев дело пошло. Надо просто сильнее натягивать на себя, металл пилы слишком мягкий. Ручки по опыту эксплуатации сделали на обе стороны, чтобы браться двумя руками. Решили устроить нагрузочные испытания — нашли дерево потолще. Сели с двух сторон, уперлись в него, и начали пилить, на манер двух неваляшек. Спина с непривычки болела, но дерево спилили. Начали стаскивать стволы в деревню. За день напилили столько, сколько раньше за три рубили. Это стволов. Теперь надо было превратить их в дрова. Стали мастырить ко́злы. Дерево побольше, последнее наше, распилили на четыре части, собрали две буквы «Х», между ними уложили ствол поменьше, Буревой связал всю конструкцию. Конструкция вышла хлипкая. Переделали, собрали заново. Опять хлипкое, стволы не держит. Буревой почесал бороду, сказал: